Владимир Киселев - За гранью возможного Страница 14

Ф. М. Языкович обещал Линке в ближайшее время побывать в деревне Рожанов. Выполнить свое обещание Языкович не успел. Во время проведения одной из дерзких диверсионных операций на железной дороге Брест — Гомель он погиб. Однако созданный им подпольный обком Полесской области, утвержденный в апреле 1943 года ЦК КП(б) Белоруссии, продолжал действовать…

Закончив свой рассказ, комиссар решил закурить. Он достал аккуратно разрезанную на дольки газету.

Рабцевич пододвинул ему свой кисет.

— Э-э, нет! — Линке улыбнулся.

— Почему?

— После твоего табака мое горло на ленточки рвется.

Посмеялись.

Рабцевич посмотрел на Линке, и по его глазам почувствовал, что комиссар намеревается еще что-то сказать, но, очевидно, не знает, с чего начать.

— Ты все сказал?

— Да нет, Игорь, не все… Пикунов женится.

— Что? — Рабцевич изумленно откинул голову. — Как?

— А как женятся? Конечно, со свадьбой…

— А ты что?

— А что я? Война, она ведь свадеб не отменяет. — Однако, видя, что известие ошеломило командира, добавил: — Вообще-то я попросил, чтобы он немного со свадьбой обождал, ну… до возвращения на базу. Я обещал, что мы в отряде справим ему свадьбу.

Рабцевич бросил в печку прижегший пальцы окурок.

— Доконает меня этот мальчишка, право, доконает.

Рабцевич решил в ближайшие дни побывать на базе у Пикунова, проверить, как у него дела, и заодно поговорить по душам. Но Пикунов, словно предчувствуя намерение командира, сам пожаловал в Рожанов — в группе кончились боеприпасы. Поговорить сразу с ним Рабцевичу не удалось. Пришел Игнатов со своей группой. А тут еще радиограмма из Центра поступила:

«Игорю! В ночь с 17 на 18 марта к вам будет выброшена группа старшего лейтенанта Бочерикова. Встречайте. Фомич».

Пришлось организовать встречу.

Группа спустилась с парашютами на поле за деревней. В ней было одиннадцать человек. Только распределили бойцов по хатам, как из Центра последовала новая радиограмма — о высылке еще одной боевой группы, под командованием сержанта Ежова. И на этот раз прилетело одиннадцать человек. А всего — двадцать два бойца. Двое — Бочериков и Ивченко — были коммунистами, остальные комсомольцами.

— Хорошее пополнение, — говорил Линке. — Теперь, Игорь, нам надо создавать в отряде комсомольскую организацию.

На следующий день после приземления последней группы в деревне Рожанов состоялось комсомольское собрание. Секретарем комсомольской организации избрали бойца группы Пикунова Василия Козлова. Он был из местных, учитель, хороший товарищ и человек отважный. В каждой группе избрали комсорга.

С прибытием пополнения отряду стало полегче — все до единого в обеих группах минеры-подрывники. Кроме того, в каждой группе был свой радист с рацией, и теперь отряду гарантировалась бесперебойная связь с Центром.

Чтобы новые группы быстрее освоились с обстановкой и начали действовать самостоятельно, Рабцевич группу Бочерикова направил вместе с Пикуновым, Ежова — с Игнатовым…

Вечером бойцы двух сводных групп выстроились на улице перед штабом отряда. Рабцевич сам провожал их. Сказал несколько напутственных слов и подошел к Пикунову. Прежде не довелось поговорить с ним.

— Миша, удачи тебе! — сказал и, отвернувшись, тяжело пошел к своей хате.

Вечером 17 апреля 1943 года группа Пикунова возвращалась с очередной операции. Все безмерно устали, но были счастливы — сбросили под откос фашистский состав с военной техникой и снаряжением из нескольких вагонов. Не часто случалось такое. Все разговоры вертелись вокруг последней диверсии. Бойцы шутили, смеялись, сыпали анекдоты. И вдруг дозорные сообщили, что от Сторонки ветер несет запах дыма и вроде бы варева. Это было странно: вот уже полгода деревня пустовала. Крестьяне, спасаясь от карателей, ушли в лес, поселились в землянках. Появление людей в Сторонке встревожило бойцов.

Разведка доложила, что в деревне местные крестьяне топят баню. Это известие обрадовало. Ночь бойцы пролежали в мокрой одежде на стылой земле — успех не дался даром.

— Пожалуй, и нам не грех попариться, — сказал Пикунов, — жаль пропустить такое. — И, не сворачивая, повел группу к бане, стоявшей метрах в двухстах от околицы, прямо у перелеска, — в случае чего из нее можно незаметно уйти.

Бойцы напилили и накололи дров, натаскали воды, Санкович сбегал в деревню за березовыми вениками. Добавили дров в притухшую было печку и сели на лавки в предвкушении блаженного чуда парилки, жадно и нетерпеливо поглядывая на остывшие булыжники каменки. Несмотря на то, что в бане было еще жарко, кожа у всех покрылась мурашками — намерзлись прежде изрядно. Но вот в каменку плеснули кипятку, от сизых булыжников пошел пар, и люди повеселели.

— Хорошо-то как! Вот это да-а! — послышалось со всех сторон, дружно заработали веники.

Неожиданно на пороге в клубах пара, словно бог на облачке, в овчинном кожушке и самодельной шапке появился дед Жаврид с большим деревянным ковшом в руках.

— Хлопцы, дак я вам кваску принес. — И на лице у него появилась умильная улыбка.

Квас плеснули в каменку. Вместе с взорвавшимся паром в нос ударил густой хлебный дух. Можно было подумать, что бойцы были не в бане, а в пекарне, где шло колдовство над заварными караваями.

— Вот те квас, ай да квас! — Еще подбавили. — Ну и банька! Ах да банька!

Бойцы усердно хлестали друг друга вениками, обливались ледяной водой, блаженствовали…

Наслаждению этому, казалось, не будет конца. И вдруг откуда-то из-за слезящегося окна в баню пробился детский голосок:

— Не… не… — Сил у него никак не хватало на то, чтобы полностью одолеть непомерно тяжелое слово.

Враз в бане оборвался шум, сделалось тихо-тихо, так, что слышно было, как под половицами, гулко шлепаясь, стекала вода.

— Фашисты! — прокричал появившийся на пороге Шкарин.

С силой ударившаяся о наружную стенку дверь, жалобно скрипнув ржавыми петлями, чуть было не втолкнула его в баню.

В узком предбаннике сделалось тесно. Бойцы хватали одежду, втискивались в нее и выбегали на улицу. Раньше всех выскочил из бани Пикунов. Подпоясывая телогрейку широким ремнем, озабоченно спросил у растерявшегося Шкарина:

— Где, говоришь, фрицы?

Ответил вывернувшийся откуда-то из-под ног белесый малец.

— Да там они, дяденька! — И показал ручонкой на большак, что тянулся за деревней. — Приехали на лошадях и на машинах… Тикать вам надо!

Пикунов поправил шапку-ушанку, задумчиво прикусил губу.

— Командир, — сказал Шахно, — хлопец прав, уходить надо.