Джеймс Кервуд - Погоня Страница 15

— Почему он так обрадовался, когда я сообщил ему об этой могиле? — проворчал он и стал прислушиваться к посвистыванию Альдоса, которое становилось от него все дальше и, наконец, затихло совсем.

ГЛАВА IX

Стивенсу снилась гибель его двадцати лошадей, барахтающихся между камнями в реке, и потому он плохо спал. Он проснулся еще до рассвета, но когда вылез из палатки, стараясь не разбудить своими движениями сынишку, то застал Альдоса уже у костра, поджаривавшего тоненькие ломтики ветчины на сковородке. По усталым глазам и лицу погонщика, по манере подергивать плечами сразу можно было судить, чего стоила ему потеря. Провалявшись на предложенном ему одеяле всего только три часа, Джон Альдос был так же весел, как трещавший перед ним огонь. Ему уже давно хотелось свистеть, да было неловко. Увидев же Стивенса, он начал.

— Мне не хотелось будить вас, пока не будет готов завтрак, — перебил он свой свист. — Слышал, как вы стонали, Стивенс. Не спали ночь. И мальчуган тоже. Он тоже все время ворочался. Но мне все-таки хотелось, чтобы вы встали пораньше. Сегодня у меня хлопот полный рот, и поэтому нам следовало бы поднять Керли Рупера с постели пораньше, чтобы успеть купить у него лошадей. Поищите-ка кофе. Я никак не могу найти.

В один момент Стивенс был уж около него.

— Так вы не раздумали, Альдос, — заговорил он, — вы не раздумали насчет того, что говорили вчера? Вы об этом именно говорите и сейчас?

— А то о чем же, черт вас побери? Да вы понимаете, Стивенс, по-английски, или нет? Кем же вы меня тогда считаете? Извольте покупать этих лошадей! Я бы на вашем месте занялся покупкой сейчас же и выбрал бы, пока не поздно, штук двадцать самых лучших из всего табуна.

В первый раз за все эти двое суток Стивенс улыбнулся.

— Да не снится ли мне все это? — проговорил он и отправился за кофе.

Заспанный мальчуган выполз из-под шалаша. Что-то жалкое показалось Альдосу в этом оставшемся без матери мальчике. Затем все трое принялись за еду.

Час спустя, покончив с завтраком, Альдос и Стивенс отправились к Керли. Когда они ярились к нему, то он уже натягивал на себя сапоги, а его жена уже поджаривала на сковородке ту же неизменную ветчину.

— Я слышал, что у вас есть продажные лошади, — обратился к нему Альдос.

— Имеются.

— Много?

— Двадцать девять. А может быть, и двадцать семь.

— Почем?

Керли поднял голову от сапог.

— Да вы покупаете лошадей, — спросил он, — или просто так?

— Я покупаю. Только мне некогда. Почем за голову?

— По шестьдесят, сэр. Только по шестьдесят.

— Хорошо. Я даю вам по шестьдесят долларов за штуку, считая в табуне двадцать восемь голов, а вот еще по десять долларов за каждую в придачу! — выпалил Альдос, доставая из кармана чековую книжку и походное перо. — Идет?

Озадаченный внезапностью такого предложения, Керли широко раскрыл рот и глаза.

— Идет? — повторил Альдос. — Включая сюда же попоны, седла, переметные сумы, веревки и палатки?

Керли кивнул ему головой и стал смотреть то на него, то на Стивенса, чтобы понять, не задумали ли они какой-нибудь выходки.

— Идет! — сказал он наконец.

Альдос вручил ему чек.

— Счет напишете на имя Стивенса, — сказал он. — Я только плачу за лошадей, а они будут принадлежать Стивенсу. Но только условие: никто не должен знать, кто за них уплатил вам деньги. Иначе не желаю. Можете вы мне это обещать?

Керли радостно посмотрел на чек.

— Давайте сюда библию! — воскликнул он. — Я поклянусь на ней, что мне уплатил за лошадей сам Стивенс! Даю вам слово английского джентльмена!

Не сказав больше ни слова, Альдос открыл дверь и вышел из избушки, оставив Стивенса в таком же изумлении, в каком все еще находился и Керли, которого все здесь называли кудрявым за полное отсутствие на голове волос.

Альдос прямо отсюда отправился на станцию железной дороги, чтобы справиться, в каком положении находятся работы по исправлению пути на Желтую Голову. Ему сказали, что с горы произошел обвал, засыпавший большими глыбами и щебнем полотно, но что работают на очистке пути сто человек и что, по всей вероятности, к полудню путь будет уже свободен. Десятник артели пришел оттуда с телеграммами и сообщил, что как раз в полночь шесть человек перенесли на своих плечах дрезину Куэда через все место обвала.

Было семь часов/ когда Альдос отправился в Миэтту. Он был уверен, что Иоанна уже встала. В это время года первые проблески дня обычно застают всех Отто уже за завтраком. Он так и сгорал от нетерпения передать ей поскорее разговор с Келлером и смеялся от одного только сознания, что так безумно хотел ее видеть.

— Прошу простить меня, что так рано пришел, — извинился он. — Полагал, мадам Отто, что вы уже отзавтракали.

Шотландка глубоко и громко с облегчением вздохнула.

— Ну, слава богу! — воскликнула она. — Я так рада, что вы пришли! Джек и Брюс только что ушли разыскивать ваше мертвое тело!

— Мы думали, что с вами что-нибудь случилось, — сказала Иоанна и направилась ко входу в палатку. — Вы не посетуете на меня, если я отправлюсь причесаться?

И, не ожидая от него ответа, она вбежала в, палатку. Как только она скрылась, улыбка тотчас же сошла с лица мадам Отто.

— Джек и Брюс ушли ночевать в сарайчик, — зашептала она не без тревоги, — а она спала вместе со мной. Она очень устала с дороги, но я так и знала, что она не заснет. Она все плакала. Я не слышала ее рыданий, но только вся подушка была мокрая. Я не задавала ей вопросов. Сегодня утром за завтраком она рассказала нам обо всем: и о Куэде, и о ваших опасениях, и о том, как он заглядывал к вам в окно, и так разнервничалась, что с вами что-нибудь за ночь приключилось, что даже не могла пить кофе, пока, наконец, Брюс и Джек не вызвались идти вас искать. Но я не думаю, чтобы она плакала именно из-за этого.

— И я тоже, — ответил Альдос. — Я так счастлив от одной только мысли, что она беспокоилась именно обо мне!

— Помогай вам судьба! — вздохнула мадам Отто.

Он посмотрел на нее и вдруг заметил в ее добрых глазах выражение все возраставшего удивления; она уже догадалась, в чем дело.

Их перебили голоса. Это выходили из кустов Брюс и Джек Отто, которые тотчас же и подошли к ним. Альдосу было неприятно, что Иоанна проговорилась о его ссоре с Куэдом. Он вовсе не был расположен разговаривать об этом и тратить попусту время на выслушивание их советов. Ему безумно хотелось поскорее остаться наедине с Иоанной и рассказать ей все то, что он узнал от Питера Келлера. Полчаса он ясно выражал свое нетерпение, и братья ушли, наконец, к себе в сарайчик. Через несколько минут после этого Иоанна уже опять стояла рядом с ним, и они, не спеша, отправились по тропинке, ведшей к его избушке у реки.