Владимир Беляев - Чекисты. Книга вторая Страница 16

— Та я же знаю, что делать в случае тревоги, — обиженно протянул Реброруб. — Сколько раз без вас оставался сторожить…

— Потому тебе и поручаю, — заметил Хмара.

С этими словами Хмара полез из бункера. А Реброруб уселся на лавке против Березняка и, следя за тем, как тот орудует инструментами, спросил:

— Хитрая работа! Как это называется?

— “Поднимать” карту, — спокойно ответил геолог. — Видишь, здесь очень мелкий масштаб. Я его увеличиваю, по памяти восстанавливаю все места, где проходила наша поисковая партия.

— Хмара это за кордон передаст?

— Возможно. Это его дело. Не каждый же знает, где у нас залегает золото, а где — алмазы…

— Слушай, друже, а ты меня не выдашь? — неожиданно вкрадчиво спросил Реброруб Гната.

— С какой стати мне тебя выдавать? — И Березняк засмеялся.

Реброруб проворно взял алюминиевую кружку и, поглядывая искоса наверх, куда ведет лаз из бункера, достал из шкафчика оплетенную ивовыми прутьями большую сулею. Булькая, полился самогон в чашку.

— Тебе налить? — предложил он, поглядывая на геолога.

— Сейчас нельзя. Руки дрожать будут.

— Ну, как знаешь, — буркнул Реброруб и, спрятав сулею на нижнюю полку, захлопнул шкаф. Он подошел с наполненной чашкой к столу. Выпил всю чашку.

— Хорошо… будто божия мать босыми ножками по сердцу прошлась. Крепкий, холера. Первак!..

— Да ты закуси, Реброруб, а то развезет.

— Меня не развезет, — похвастался бандит, достал с полки головку чеснока, очистил ее и, посолив хлеб, зачавкал на весь бункер. — А что? Они там, наверху, чистым воздухом дышат, а я не могу позабавиться? Не могу самогону глотнуть? Могу! Пока Хмара вернется…

Березняк продолжал чертить, не обращая внимания на Реброруба. Тот зевнул еще раз, прилег на нижних нарах, выдвинув ноги, потом зевнул еще раз, смежил глаза, и скоро его могучий храп наполнил бункер…

Чертит Березняк. Немного погодя лениво встал, потянулся, подошел к дубовому бочонку с водой, наполнил ею ковшик и напился. Храпел бандит. Повернулся во сне к стене и еще сильнее захрапел…

Осторожно, на цыпочках приблизился Березняк к заветному шкафчику. Открыл его, снял со стопки документов бутылку с зажигательной смесью и, отставив ее в сторону, принялся перебирать документы. Наконец нашел нужный ему план, вернулся к столу и быстро, то и дело поглядывая на храпящего бандита, скопировал этот план.

Он положил копию плана под карту Армении, быстро спрятал оригинал обратно в шкафчик, прижимая все документы бутылкой с зажигательной смесью, и едва успел возвратиться на место, — наверху послышался шум. Подбегая к нарам, Березняк толкнул Реброруба.

— Проснись, друже!

Сорвался с нар бандит, схватил автомат, пробормотал:

— А? Что? Как это я заснул?

— Идет кто-то…

Три условных стука раздались по крышке люка. Она открылась, и сверху опустились ноги Смока. Спрыгнув на пол, он потянул носом и сказал:

— Чеснок жрали?

— Тебе там хорошо, на солнце, — ответил Реброруб, — а тут зубы от цинги шатаются.

Смок подошел к ковшику с водой, жадно выпил ее и, глянув на карту, которую вычерчивал Березняк, сказал:

— Если хочешь, хлопче, можешь вылезти минут на десять на солнце. Хмара еще не скоро вернется. Оттуда добрый кусок дороги. Споешь нам там что-нибудь тихонько, а Реброруб тем временем бункер посторожит.

От нервного напряжения крупные капли пота проступили на высоком лбу Березняка, но, стараясь держать себя в руках, он сказал:

— Не могу, Смоче. Если не закончу карту до прихода Хмары, он с меня шкуру спустит. Если же гляну на солнце, долго в глазах рябить будет.

— Ну, как знаешь, — протянул Смок и поднялся наверх.

Когда захлопнулась за ним крышка люка, Березняк небрежно спросил:

— Смок давно за “службой безопасности” числится?

— Ого! Еще с немецких времен. И добре, что ты меня разбудил, а то обязательно доложил бы Хмаре, что я спал, и врезали бы мне палок двадцать, не меньше…

— Тогда магарыч с тебя, Реброруб.

— Я ж предлагал.

— Давай, но немного…

И пока Реброруб повторял операцию с сулеей, Березняку удалось ловко переложить копию плана из-под карты под стол, себе на колени. Он быстро свернул ее там и, пользуясь тем, что Реброруб повернулся к нему спиной, спрятал эту бумажку в тайник у пояса.

— Это тебе, — сказал бандит, протягивая геологу полкружки. — А это мне. Больше нельзя — Хмара заметит, что мы причащались. Ну, будьмо!

— Будьмо! — сказал Березняк с большим внутренним облегчением и с удовольствием выпил самогону, хотя черт его знает, что еще могло ожидать его впереди?..

В один и тот же день в мире, наполненном различными новостями и голосами многих радиостанций, произошли три события, которые сыграли значительную роль в дальнейшем, хотя вначале были известны только особо доверенным людям.

…За одним из скалистых гребней Карпат Дмитро Кучма передал в условленное время сообщение в Мюнхен.

Он засунул в чехол радиопередатчик и поднялся.

— …И это все? — спросил Смок, охранявший Кучму вместе с Реброрубом.

— Все, — сказал Кучма. — А чему ты удивляешься?

— Какого же лешего мы в такую даль тащились? Из-за пяти минут передачи? Можно было из бункера отстучать, — сказал Смок.

— Хочешь, чтобы тот наш бункер запеленговали, да? — бросил Кучма. — Давай теперь быстро… Ноги на плечи…

Спустя какой-нибудь час тот же самый пожилой капитан Задорожный, что однажды зачислил Стреляного в мертвецы, осторожно положил на стол полковнику Прудько новое донесение.

— Как было условлено, сегодня Выдра из района Доужинца передал в Мюнхен эту шифровку.

— Все как было договорено? — спросил полковник.

— Так точно! Я дважды сам проверял. Ни одного лишнего знака…

— А Мюнхен?

— Подтвердил прием!

В доме на Банковской улице Мюнхена радист зарубежного центра националистов по кличке “Пэт” принял очередное сообщение Выдры. Он наскоро расшифровал его и быстро вышел из аппаратной. Он прошел коридорами и, постучав в одну из дверей, вошел к Профессору.

— Выдра подал голос. А вы опасались!

— Наконец! — сказал Профессор. — Что же он пишет?

— Я расшифровал. Выдра — точный и отважный хлопец. И в огне не горит, и в Черемоше не тонет. Не зря вы ему кличку выдра дали, — балагурит Пэт. — Кроме известных вам львовских явок, Хмара предлагает как пункт встречи каждое пятое и двадцатое число месяца, от часу до двух ночи, руины Манявского скита, под левой колонной въездных ворот. А место для “грипсов” там же, под кружкой для милостыни, в нише, где икона Иоанна Богослова…