Приключения бригадира Этьена Жерара - Артур Конан Дойль Страница 15

И снова лицо императора стало угрюмо, а в глазах появился холодный блеск.

— Вы понимаете, господин Жерар, положение, в котором я очутился. Как бы вы поступили, если бы были на моем месте?

— Я бы отдал приказание обыскать весь лес, поймать этих двух плутов и привести их к вашему величеству.

Император улыбнулся и отрицательно покачал головой.

— У меня были основательные соображения не брать их живьем — ответил он, — вы должны попять, что язык убийцы не менее опасен, чем кинжал. Я хотел во что бы то ни стало избегнуть огласки, скандала. Преданным мне людям приказано уничтожить все следы происшествия и никто ничего не будет знать о нынешнем приключении. Если бы я послал с де-Гуденом не одного вас, а несколько людей, Братья не показались бы. Но из-за одного человека они. как я предугадывал, своего плана не изменят и непременно попытают счастья. Когда я получил письмо от Братьев, полковник Ласалль случайно находился в моем кабинете, и это обстоятельство и навело меня на мысль взять себе на помощь одного офицера из его полка. Я выбрал вас, господин Жерар, потому что мне нужен был человек, умеющий владеть саблей и не любящий совать носа в чужие дела. Надеюсь, что вы оправдаете надежды, которые я па вас возлагаю, и что ваша скромность не окажется ниже вашей храбрости и искусства.

— Можете положиться на меня, ваше величество, — ответил я. — Даю вам честное слово, ваше величество, что выходя из этого кабинета я буду таким же точно, каким был, выходя из него сегодня днем в четыре часа.

— Ну этого вы не можете обещать! — с улыбкой сказал император. — Входя в этот кабинет вы были лейтенантом, а… Позвольте вам пожелать доброй ночи, к а п и т а н Жерар!

III. НЕОБЫЧАЙНОЕ ПРИКЛЮЧЕНИЕ ЖЕРАРА В ВЕНЕЦИИ.

Много видел я на своем веку больших городов, в которые я входил победителем во главе восьми сотен моих маленьких чертей. Кавалерия шла всегда впереди великой армии; конфланские гусары шли впереди всей кавалерии; а я был всегда впереди моих гусаров — и выходило всегда так, что я первым вступал в завоеванные города.

Из всех городов, которые мне пришлось посетить, Венеция — самый плохой, нескладный и смешной город. Очевидно, люди, строившие Венецию, совершенно не понимали, что при таком устройстве города кавалерия маневрировать в нем совершенно не может. Возьмите хотя бы площадь в Венеции. Да там сам Мюрат или Ласалль не смогли бы построить ни одного эскадрона.

По этому случаю мы оставили бригаду Келлермана и моих гусаров в Падуе. Венеция была занята только одной пехотой, которой командовал генерал Сюше, оставивший меня при себе в качестве ад'ютанта на всю зиму. Он очень полюбил меня после одной истории с итальянским учителем фехтования в Милане. Этот итальянец великолепно дрался на рапирах. Хорошо, что его противником пришлось быть мне, иначе честь французского оружия была бы посрамлена. Но что об этом говорить! Я расскажу вам лучше об одной странной истории, которая приключилась со мною в Венеции.

Вы, конечно, никогда не были в Венеции? Теперь французы путешествуют чрезвычайно редко. А в наше время много путешествовали. Мы побывали всюду, начиная от Каира и кончая Москвой. Но, увы, не всегда мы были желанны .ми гостями. Во-первых, мы являлись всегда в большем количестве, чем желали те, кого мы посещали. Кроме того, у нас была прескверная привычка носить наши паспорта на право посещения в ножнах и кобурах. О! Европа переживет плохие минуты, если французы снова пустятся в путешествия. Француз долго собирается и неохотно оставляет свой домашний очаг. Но, если он уже собрался в путь, то никто и ничто удержать его не может. А у нас тогда был маленький человечек, по имени Наполеон, который шел впереди и указывал нам путь.

Люди в Венеции, надо вам сказать, живут на подобие водяных крыс. Смерть, как они любят свою сырость и грязь! Но дома в городе, по правде сказать, очень красивы. Хороши в Венеции и церкви, особенно церковь Святого Марка. Такого высокого здания я нигде не видал. Но больше всего венецианцы гордятся своими знаменитыми статуями и картинами.

Некоторые солдаты рассуждают так: мое ремесло — война, и ни о чем, кроме сражения и грабежа, думать мне не полагается. Таков был, например, старик Буве, которого убили пруссаки в тот самый день, когда я заслужил у императора орден почетного легиона. Когда я говорил с этим Буве о книгах или об искусстве, он только молчал и хлопал глазами, ровно ничего не понимая. Другое дело — солдат высшего полета, в роде меня. Я ужасно люблю все умственное и, так сказать, душевное. А между тем, я поступил в армию очень молодым и искусству меня никто не обучал, кроме моего квартирмейстера. Но это не беда. Если у кого есть талант, тот, путешествуя по белому свету, может многому научиться.

Итак, друзья мои, мое художественное образование было очень велико; я мог восхищаться картинами и статуями Венеции! Я даже запомнил имена великих художников, разных там Рафаэлей, Анджело и Микель-Тицианов. Здорово они рисовали! Наполеон также очень ценил искусство. Взяв Венецию, он первым делом отобрал лучшие статуи и картины и отправил их в Париж. Мы все тоже воспользовались чем было можно. На мою долю достались две картины. Одна из них называлась «Пойманная Нимфа». Эту я оставил для себя, а другую,