Генри Хаггард - Ласточка Страница 16

Опять прошло недели две. Выйдя как-то утром на крыльцо, я увидала полунагого кафра, сидевшего на одной из ступенек крыльца. Он оказался тем самым человеком, который приносил первое письмо.

— Что скажешь? — спросила я дикаря.

— Письмо вашему хозяину, — ответил он, подавая мне запечатанный пакет.

Я взяла письмо, отыскала Яна и попросила его прочесть вслух новое послание Черного Пита.

Ян вскрыл пакет, в котором оказалось письмо следующего содержания:

«Многоуважаемому господину Яну ван-Ботмару.

Я получил ваш ответ и нахожу, что выраженный в нем нехристианский дух едва ли угоден Богу. Повторяю: я желаю не вражды, а самой искренней дружбы, и потому не принимаю ваших резких слов за обиду; мало того — я даже готов исполнить ваше желание — не показываться около вашей фермы, чтобы не подать повода к кровопролитию (да избавит нас от этого Бог). Я люблю вашу дочь; но если она не желает иметь меня своим мужем, мне остается только покориться своей горькой участи и пожелать вашей дочери полного счастья с ее избранником.

Я навсегда покидаю эту сторону и продаю свою ферму. Не желаете ли приобрести ее, если не для себя, то для того, чтобы дать ее в приданое за дочерью? Сообщите мне об этом с подателем сего письма. Прощайте. Да хранит вас Бог!

Пит ван-Воорен».

Наступило время завтрака; все собрались в столовой, и я попросила Яна прочесть Ральфу и Сузи это письмо. Дети наши так и просияли, когда мой муж прочитал им письмо: они думали, что теперь навсегда избавятся от преследований Черного Пита. А что касается меня, то это письмо нисколько не облегчило мне сердца: слишком уж были не в характере Пита такое смирение и такая покорность судьбе!

Мы решили отослать посланного без всякого ответа.

Когда ему объявили об этом, он отправился к Сигамбе. Данное ею лекарство подняло на ноги его жену; в благодарность за это он привел знахарке корову, которая только что отелилась и всю дорогу билась и вырывалась у кафра, желая вернуться назад к своему теленку.

Так как Сигамбе и на этот раз не удалось выведать у посланного, откуда он пришел, то умная женщина придумала очень ловкую штуку с целью добиться своего.

Спустя несколько часов после ухода посланца, она отправилась к дикарям, служившим раньше у нее. Дикари эти очень любили свою бывшую госпожу и, чтобы не разлучаться с нею, поселились вблизи нашей фермы. Сигамба выбрала среди них одного молодого сильного кафра, который был особенно ей предан. Дикаря этого звали Зинти. Он отличался большой наблюдательностью и исполнительностью.

Сигамба приказала ему выследить, куда пойдет корова, которую она решила выпустить на волю, и донести все, что он увидит там, куда приведет его корова. Кафр сразу понял, что от него требуется, и обещал в точности исполнить приказание своей бывшей госпожи.

После этого Сигамба спустила с привязи корову; та с радостным мычанием бросилась бежать с такой скоростью, что Зинти едва мог поспеть за ней.

Таким образом они шли три дня и три ночи. Только по ночам корова останавливалась, чтобы отдохнуть и пощипать травы. Она охотно позволяла кафру доить себя во время остановок. Ее молоко составляло почти единственную пищу Зинти.

На рассвете четвертого дня, после запутанных переходов по горам (удивительно, как животные могут хорошо находить дорогу), Зинти и его проводница очутились около большого загона для скота. Загон был расположен на громадной луговине, окруженной высокими холмами, поросшими густым лесом. Корова стрелой помчалась к стаду. Прибежав туда, она принялась громко мычать и вертеть во все стороны головой, и мычала до тех пор, пока к ней не подбежал маленький теленок, который тотчас же принялся сосать ее, а она стала его облизывать.

В стороне около деревьев сидело несколько кафрских женщин. Они занимались очисткой от сучьев и листьев громадной груды ветвей, из которых дикари строят хижины.

Притаившись за деревьями, Зинти стал прислушиваться к разговору этих женщин и услыхал, как одна из них спрашивала другую:

— Для кого же Бычачья Голова строит новую хижину в нашей долине?

Бычачьей Головой был прозван кафрами Черный Пит, голова которого действительно немного походила на голову быка.

— Не знаю, — печально отвечала другая, совсем еще молоденькая женщина. — Может быть, для новой жены и, наверное, для дочери какого-нибудь белого начальника, потому что для простой женщины он не стал бы строить такой большой и красивой хижины.

— Наверное, так, — отозвалась третья. — И, должно быть, он хочет украсть ее, иначе зачем бы ему прятать ее в это место, куда никто никогда не заглядывает из белых… Но — чу! — слышу, как стучат подковы лошади Бычачьей Головы.

Через минуту в самом деле к ним подъехал Черный Пит. И без того некрасивое лицо его было сильно обезображено подживающими красными рубцами, оставшимися от ударов хлыста Ральфа.

При виде Пита все женщины встали и, сложив руки на груди, почтительно поклонились.

— У вас очень плохо идет дело, черномазые лентяйки! — сердито крикнул он им вместо приветствия. — У меня работать живее, если не хотите познакомиться с этой вот штукой! — прибавил он, размахивая бичом и хлестнув им ближайшую из стоявших перед ним женщин.

— Мы стараемся, хозяин, — отвечала она, корчась от боли. — Но скажи нам, пожалуйста, кто будет жить в новой хижине.

— Уж, конечно, не такая черномазая образина, как ты! — с ядовитым смехом проговорил Черный Пит. — Здесь поселится красивая белая женщина, которая будет вашей хозяйкой. Я скоро поеду за нею. Но горе будет вам, если кто-нибудь из вас проговорится, что здесь живет белая женщина! Я всех вас тогда передушу, как земляных крыс. Поняли?

— Поняли, хозяин! — хором отвечали женщины.

— То-то! И чтобы через неделю здесь все было готово.

Отдав еще несколько приказаний, Черный Пит уехал, а Зинти поспешил направиться к Сигамбе с отчетом о виденном и слышанном.

Дорогой он сильно повредил себе ногу и должен был пробыть в пути гораздо дольше, чем шел сюда за коровой.

Только на шестой день ночью он кое-как добрался до леса, за которым начинались наши владения. Войдя в лес, он заметил невдалеке небольшой костер, около которого сидело двое людей. Зинти ползком подкрался к ним и спрятался за ближайшее дерево. Выглянув затем из своего убежища, он узнал в одном из сидевших около костра Черного Пита, а в другом — какого-то незнакомца, одетого готтентотом. Зинти стал прислушиваться к их разговору.

— Ну, рассказывай, что тебе удалось узнать? — спросил Черный Пит.

— Все, что нужно, баасnote 6, — отвечал готтентот. — Я узнал, что Ян Ботмар с женой, дочерью и живущим у них молодым англичанином отправился вчера на крестины к господину ван-Роозену, который живет в пяти часах езды от фермы Ботмара. Назад они поедут завтра утром. Дорога ведет, как тебе известно, баас, через лощину, которая называется Тигровым Логовищем.