Джеймс Кервуд - Долина Безмолвных Великанов Страница 14

Пока юный Мерсер не открыл дверь и не вошел с поздним завтраком, Кент совсем забыл, что по-настоящему проголодался уже тогда, когда проснулся от прикосновения стетоскопа Кардигана к своей груди. Сперва Мерсер забавлял его. Розовощекий юный англичанин, только что прибывший с берегов» старой родины «, не умел скрывать своих чувств, и на лице его явственно читалось, что всякий раз, входя в комнату Кента, он попадает в общество висельника. Как он признался Кардигану, его» зверски потрясла» эта история. Вынужденная необходимость кормить и умывать человека, который непременно умрет, но если выживет, то будет обязательно повешен, переполняла его особыми и порой весьма своеобразными эмоциями. Он словно прислуживал живому мертвецу, если нечто подобное можно было себе представить. А Мерсер именно так и представлял себе это. Причем его чувства тут же отражались на его физиономии и на манерах. Эта особенность Мерсера способствовала тому, что Кент постепенно научился использовать его в качестве барометра, определяющего настроение Кардигана и выдающего его секреты. Он ничего не говорил Кардигану, но пользовался своими наблюдениями просто ради развлечения и любопытства.

Нынче утром физиономия Мерсера была менее розовой, а выцветшие глаза стали еще менее выразительными, отметил про себя Кент. Кроме того, юный англичанин усердно принялся посыпать его яичницу сахаром вместо соли.

Кент расхохотался и схватил его за руку.

— Будешь подслащивать мою яичницу после моей смерти, Мерсер, — сказал он. — Но пока я жив, я предпочитаю, чтобы она была соленой! Знаешь, юноша, ты что-то плохо выглядишь сегодня утром! Неужели потому, что это мой последний завтрак?

— Что вы, нет, сэр, надеюсь, что нет, — поторопился возразить Мерсер. — Более того, я надеюсь, что вы будете жить, сэр!

— Благодарю, — сухо оборвал его Кент. — Где Кардиган?

— Инспектор прислал за ним нарочного, сэр. По-моему, доктор отправился к нему с визитом. Яичница хорошо прожарилась, сэр?

— Мерсер, если тебе когда-нибудь приходилось «служить лакеем в буфетной, забудь об этом сейчас, во имя неба! — взорвался Кент. — Я хочу, чтобы ты мне выложил кое-что прямиком и без всяких твоих реверансов. Сколько мне еще осталось?

Мерсер с минуту суетливо поерзал в замешательстве, и лицо его утратило еще несколько оттенков розового цвета.

— Не могу сказать, сэр. Доктор Кардиган мне не говорил. Но думаю, не слишком долго, сэр. Доктор Кардиган с самого утра весь вне себя. И отец Лайон готов навестить вас, сэр, в любой момент.

— Весьма признателен, — кивнул Кент, спокойно принимаясь за второе яйцо. — Да, кстати, а что ты думаешь о юной леди?

— Потрясающе, воистину потрясающе! — воскликнул Мерсер.

— В самую точку попал, — согласился Кент. — Действительно потрясающе. А ты случайно не знаешь, где она остановилась или зачем прибыла на Пристань?

Он понимал, что задает глупый вопрос, и вовсе не ожидал от Мерсера ответа; поэтому его удивило, когда тот сказал:

— Я слышал, как доктор Кардиган спрашивал ее, не окажет ли она нам честь еще одним визитом, и она ответила, что это невозможно, так как уплывает сегодня с ночным баркасом на север. В Форт-Симпсон, кажется, — так она сказала, сэр!

— Пусть тебе черти кажутся! — Кент едва не поперхнулся кофе, вздрогнув от неожиданного известия и пролив на салфетку немного ароматного напитка. — Постой-ка, да ведь туда посылают штабс-сержанта О'Коннора?

— Так и доктор Кардиган сказал ей, я слышал. Но она ничего не ответила на это. Просто повернулась и ушла. Если вы не против небольшой шутки в вашем теперешнем состоянии, сэр, я бы сказал, что доктор Кардиган был буквально вне себя от нее. Чертовски хорошенькая девушка, сэр, чертовски! По-моему, он влюбился с первого взгляда!

— Вот теперь ты заговорил по-человечески, Мерсер! Так говоришь, она была хорошенькая?

— Э-э… изумительно хороша, мистер Кент, — согласился Мерсер, внезапно покраснев до корней волос. — Не скрою, появление ее здесь, в таком неподходящем месте, было весьма ошеломляющим.

— Согласен с тобой, дружище Мерсер, — кивнул Кент. — Она и меня ошеломила. И — послушай-ка, старина! — не окажешь ли ты бедному умирающему самую большую услугу, о которой он когда-либо просил в своей жизни?

— Я был бы весьма счастлив, сэр, весьма!

— В таком случае, — сказал Кент, — мне хотелось бы узнать, действительно ли девушка уплывает на баркасе вниз по реке сегодня ночью? Если к завтрашнему утру я буду еще жив, ты сообщишь мне об этом, ладно?

— Я сделаю все, что смогу, сэр.

— Отлично. Это просто глупая прихоть умирающего, Мерсер. Но мне хотелось бы потешить свое любопытство. Только, видишь ли… я очень застенчивый… да ты и сам такой, так что вполне меня поймешь. Не надо, чтобы Кардиган знал о моей просьбе. Есть тут один старый индеец по имени Муи; он живет в лачуге за лесопилкой. Дай ему десять долларов и скажи, что столько же он получит, если справится с заданием и обо всем по порядку доложит тебе, — ну и, конечно, если не будет потом болтать. Вот — возьми деньги у меня под подушкой.

Кент вытащил бумажник и вручил Мерсеру пятьдесят долларов.

— На остальные купишь себе сигар, старина. Мне деньги больше ни к чему. А та безделица, которую ты готов устроить для меня, этого стоит. Можешь считать, что я решил прокутить свои деньги напоследок!

— Спасибо, сэр. Это очень любезно с вашей стороны!

Мерсер принадлежал к классу» бродячих англичан «, типичных для Канадского Запада, тех самых, что порой заставляют истинных канадцев удивляться, почему огромная и прекрасная страна вроде их собственной должна цепляться за метрополию и оставаться верной» доброй старой родине «. Льстивый и заискивающий, неизменно приторно вежливый, он производил впечатление отлично вышколенного слуги, но если бы ему намекнули на это, он был бы в высшей степени возмущен. Кент прекрасно изучил характеры и повадки людей подобного сорта. Он встречал их в разных местах, ибо одним из необъяснимых качеств, характеризующих их, было безрассудство и явное отсутствие самокритичности. Мерсеру, например, скорее пристало бы занимать какую-нибудь мелкую чиновничью должность в городе, а он тут, в самом центре лесной глуши, выполняет роль сиделки!

После того как Мерсер ушел, унося посуду и деньги, Кент перебрал в памяти кое-какие из его отличительных черт. Он знал, что у подобных типов под внешней оболочкой кажущейся услужливости скрываются наглость и дерзость, нуждающиеся лишь в соответствующем стимуле, чтобы пробудиться. А пробудившись, они делают этих людей чрезвычайно активными, особенно в сомнительных, плутовских и подпольных аферах. Такие люди ни за что не встанут открыто под дуло пистолета, отстаивая честное и правое дело. Но они проползут на брюхе под прицелом орудий темной ночью, когда их никто не видит. И Кент был уверен, что его полсотни долларов принесут ему ожидаемый результат, — если он доживет до этой минуты.