Вячеслав Демченко - Обреченный мост Страница 16

— Это что за метаморфоза? — недовольно буркнул Войткевич, наконец дотянув до пояса шерстяную сырую сорочку.

— Главное, откуда? — исподлобья следя за тонкой фигуркой, задумчиво произнёс капитан Новик. — Не должно бы тут…

Из послевоенных архивов

Ни содействия, как, впрочем, и противодействия местного населения разведчики не ожидали. По свидетельствам редких беглецов с «той стороны», с октября месяца немцы, и без того расточительные в отношении «трудовых ресурсов», провели тотальную эвакуацию жителей из прифронтовой зоны, которой, по сути, стал весь без исключений Керченский полуостров.

Впрочем, эвакуация — термин статистический, для сухой, лишённой всяких эмоций, отчётности. На практике были повальные облавы и вывоз трудоспособного населения в Германию, и, конечно, расстрелы. По любому подозрению и безо всякого. За «излишки» продовольствия, за вражескую пропаганду, скрученную в козьей ножке, за связь с партизанами, отчётливо отдающую сыростью подземелий и заметной копотью на лице. Было даже, что в саду имени Сакко и Ванцетти почти всё лето провисело тело мальчика лет девяти, который был повешен за то, что сорвал с дерева абрикос.

Город как будто вымер. И даже «не как будто…»

А ведь ещё недавно в «Зимнем театре» ставила спектакли местная труппа, в «Летнем» крутили трофейную «Серенаду солнечной долины». Выходил «Вестник Керчи», были открыты двери церквей и археологического музея. Даже 1 Мая был объявлен оккупантами днём всенародного праздника, и отдел пропаганды при городской управе организовывал лекции для населения, убеждая, что Германия — Es ist самая культурная и цивилизованная в мире страна. Казалось, что трагическая участь, уже постигшая к тому времени 7000 евреев и прочий «неблагонадежный элемент» (совработники, заложники, военнопленные), минует «незапятнанных». Их не расстреляют в Багеровском рву, или на рудниках завода, или в Аджимушкайском карьере…

Накануне же неизбежной схватки, когда только четыре километра пролива разделяли эвакуированную с Тамани 17-ю армию Вермахта и войска Северо-Кавказского фронта, достаточно было просто оказаться на улицах города, чтобы тут же попасть на допрос в полевой комендатуре «Feldkommandantur 676 Kertsch»[15], в силу привычки называемой населением «гестапо». Или по меньшей мере в местной «Ortskommandantur»[16], которых в городе было три. По одной на район.

А уж невинная прогулка в районе дислоцирования береговой охраны означала незамедлительный расстрел. Но лишь в том «счастливом» случае, если невинность заблудшего не вызовет у патруля сомнений. Тогда счастливчик отделается просто пулей.

При освобождении Керчи в апреле 44-го из почти ста тысяч довоенного населения встречать освободителей вышло чуть более трёх сотен человек. Больше некому было…

No pasaran! No volarän[17] тоже

Хачариди и Боске

— Сколько у нас времени? — спросил Мигель на ухо партизанского минёра Алексея Сивенкова, заменившего погибшего Антонио Арбелоа, штатного сапёра «испанской» диверсионной группы.

Группы, от которой осталось только двое.

— И много и мало, — рассудительно ответствовал Сивенков, возясь со связкой толовых шашек под округлым боком цистерны, охваченной массивными цепями со скобами кронштейнов на концах.

— Это как?..

— А так, товарищ лейтенант, — Алексей остругал перочинным ножом картон с торца одной из шашек и продолжил, перекрикивая грохот колес и стук рельсов: — Был бы у меня часовой механизм, сейчас бы выставил минут пять — семь, сколько там осталось до станции, и всё, можно спрыгивать!..

— Это мы уже обсуждали, — поморщился Боске, сдвинув немецкую каску на затылок. — А так?

— А так нам придется держаться до самых последних секунд, — ответил вместо минёра Сергей, выглядывая в конец поезда из-за дубовых брусьев, подпиравших цистерну. — Сколько будет гореть метр-полтора бикфордова шнура, секунд десять? — уточнил он у Сивенкова.

— На таком ветру, может, и быстрее сгорит, — пожал тот плечами.

— Значит, так, — решительно поднялся на ноги Мигель и переправил «Шмайссер» из-за спины под руку. — Благодарю всех за помощь. Помощь была неоценима. Но это наше задание, нашей диверсионной группы, поэтому прошу всех остальных товарищей покинуть состав. И вот что ещё… — Лейтенант смущенно кашлянул и, тронув Хачариди за рукав шинели, добавил, склонившись к нему каской к каске: — Заберите с собой Родриго, пожалуйста.

Как у «везунка» Хачариди — неизменный адъютант Володька, у молодого лейтенанта имелся свой не то помощник, не то подопечный Родриго Виеске. Хотя, на взгляд Сергея, лейтенант и сам нуждался в присмотре, поскольку разницы в возрасте у рыцаря испанской революции со своим Санчо Панса практически не было.

Хачариди понимающе кивнул, но ответил неожиданно:

— Ребята заберут вашего парня. Я остаюсь с вами.

— В этом нет необходимости, — замотал головой Мигель.

— Теперь есть.

Не добавив ни слова, Сергей приткнул сложенные сошки «ZB» к дубовой опоре и, будто не целясь, дал короткую очередь в конец состава. Сухой треск словно бы тут же и снесло встречным ветром, — но его наверняка донесло до ушей транспортного караула на задней платформе.

— Что вы, чёрт возьми, делаете! — зашипел было лейтенант Боске, но тут же увидел, как всего за три цистерны до них кувыркнулась за леера ограждения серая фигурка, вспорхнув полами шинели, словно подстреленная ворона.

— Я останусь один! — закричал Боске, припав на одно колено. — Удержаться несколько секунд на цистерне несложно, гранат они не применят, побоятся. Я не дам им потушить шнур, пока…

— Пока живы будете, — оборвал его «Везунок». — А если вас не прикрыть, то продлится это недолго. Малахов! — кликнул он матроса, который даже теперь не нашёл в себе достаточно силы воли, чтобы запахнуть шинель, спрятав тельняшку, дырявую, как легендарное полковое знамя.

— Я остаюсь! — зло бросил Арсений через плечо, даже не услышав ещё новой команды.

— Остаёшься, — согласно кивнул Серёга Хачариди. — Остаёшься за старшего группы! Группа немедленно покидает состав! Головой отвечаешь, чтобы все живые и здоровые добрались до своих, ясно? Особенно за Родриго!

— Ясно, — нехотя протянул Малахов. — Но…

Не дожидаясь его возражений, Сергей Хачариди забросил пулемёт за спину и по стальным скобам на замасленном боку цистерны проворно исчез из поля зрения Малахова, поднявшись наверх.

Матрос исподлобья взглянул на оставшегося Мигеля Боске — в конце концов командовал операцией именно он.