Клайв Касслер - Золото инков Страница 13

Он твердил себе, что обязан выжить: погибнет он – погибнет Питт.

Увы, все его усилия ни к чему не привели.

И вот бежать так и не удалось, а уж выбраться отсюда и вовсе казалось невозможным.

Со всей осторожностью, чтобы остаться незамеченным террористами, Питт шел по их следам, отчетливо заметным на толстом слое мха, шел под проливным дождем через сырую чашу, освещая путь карманным фонариком. Он шел, не обращая внимания ни на дождь, ни на темноту, не думая о возможной опасности, с решимостью человека, одержимого одной мыслью. Когда стало светать, он положил фонарь в карман брюк и продолжил путь, не думая об отдыхе.

Вначале террористы имели перед ним значительную фору во времени, более трех часов. Но ему быстро удалось сократить этот разрыв. На затяжных подъемах он двигался упругой размеренной походкой бывалого следопыта, резко увеличивая скорость на коротких спусках. Ни разу не замедлил шаг, ни разу не остановился, даже для короткой передышки. Когда же вышел на древнюю, вымощенную каменными плитами дорогу и идти стало заметно легче, он уже не уступал в скорости лучшим специалистам по спортивной ходьбе. Мысли о змеях, хищниках и других прелестях перуанских джунглей, так тревожившие его, были забыты еще ночью, а сейчас и сама эта бесконечная ночь, казалось, ушла в прошлое.

Его не заинтересовали циклопические сооружения, возвышавшиеся по обеим сторонам дороги, они словно бы не существовали для него. Двигаясь по открытой местности, при ярком свете дня, он уже не думал о маскировке и только у входа в долину замедлил шаг, а затем и вовсе остановился, чтобы осмотреть открывшееся перед ним пространство.

Огромный храм, господствовавший над долиной, возвышался примерно в полукилометре от него. Питт обратил внимание на маленькую фигуру человека, сидевшего на верхней площадке величественной лестницы, у входа в широкую арку. Теперь он был уверен, что знает, где могли содержаться заложники. В долину можно было попасть только через ущелье, которое он миновал менее часа назад. Страх, что он опоздает и найдет лишь тела Джордино и археологов, отпустил его. Спешить больше было некуда. Охота закончилась. Охотники и их жертвы поменялись местами. Оставалось ждать, пока на руках у бывших жертв не окажутся все козыри.

Он подобрался поближе к храму, используя руины окружающих строений как естественное укрытие. На это ушло немало времени, но в конце концов ему все же удалось укрыться в тени одного из больших каменных сооружений, увенчанного огромным фаллосом. Отсюда можно было наблюдать за входом в храм. Длинная лестница, ведущая наверх, к воротом храма, была главным препятствием. Подняться по ней незамеченным казалось совершенно невозможным. Любая такая попытка при свете дня равносильна самоубийству. Часовой пристрелит его прежде, чем он преодолеет хотя бы четверть пути. Миновать же лестницу не удастся. Каменные стены, окружавшие храм, сложены из идеально прилегающих друг к другу блоков, в зазоры между которыми не просунуть даже лезвия бритвы.

Однако судьба по-прежнему благоволила к нему. Террорист, охранявший вход в храм, заснул на посту. Не теряя времени, Питт стал подниматься по лестнице.

Тупак Амару был довольно привлекательным, но опасным человеком, и его внешность соответствовала его репутации. То, что он принял имя последнего Верховного инки, убитого испанцами, свидетельствовало не столько о его уме, сколько о далеко идущих планах. Это был невысокий, узкоплечий человек со смуглым бесстрастным лицом, не выражавшим ничего, кроме холодной жестокости. В отличие от большинства обитателей высокогорья, чьи лица, как правило, лишены растительности, он носил пышные усы и бакенбарды. Когда его узкие бескровные губы изгибались в неком подобии улыбки – что, впрочем, случалось крайне редко, – он демонстрировал ряд великолепных белых зубов, чем разительно отличался от своих соотечественников, для которых жевание листьев коки давно стало национальной традицией.

Амару и его сподвижники фактически контролировали обширную область в верхнем течении Амазонки, на северо-востоке Перу, одном из наиболее удаленных и отсталых департаментов страны, наводя ужас на власти и местное население. Банда Амару была ответственна за исчезновение нескольких старателей, археологов и армейских патрулей, работавших в этом районе. Амару никогда не был революционером, каким он старался себя представить. Ему не было никакого дела до нужд нищих индейцев, едва сводивших концы с концами, у него были совсем другие интересы, о которых он не любил распространяться.

Стоя на пороге камеры, он с любопытством разглядывал трех мужчин и женщину, словно видел их в первый раз. По его мнению, состояние узников как раз достигло нужной кондиции.

– Приношу извинения за возможные неудобства, – произнес он, – надеюсь, вы понимаете, что они были неизбежны. Весьма разумно с вашей стороны, что вы не оказали сопротивления. В этом случае жертвы были бы неизбежны.

– Вы слишком хорошо владеете английским для обычного террориста, – недоверчиво произнес Роджерс. – Мистер?..

– Тупак Амару. В свое время я учился в университете города Остина, штат Техас.

– Боже спаси и сохрани Америку, – проворчал Джордино.

– Зачем вы похитили нас? – прошептала Шеннон.

– Ради выкупа, конечно, – рассмеялся Амару. – Думаю, правительство Перу не поскупится, защищая безопасность известных ученых, граждан Соединенных Штатов, не говоря уж о собственных студентах, родители которых обеспеченные люди. Их деньги помогут нам продолжать борьбу с коррумпированным режимом.

– Снова собираетесь доить дохлую корову, – пробормотал Джордино.

– Возможно, старые представления русских о коммунизме и устарели, – терпеливо объяснил Амару, – но идеи Мао Цзэдуна бессмертны!

– Еще бы, – комментировал доктор Миллер. – Экономический ущерб миллиарды долларов. Двадцать шесть тысяч убитых перуанских крестьян, за чьи права вы якобы сражаетесь... – Его фраза была прервана ударом приклада по почкам. Миллер застонал и рухнул на пол, словно мешок с картошкой. Его лицо исказилось от боли.

– В вашем положении я бы поостерегся обсуждать мои убеждения, – холодно заметил Амару.

Джордино опустился рядом со старым археологом и осторожно приподнял его голову, после чего бросил на лидера террористов презрительный взгляд.

– Не любите критики в свой адрес, – комментировал он, – не так ли, амиго?

Джордино ожидал получить за свою дерзость очередной удар прикладом, но, прежде чем конвоир успел поднять карабин, Шеннон стала между ними.

От ее недавнего страха не осталось и следа. Теперь ее лицо пылало от гнева.

– Вы просто мошенник, – констатировала она и без того очевидный факт.

Амару насмешливо наклонил голову:

– И что же заставило вас прийти к столь любопытному заключению, доктор Келси?

– Вы знаете мое имя?

– Мой агент в Штатах информировал меня о ваших намерениях, прежде чем вы и ваши друзья покинули аэропорт Феникс в штате Аризона.

– Доносчик, вы хотите сказать. Амару презрительно пожал плечами:

– Семантика ничего не значит в нашем случае.

– Вы мошенник и шарлатан, – не унималась Шеннон, – и вы еще зовете себя революционерами. Вы и ваши сподручные попросту грабители могил.

– Никуда не денешься, камарадо, – вступил в разговор Роджерс. – В самом деле, зачем тратить время на борьбу с коррупционерами, когда можно неплохо заработать на торговле древностями. Весьма прибыльный бизнес, если знаешь, как за него взяться.

Амару презрительно улыбнулся:

– Ну уж если вы так хорошо осведомлены, я тем более не собираюсь отрицать очевидное.

Несколько секунд все молчали, затем доктор Миллер с трудом поднялся на ноги.

– Вы – грязный вор, – выпалил он, – террорист и убийца. Если бы это было в моей власти...

Ему не удалось закончить фразу. Не проявляя никаких эмоций, словно все происходило на учебных стрельбах, Амару выхватил из кобуры девятимиллиметровый автоматический пистолет и выстрелил в грудь старого археолога. Одного выстрела оказалось достаточно. Не издав ни звука, доктор Миллер свалился на каменный пол.

Каждый из заложников по-разному реагировал на трагическое событие, случившееся на их глазах.

Роджерс остался стоять как каменная статуя, и лишь по его глазам можно было судить о том, что он испытывал в этот момент. Шеннон пронзительно вскрикнула и зарыдала. Более привычный к зрелищу насильственной смерти Джордино инстинктивно сжал кулаки, но остался стоять на месте, прекрасно понимая бессмысленность немедленных ответных действий. Он отдавал себе отчет в том, что при малейших признаках неповиновения Амару, не задумываясь, перестреляет их всех до одного. Может быть, он не удержался бы от искушения броситься на убийцу и вцепиться ему в горло, но властный окрик главаря террористов остановил его.