Карл Май - На Рио-де-Ла-Плате Страница 14

— Молчи, а то заколю, мерзавец! На этот раз спектакль тебе не удался. Ребята! Свяжите ему руки и тело лассо и оттащите его к хижине! Вы уже знаете как.

Рядом со мной и девушкой остался лишь йербатеро.

— Сеньорита, вы знали человека, который только что скрылся вместе с моими товарищами? — спросил он ее.

— Да, — тихо шепнула перепуганная девушка. — Это мой отец.

— Тот самый, что якобы напал на вас, чтобы поцеловать?

Она молчала.

— Отвечайте, а то с вами поговорит мой нож! Это был он?

— Да.

— Для кого же предназначался этот спектакль?

Она склонила голову и ничего не ответила.

— Хочу обратить ваше внимание, сеньорита, я знаю все и расспрашиваю вас только затем, чтобы этот иностранный сеньор узнал обо всем из ваших уст. Будете отвечать правдиво, по доброй воле — с вами ничего не случится. Но если откажетесь отвечать, пеняйте на себя!

— Почему вы так строги со мной, сеньор? — спросила она. — Почему угрожаете мне ножом и даже смертью? Я не сделала ничего плохого!

— Вы поступаете гораздо хуже, чем предполагаете. Кто живет в той хижине?

— Я, отец и бабушка.

— Чем ваш отец зарабатывает на жизнь? Он живет игрой. Не так ли?

— Я не могу это отрицать.

— И ваша хижина — это местечко, куда затаскивают дичь, которую хотят ощипать. Вы же — подсадная утка, которая завлекает добычу в сеть. Я прав?

После некоторой паузы она воскликнула:

— Но разве я не должна слушаться отца?

— Увы! Я готов быть снисходительным к вам, но лишь до тех пор, пока вы отвечаете откровенно. Сегодня вам полагалось отвести в хижину этого сеньора, не так ли?

— Да.

— Вам надлежало остановиться в некотором отдалении от виллы сеньора Тупидо. Ваш отец стоял рядом с вами. Было обговорено, что он нападет на вас, как только появится германец. Этот человек должен был вас освободить и проводить домой? Чтобы наверняка заманить иностранца, вам полагалось сказать ему, что ваша бабушка — немка.

— Да.

— Значит, вы так и сделали. Но вы же знали, что произойдет, когда вы приведете сеньора в хижину?

— С ним только хотели перекинуться в картишки.

— Так вам сказали, а на самом деле замышлялось нечто другое. Его хотели убить.

— Santa Madona de la Cruz![51] Это неправда!

Негодование, с которым она это произнесла, было неподдельным.

— Еще какая правда. Вас и бабушку отправили бы спать, а сеньора — убили.

— Мой отец любит играть в карты, как и любой здешний мужчина, но он не убийца!

— Бедное дитя! Это заблуждение. Ваш отец водится с отъявленными бандитами. Однако не будем лучше об этом. Вам, сеньор, любопытно узнать, как я попал сюда и проник в эти тайны? Я расскажу вам про это потом. Сейчас же вы сможете взглянуть на своих убийц без всякого риска. После того как я скроюсь из вида, подождите еще примерно пять минут. Потом вместе с сеньоритой медленно направьтесь к хижине. Об остальном я позабочусь.

— Почему вы не пойдете вместе с нами?

— Потому что луна светит очень ярко и потому что вас с сеньоритой там ждут. За вами наверняка следят из окна. Поэтому, чтобы не возбудить подозрение, вам надо пойти вдвоем. Я же последую за своими товарищами, которые окольным путем уже пробрались туда, чтобы проникнуть в домик с другой стороны.

— Кто они, ваши товарищи?

— Славные ребята, сборщики чая, как и я, они не убоятся самого дьявола. Вы еще познакомитесь с ними. Итак, я ухожу, а через пять минут идите вы!

Он повернулся и скрылся в тени. Девушка отступила от меня, но я все еще крепко держал ее за запястье.

Я никак не мог поверить в то, что это дитя с невинными чертами лица было пособником банды картежников. Вероятно, девушка вообще не подозревала о том, чему помогала, до сегодняшнего вечера. Она не знала и того, что грозило моей жизни. В этом я был убежден. Я вообще был склонен признать ее невиновной по всем статьям. Девушка подождала и, когда йербатеро не мог уже ничего видеть и слышать, спросила меня:

— Сеньор, вы верите, что мой отец посягает на вашу жизнь?

— На этот вопрос я сейчас не могу дать определенного ответа, мое дитя. Вашего отца я не знаю, зато знаю, что человек, который сообщил мне это, не обманывает. Я думаю также, что у него есть основание для подозрений. Но, как бы там ни было, я полностью убежден, что вы не имели ничего общего с этим гнусным планом.

— Нет, конечно, нет, ни я, ни бабушка.

— Вы, наверное, очень любите свою бабушку?

— Очень, сеньор, гораздо больше, чем отца.

— И, однако, ее вы тоже использовали как приманку, чтобы привести меня в хижину!

— Мне так велели.

— Но вы так артистично выполняли ваше задание, как будто в подобных делах чрезвычайно опытны. Вы отлично умеете притворяться.

— Dios![52] Так к этому же привыкаешь, если часто делаешь.

Я едва удержался от смеха, выслушав эти слова и тон, которым они произносились. Эта легкомысленная девушка не привыкла, видно, думать над тем, что делала. Можно было предвидеть, что она плохо кончит, но помочь ей я ничем не мог. Поэтому я замолчал, а по прошествии пяти минут мы пошли к дому.

Луна очень ярко высвечивала местность, лежавшую между нами и хижиной. Из ее окна мы были, безусловно, хорошо видны. Мы не прошли еще и половины пути, как девушка спросила меня:

— Как вы думаете, сеньор, люди, которые остановили нас, обойдутся с моим отцом, наверное, сурово?

— У них, пожалуй, нет повода обращаться с ним хорошо.

— Тогда мне надо предупредить тех, кто в хижине.

Я не предполагал, что она может сбежать, и держал ее руку не так крепко, как до этого. Она вырвалась и побежала. Но я несколькими прыжками снова настиг ее и схватил за руку.

— Стойте, сеньорита, не расставаться же нам наскоро, не попрощавшись. Невежливо было бы не поблагодарить обитель, в которую вы направлялись.

Она испустила глубокий раздосадованный вздох, но теперь уже не говорила больше ни слова и послушно следовала за мной. Мы подошли к хижине. Но не успели отворить дверь, как она распахнулась изнутри, и при свете горящей лампы я увидел человека, чья голова была повязана пестрым платком, — так обвязываются платками гаучо, пропуская их поверх шляпы и под подбородком. Лицо мужчины я разглядеть не мог, поскольку он стоял спиной к свету.

— Наконец, наконец! — воскликнул он. — Твоя бабушка изболелась, ожидая лекарство.

— Это ты, кузен? — изумленно спросила она. — Сегодня, да еще так поздно, мы тебя не ждали.

— Но бабушка больна! А ты, я вижу, не одна. С каких это пор мою сестричку можно увидеть в такой поздний час с провожатым?