Александр Паваль - Путешествие в 16-ю республику. Авантюрно-приключенческий роман Страница 17

Как только за Кэт закрылась дверь, турок извлек из-под стола остатки «JB» и наполнил фужер.

– О, Олья! Плиз, дринк! О, бьютифул руси! – Он буквально выпрыгивал из штанов от желания. Мальвина отпила добрую половину порции и закурила «Мальборо» в ожидании дальнейших событий. Она совершенно не переживала по поводу возможного опьянения и изнасилования. Ибрагим был не в ее весовой категории, и опыт общения с мужчинами подсказывал ей, что опасаться нечего. Единственное, что смущало, так это отсутствие закуски. Виски, как и всякая самогонка, гораздо крепче водки, а пачка сигарет превращала дальнейшую выпивку в тяжелое похмелье. Дождавшись, когда Ибрагим на секунду прервал свои излияния о красивой русской женщине, она, как могла, объяснила ему, что комплиментами сыт не будешь.

– О, сори, сори! – засуетился турок и схватил телефонную трубку. Пока он разговаривал с баром, Маля допила фужер и задумалась. Оставаться в номере ей не с руки. Неизвестно, что там Кэт наболтает, и что подумают остальные. Как ни хотелось долларов и виски, но выставлять себя проституткой казалось полным безрассудством. Вдруг руководитель узнает? Ведь с Кэт станется, может и нашептать. Да и Сереге давать отставку вроде еще рановато. Однако, и турок – вариант заманчивый… Немного поразмыслив, Маля пришла к выводу, что лишних свидетелей неплохо бы ввести в заблуждение о своих намерениях.

Ибрагим кое-как объяснился по телефону и с елейной улыбкой подсел на краюшек дивана рядом с «бьютифул руси».

– Олья! Олья! – почти стонал он, закатив черные глаза. – Ай эм гуд мэн! Ю лив ин май рум.

При этом его волосатые руки то сжимались в кулаки, то ерзали по брюкам, то порывались дотянуться до Малиных колен. Он никогда не сталкивался с гордыми русскими красавицами и не знал, как вести себя. Его английский словарный запас иссяк на уровне общения с женщинами по заказу. Здесь же оказался совсем иной случай. Турок явно понимал, что перед ним не проститутка. Как истинный бизнесмен, торгующий товар, Ибрагим ощущал себя словно на закрытом аукционе. По его законам все присутствующие должны написать свою цену на листке, вложить в конверт и передать аукционисту. У кого сумма окажется большей, тот и выиграл торги.

Турецко-подданный очень хотел выиграть. При одной мысли, что, вернувшись к себе в Стамбул, он расскажет друзьям, какая женщина лежала у него в постели, нервная система начала давать сбои и рассудок терял контроль над телом.

Упав на колени, мужчинка схватил Мальвину за обнаженное бедро.

– Но, но! – Импозантная сбросила волосатые руки с кружевных колготок и пыталась одернуть слишком короткую юбку.

– О, Олья! Олья! – Турок раскачивался, стоя перед ней на коленях. – Ай лав ю!

Он вытащил из кармана сто долларов и положил банкноту Мальвине на бедро. Это твое – показал жестами Ибрагим, дай только погладить ногу.

– Что, только погладить? – Наша красотка удивленно приподняла брови.

– Ес! Ес! – кивал вспотевший коммерсант.

– Сто долларов, – Маля показала на бумажку, – чтобы погладить одну ногу?

– Ес! Ес! – стонал бедный турок.

– А если две ноги? – Импозантная указала своими прелестными пальчиками, – тогда двести, да?

– О, ес! Ес! – Ибрагим повалился ей на колени, обхватив аппетитные икры ножек.

Мальвина вжалась в кресло. Дело принимало нешуточный оборот. Турок прямо обезумел. Он что-то лепетал, ерзая головой между чашечками колен. Маля еще сильней стиснула ноги. Коммерсант стал лепетать громче, пытаясь продвинуть голову вглубь бедер.

Он мне точно лысиной под юбку залезет, подумала Импозантная. Черт! Какие страстные эти турки! Никак не ожидала. Хорошо, что не носят серег в ушах, как в старину. А то бы все колготки изодрал!

Она пригнулась и сжала ноги, обхватив их руками. Ибрагим отпустил икры и начал что-то быстро говорить, размахивая руками. Он уже не пытался работать головой.

В этот момент постучали. Может, Кэт вернулась, испугалась Маля. Быстро разжав ноги, она поправила юбку и отодвинулась вглубь кресла.

Ибрагим упал лицом на ковер, ударившись лбом о низ кресла. Потом чуть отполз и поднялся с колен. Шатаясь, он одуревшими глазами смотрел на советскую туристку. Лицо его и шея были пунцово-красными, а уши – рубиновыми. Галстук на их фоне выглядел блеклой тряпкой. Остатки прически торчали клочьями волос в разные стороны. Турок зажал ладонями уши. Потом отпустил. Потом снова зажал, словно делал компресс. Не отводя округленных глаз от Мали, он выдохнул:

– О, руси вумен! Крейзи лав!

В дверь постучали еще раз. Пошатываясь, растрепанный мужчина пошел выполнять обязанности хозяина комнаты.

На пороге стоял бармен и держал в руках коробку с пиццей. Расплатившись за доставку, Ибрагим на вытянутых руках преподнес чудо итальянской кухни русской красавице. Мальвина взяла двумя пальчиками пахнущий жаром духовки кусочек. Вкус пиццы напоминал хачапури, которые она периодически ела у Арсена в кафе на Красной. Но наши армянские хачапури были не в пример вкуснее хваленой итальянской пиццы с грибами. Турок умиленно смотрел на нее. Маля хотела взять еще кусочек, но не решилась: вдруг Ибрагим подумает, что она сюда кушать пришла. Выпитые пол-литра виски неудобства, правда, не вызывали.

– Олья, плиз! – Турецкий бизнесмен долил остатки шотландской самогонки в фужер. – Ай лав ю! Ю лив ин май рум! Ай гив ю фри хандрит долларз!

– Сколько, сколько? – переспросила Мальвина.

– Фо хандрит! – Ибрагим начал судорожно шарить по карманам, пытаясь поскорее отыскать элементы наглядной агитации.

Сумма, названная турком, внушала Мальвине страх. Даже не переводя ее в рубли или левы ясно, что деньги немалые. Что это? Плата за риск или за невзрачную внешность лысоватого коммерсанта, который не вызывал у нее ни малейшей симпатии?

– Я, пожалуй, пойду… – наша подружка поднялась с кресла. Турок безумными глазами смотрел на ее аппетитные формы и переминался с ноги на ногу, ничего не понимая и не зная, что предпринять.

– Ай гоу хоум! – высказалась Мальвина по-английски.

– Ноу гоу! Ноу гоу! – Ибрагим умоляюще заломил руки. «Не та сумма, не тот конверт!» – в отчаянии думал он. – «Продешевил! Конечно, продешевил! Это же не болгарская проститутка за сотню. О, аллах! Помоги мне!»

Мусульманин подскочил к Мальвине, присел и подхватил ее на руки. Кровать стояла в пяти метрах от кресла. «Только бы успеть донести» – билась в его голове единственная мысль! Шаг, второй, третий…

И тут Маля, наконец, пришла в себя от неожиданного поворота событий. Она увидела надвигающуюся кровать, почувствовала запах пота схватившего ее мужчины и представила всю дальнейшую постельную идиллию. Пол-литра виски, пачка сигарет и четыреста баксов были моментально забыты, и она со всей силы ударила турка кулаком по лысине. Ибрагим пошатнулся и рухнул вместе со своей импозантной ношей, как бык на бойне. Маля выбралась из-под обмякшего тела турецко-подданого, поправила юбку, лифчик и грациозной походкой двинулась к двери.

– Олья! Ноу гоу! Ноу гоу! – хрипел поверженный турок, стоя на карачках посередине комнаты. – Ай гив ю файв хандрид долларз! Ноу хоум!

– Зараза приставучая! – надменно произнесла наша прима и покинула номер полулуюкс.

– Ты отказалась от пятисот долларов? – растерянно спросила Таня.

Такой реакции от своей подружки я не ожидал. Маля могла и соврать, с нее станется! Но даже если и нет, то она сама решала: переспать с турком за полтысячи баксов или сохранить «девственность». По тону Тани можно понять, что скромная провинциалка взяла бы без колебаний. Это покоробило меня. Деньги деньгами, но здоровье – прежде всего. Я бы и за тысячу зеленых не остался с турком в номере на ночь.

Нинуля, потрясенная историей, молча сидела, уставившись в пространство комнаты. Она безнадежно завидовала Мальвине. В ее жизни не то, что за деньги, даже просто так никто не предлагал прилечь в свою постель.

– Доллары долларами, а венерические болезни – штука весьма неприятная, – спустил я девочек с заоблачных американских высот на болотистую равнину социалистической действительности. – Подцепишь какой-нибудь «испанский воротничок» и бегай потом по вендиспансеру, как таракан по унитазу!

– Какой «воротничок»? – Нинуля вышла из оцепенения и пыталась уловить нить разговора.

– Неважно. Есть зараза и похуже. Можно вообще без потомства остаться.

– Я так понял, – с пьяной задумчивостью проговорил Главный, – что нашу пиццу сейчас кушает Ибрагим. А нам уже и закусить нечем.

– У меня в сумке яблоки, – отозвалась Маля. Ее возбуждение поубавилось. И она уже жалела, что сболтнула лишнего при Сереге. Может и он еще пригодится? Турок-то не сегодня-завтра уедет, да и после случившегося мало ли как себя поведет.