Александр Точнов - Бесконечный путь по цикличной спирали. Часть 1 Страница 14

Банкир набрал в пересохший рот слюны и сплюнул на избитое им тело.

– Эмммда…

Развернувшись, оставшийся в живых направился к машине, которая уже догорела или просто потухла из-за сильного дождя. Там находилась цель его стараний. Точнее, две цели. Два маленьких тела возле разбитого автомобиля под дубом. Два ребёнка. Они были на грани жизни и смерти. Вот то, ради чего здесь случилось всё, что случилось. Истинная причина спора двух начал, двух противоположностей. Весь мир застыл, сделав своим центром молодые создания, лежавшие без чувств на земле, и тех, кто определит судьбу этих двух сгустков порождения жизни. Будет это их рассвет или закат? Сейчас всё решится.

Бес медленно, но неотвратимо, как злой рок, шёл к двум маленьким телам возле могучего дерева, словно ужасный монстр из сказки, которым пугают непослушных детей. Он смаковал этот момент, предвкушая, что конец в реальности окажется именно таким, которого больше всего боятся взбалмошные маленькие проказники. Банкир ликовал, осознавая, что сегодня явно его день, вернее, ночь. Уже ничто и никто не встанет на пути. Всё сейчас находится в его власти, он организовал это сам, по праву добившись результата. В движениях не было спешки, напротив, бес специально растягивал удовольствие, наслаждаясь своим превосходством над всеми в этом убогом мире.

На полпути до заветной цели, пройдя пятнадцать-двадцать шагов по земле, которая успела превратиться под непрерывным дождём в однородную грязную жижу, банкир неохотно остановился и нерешительно, как-то робко, обернулся туда, где уже несколько минут лежало тело байкера.

Голова беса поворачивалась с трудом, но даже когда повернулась, взгляд всё ещё отказывался смотреть в район, где только что шла бойня двух титанов. Банкир был смущён и напряжён, словно чего-то тайно боялся, сомневался в чём-то. Тут же вспомнились слова байкера, которые фанатично им повторялись даже на грани собственной гибели. Эти слова, казалось, тогда же благополучно забылись… Но нет. Они просто вгрызлись бесу глубоко на подкорку головного мозга и сейчас назойливо тревожили его, навязчиво раздражая, мучая, пугая.

Всё же он переборол себя и устремил свои по-прежнему горящие кроваво-красные глаза туда, куда так не хотел смотреть.

В голове раздался сильный оглушающий удар колокола. Низкий, чистый, глубокий звук. Этот звон прогремел, как приговор, как зловещий рок, но уже для беса. Конечно, никакого колокола рядом не было, но банкир ощутил неприятные нервные вибрации по всему телу от голоса, который произнёс треклятые слова снова наяву.

– Ты падёшь, бес!

Звук фразы резонансом усилил внутреннее потрясение, нервозная дрожь банкира сконцентрировалась и предельно сжалась, застыв комом где-то посередине груди.

Он никогда бы не поверил тому, что снова слышит этот голос, если бы не видел то, что предстало пред его бледным, обезображенным, изуродованным лицом. Глаза сильно округлились от удивления, став ещё более алыми на синюшно-белом фоне, а выражение лица застыло в маске удивления и недоумения. Если такое применимо к созданию, коим являлся банкир, то можно было бы сказать, что он изумлён и напуган.

Там, где раньше лежало сражённое тело байкера, побеждённое бесом, стояла фигура человека, отсвечивающая тусклым светом. Да, это было свечение. Внутреннее сияние, похожее на то, когда свечу накрывают каким-нибудь колпаком с прорезями для света, чтобы пламя случайно ничего не подпалило, а просто дарило спасительное освещение во тьме. Так же и тело байкера сейчас как будто излучало внутренний свет, пробивающийся изнутри. Спасительный дарящий жизнь свет.

В этот раз бес ничего не смог ответить, он был поражён увиденным. Не зная, как реагировать, сейчас он просто стоял, ничего не предпринимая.

Байкер тяжело дышал. Он стоял уверенно и монументально. Голова была опущена, он смотрел в землю и концентрировался. С ним явно что-то происходило. Как будто он набирал силу, аккумулировал её в себе, впитывая из окружения. Словно в нём копилась потенциальная энергия, которую вскоре придётся щедро тратить ради победы, ради будущего.

Байкер взялся за горло чёрного бадлона обеими руками и разорвал его от верха до низа одним движением легко и беспрепятственно. Сопротивление плотной материи никак ему не помешало. Это не составило никаких трудностей для ещё недавно измождённого и полностью ослабленного тела, находящегося в абсолютно плачевном состоянии. Движения рук были настойчивыми, плавными и, казалось, совершенно спокойными. Теперь сил было достаточно, порвать бадлон оказалось так же просто, как моргнуть веками глаз.

Эпичная и грандиозная картина. Воин-пилигрим предстал во всём великолепии. Истинная красота его образа завораживала и вдохновляла. Он стоял выдержано и бесстрастно, преисполненный отвагой. Вот его сущность, его истинный облик. Состояние откровения. Воин-пилигрим предстал порождением света, творением, сочетающим в себе высшие проявления мира. Это была гармония чистого разума, проникновенного сознания и совершенного по функциональности тела. Настоящая феерия материи, духа и энергии. Перерождённое мифическое и величественное создание, вобравшее тайны мироздания, пропустившее их через своё существо, принявшее их всей своей сутью, сделавшее себя частью этих тайн. Теперь это был не просто воин-пилигрим, сейчас он обрёл форму настоящего паладина света. Перед бесом пробудилось нечто, что стало единым и неделимым, вобрав в себя благодать жизни, призванное защитить эту самую жизнь.

Воин-паладин стоял с обнажённым торсом, уже совсем мокрым, но девственно чистым, так как вся грязь и кровь остались на разодранном бадлоне и чёрных джинсах. К тому же дождь смывал с тела байкера остатки следов недавнего жаркого и безжалостного боя. Казалось, что пред бесом предстал другой человек. Абсолютно обновлённый, возвышенный образ, царственный и величественный по своей сути. Приверженцы теории Дарвина с уверенностью гордо назвали бы это творение – высшей степенью проявления эволюции, а самого байкера – идеальным во всех отношениях видом на вершине эволюционной цепи. И они бы не далеко ушли от истины. По правде, так оно и было.

Оказалось, что всё тело воина-пилигрима покрыто какими-то татуировками, больше похожими на пигментные пятна кожи. Но эти пятна плотно покрывали каждый участок тела в бессистемном, на первый взгляд, хаотичном порядке, хотя при детальном рассмотрении можно было уловить особую, загадочную и не очевидную закономерность. По крайней мере, оставалось чувство, что такая закономерность точно есть. Это были символы, знаки, неизвестные письмена старинных эпох, как отголоски самых древнейших этносов и различных культур. Из всего, что могло быть хоть как-то понятно и объяснимо, выделялись клинопись, рунное письмо, тут же рядом встречался санскрит, футарк, разнообразные иероглифы, а также латынь и древняя арабица. Поверхность тела была заполнена текстами или чем-то вроде текстов: грудь, руки, плечи, лопатки на спине, поясница, живот, часть шеи – всё тело. Байкер был похож на живую книгу, в которую делали записи на мёртвых языках народы, жившие сотни, тысячи, десятки и сотни тысяч лет назад… Кто знает, может даже больше. Воин-паладин носил на коже отпечаток всех времён. Также можно было различить нечто вроде рисунков и узоров. Например, таинственные прямые и перевёрнутые восьмёрки, скорее похожие на знак бесконечности, какие-то загадочные окружности маленькие и большие, окружности в окружностях, окружности, переходящие в спирали. Спирали, кстати, встречались весьма причудливых форм с множеством всевозможных изогнутых витком, витков, соединённых, опять же, в спирали. Встречались участки со странным поперечным чередованием коротких полосок, сформированных в вертикальные столбцы. Нательная роспись была очень тонкой и причудливой. Безусловно, такая замысловатая, сложная и искусная работа должна быть делом рук настоящего мастера, но, вряд ли, человек, пусть даже самый гениальный, способен создать такое чудо. Как раз все эти татуировки, которые были вовсе не чернилами, занесёнными под слои кожи тонкой иглой, а чем-то гораздо более сакральным, излучали то самое сияние изнутри тела байкера. Возможно, ранее они и были тёмно-серого оттенка, но в эту минуту испускали волшебное, магическое оранжево-золотистое лёгкое свечение, как будто сквозь них пробивался внутренний свет.

Общая картина была невероятной и грандиозной, теперь она была полностью завершена. С одной стороны в состоянии откровения стоял паладин света в истинном своём величии несломленный, восставший и перевоплощённый. С другой стороны был разъярённый и смертоносный бес, как символ иных жизненных принципов, олицетворяющих тьму.

Описать беса вкратце не трудно. Это было коварное, опасное, беспощадное, кровожадное, хитрое создание, порождение зла, смерти и горя. Он обладал теми же возможностями, что и воин света, той же силой и властью в равной степени с ним. Отличалась изначальная суть их поступков, противоположная природа их существования. Они были различны друг к другу как «да» и «нет», как добро и зло, как белое и чёрное. Очень просто и одновременно бесконечно сложно постичь глубину этого неразрывного противоречия. Бес вкусил момент наслаждения триумфом, но теперь его самоуверенность и самодовольная наглость исчезли, смылись леденящими потоками с неба и растворились без следа в противной грязи под ногами. Худшие опасения, закравшиеся после последних слов байкера, грозили сбыться. Вот почему бес так долго стоял и смотрел на падшее ниц тело, окончательно убеждаясь в безусловности своей победы. Он знал, что такое могло произойти. А теперь он по-настоящему испугался, опасения переросли в панику. Хладнокровным сейчас оставался лишь воин-пилигрим. Байкер стоял совершенный и безмолвный. Ни капли сомнения во взоре, только грустная отречённость и скрытая печаль, но в то же время непоколебимость и отвага.