Збигнев Ненацкий - Новые приключения Самоходика Страница 16

Мы добрались до песчаного мыса. Цапли, что здесь гуляли, поднялись в воздух и тяжело взмахивая крыльями полетели к Чаплинке.

Странный человек мгновение следил за их полетом, а затем сказал:

— Чаплинка является заповедником. На восточной стороне в камышах цапли имеют гнезда и выращивают потомство. Им надо жить спокойно, а вчера вечером туда приплыла ватага разбойников, разожгла костер и наделала шума. Это ужасно. Так как птица, скажу я вам, — прекрасное создание. Я не люблю ни собак, ни кошек, но увлекаюсь птицами. Для меня они — символ свободы и привольной жизни.

— Там ночевала ватага Черного Франека, — перебил я его, боясь, что он снова даст волю своему красноречию и начнет произносить длинную речь о птицах.

— Шайка Черного Франека? — Удивился он. — А вы не знаете, как их выкурить оттуда?

«Еще один противник ватаги Черного Франека», — подумал я.

У меня мелькнула мысль, что капитан Немо из книги Жюля Верна тоже любил подводные путешествия. Может, этот человек и есть Капитан Немо?

На озере показалась белая яхта Вацека Краватика. Она плыла быстро, направляясь к Чаплин-острову. Некоторое время мы молча смотрели на ее стройный силуэт.

— Те люди с яхты, — заговорил Проповедник, — искали шайку Черного Франека. Они спрашивали меня, не заметил ли я их, плавая среди этих островов и заливов. Тогда я не знал, что это сборище Черного Франека кричало ночью на Чаплинке. Да, видимо, кто-то им сообщил об этом, потому что плывут они именно туда.

— На Чаплинке сейчас нет той шайки. Я плыл вдоль берега и никого не видел, — сказал я.

— Может, они на рассвете поплыли куда-то? — Спросил странный человек.

У меня чуть не сорвалось: «Разве вы не Капитан Немо?» Но я услышал шум — со стороны Липового и Лугового островов следовал серый глиссер Капитана Немо. Он мчался на большой скорости, молниеносно опередил яхту Вацека Краватика и через несколько минут исчез с наших глаз, спрятавшись за Чаплин-островом. Следовательно, этот Проповедник — не Капитан Немо.

— Кто вы такой? — Вырвалось у меня. — И что вы здесь делаете?

Его удивил мой вопрос.

— Извините, — сказал он вежливо, — но это озеро такое просторное, я что, мешаю вам?

— Конечно, нет.

— Так почему же вы спрашиваете, что я здесь делаю и кто я такой? Я вас не спрашивал об этом. А мог бы спросить хотя бы о вашей удивительной машине, которая и ездит и плавает. Однако я не сделал этого из вежливости. Я тот, кем хочу быть и делаю то, что мне нравится. Удовлетворяет вас мой ответ?

— Вполне, — сокрушенно ответил я.

После такого разговора я подумал, что лучше мне сесть в самоход и поплыть в шатер. Я сделал это с сожалением, так как чудной господин разжег мое любопытство, да и место где мы сидели, было необыкновенно красивое. Представьте себе: продолговатый полуостров с высокими деревьями вдоль берега врезается в широкий простор озера. Его еще больше удлиняет песчаная коса, по которой перекатываются зеленые волны. На полуострове растет сочная трава и за несколько метров от берега начинается густой, молодой лес — сосны и березы. Желанное место для палатки с прекрасным видом: с одной стороны — на Озерище до Семьяна, а с другой — на Чаплин-остров.

Я подумал было, не перевезти ли мне свои вещи в этот волшебный уголок, но меня опередил Проповедник.

— Я здесь буду ночевать, — сказал он и добавил: — Вы, кажется, живете на том берегу, поэтому здесь я услышу голос дудки.

— Не думаю, что будет такая потребность. До сих пор я сам как-то умел помочь себе, — сухо ответил я.

Таинственность этого человека начинала меня раздражать. Я бы не хотел подозревать каждого аквалангиста в том, что он ищет затонувшие сокровища. Но наивно было думать, что этот водолаз случайно оказался там, где можно было надеяться найти грузовик. Этот мой знакомый не только ради спорта путешествовал по дну озера. Может, он был помощником Мужчины с рубцом?

Я сказал «до свидания» и отплыл. На этот раз направился я к Чаплинке, где на мели, окружавшей остров, стояла белая яхта Вацека Краватика. Я плыл медленно, держа у глаз бинокль и поэтому хорошо видел не только яхту, но и фигуры на палубе.

Сначала я узнал белую женщину, а затем Вацека Краватика и Бородача. Оба они попрыгали с яхты в воду и брели по мелководью к берегу. «Чего они там ищут?» — Подумалось мне.

И вдруг я увидел, что кто-то из глубины острова идет через поляну, поросшую вереском. Это я видел все отчетливее. Это был… Черный Франек. Он шел прямо к яхте.

Я понял, что сейчас есть возможность обнаружить тайный лагерь ватаги. Ведь Черный Франек возвращался в лагерь. Тогда нужно пойти за ним следом.

Как можно скорее я подплыл к тростнику, каким оброс южный берег острова, въехал в него и поставил самоход на якорь. Пробрался сквозь камыш к берегу и залез там в кусты. Осторожно выглянул из них. Увидел Вацека Краватика и Бородача. Они сидели в неглубокой ложбине на западном берегу, в пятидесяти метрах от меня. Черный Франек шел прямо на них, сухой вереск звонко шелестел под подошвами его высоких резиновых сапог.

«А это, кажется, свидание. Наверняка условленное», — во мне вспыхнул интерес. Что может объединять Черного Франека с неуклюжим Вацеком?

Действительно, ни Бородач, ни князь спиннинга не были подозрительными лицами, но Черного Франека я мог считать вором. А если порядочные люди договариваются о свидании с вором, в этом есть что-то интригующее.

Я как индеец стал пробираться вдоль берега. Скрывался за молодым орешником, за высокими кустами дикой малины. Полз на четырех костях как собака, чтобы только добраться как можно ближе к лощине, где сидели Вацек Краватик и Бородач.

Чем ближе было к ним, тем труднее становилось пробираться. Потому что ложбина лежала на расстоянии от берега, поросшего деревьями и кустами. Вереск рос до самой лощины и с этой стороны только мышь могла подкрасться незаметно. Зато со стороны озера простиралась большая полоса высокой и густой дикой малины. Туда я и пробирался, опасаясь, чтобы кому-нибудь из сидящих не захотелось вдруг отведать сладких розовых ягод.

Я очень люблю малину, ее вкус кажется мне удивительным, ни с чем несравнимым. Но в тот день я возненавидел ее колючие ветви. Они цеплялись за рубашку, царапали лицо и руки, а главное, — что было хуже, — громко шелестели, когда я освобождался от их хищных колючек. К счастью, с озера дул ветер и на берегу шумели деревья, заглушая этот шелест.

Крадучись между кустами, я потерял из виду ложбину и вересковые заросли. Слышал только шум разговора Вацека Краватика с Бородачом. А потом, наклонившись к земле, я услышал тяжелую поступь.