Луи Буссенар - Бенгальские душители Страница 17

В ту же ночь пятьсот самых известных и уважаемых жителей Калькутты — представители военной, административной и судебной аристократии, крупные торговцы, финансисты и промышленники — получили послание, повергнувшее их в ужас, хотя некоторые и пытались поначалу представить его как злую шутку. В нем говорилось:

«Мы, избранные от пяти каст, собравшись вместе, заявляем, что капитан Бессребреник ни в чем не повинен. Он незнаком ни с пандитами, ни с факирами, ни с кем-либо еще из местных жителей. Клянемся в этом на крови!

Во имя высшей справедливости мы требовали его освобождения. Нам отказали. И тогда мы жестоко покарали лиц, повинных в этой несправедливости.

Он будет освобожден, ибо такова наша воля!

Однако жизнь капитана Бессребреника находится в опасности, так как судьи, которым никак не удается собрать улики против узника, способны устранить его в стремлении скрыть свой позор.

Мы требуем, чтобы ему была дарована жизнь, и он будет жить!

Гарантия его жизни — вы, наши заложники.

Если он погибнет, погибнете и вы. Это наше решение, и ничто не спасет вас.

Ваши дома, заводы, магазины и склады будут уничтожены.

И в довершение на город будет напущена чума, ибо так решили всемогущие, требуя справедливости.

Трепещите и повинуйтесь!»

На каждом послании, там, где обычно ставится печать, были изображены четыре ладони, а между ними — лотос.

Положение заложников было незавидным. Авторы грозного предупреждения уже доказали, что без колебаний карают самых влиятельных лиц и при выполнении своих решений не останавливаются ни перед чем. Никто не знал, что это за люди, обладающие подобным могуществом, кто их сообщники, откуда черпают они информацию, и неизвестность лишь усиливала страх.

Заложники понимали, что их судьба отныне связана с судьбой капитана Бессребреника, богатого оригинала-янки. Опасаясь за его жизнь, от которой зависела их собственная, они устраивали совещания для выработки совместных действий, послали телеграмму вице-королю, наслаждавшемуся жизнью в своем царственном дворце, направили ему петицию, содержавшую, как и телеграмма, просьбу об освобождении Бессребреника из тюремного заключения, и даже собрали по подписке огромную сумму в миллион фунтов стерлингов, чтобы умилостивить власти.

О, какую трогательную заботу об узнике проявляли теперь все они, эти до мозга костей эгоисты, утопавшие в богатстве и роскоши! Заложники опасались всего: казни Бессребреника без суда, бесследного исчезновения его из тюрьмы, как это часто случалось с лицами, попавшими в категорию государственных преступников, и даже просто болезни, вплоть до насморка. Как им хотелось, чтобы он поскорее вернулся на яхту и навсегда покинул Индию!

Но думать, что британские власти сразу же освободят Бессребреника по просьбе именитых граждан, вышлют его из страны с запретом возвращаться, — значит вовсе не знать эту бездушную, безликую административную машину, действующую беспощадно, в заранее заданном ритме, в строгом соответствии с буквой закона, который, как записано в конституции, всесилен. И господа заложники, как бы ни были обоснованы их обращения к высшим чинам, так и не получили ответа. Даже собранные ими деньги, и те не пожелали принять, хотя это хоть как-то обнадежило бы их. Заложникам лишь посоветовали проявлять осторожность, заверив при этом, что со стороны властей уже приняты меры для обеспечения их безопасности. И в самом деле: вице-король, прибегнув к услугам телеграфа, ввел по всей провинции чрезвычайное положение.

— Как там узник? Успокойте, подтвердите еще раз, что он ни в чем не нуждается, что жизни его ничто не угрожает, что его здоровье в порядке, — молили заложники власть предержащих.

— Успокойтесь, капитан Бессребреник ест, пьет и спит хорошо. Ежедневно его осматривают два врача, — слышали они в ответ, но успокоения не находили. Во всех пятистах семействах царил страх: срочно писались завещания, на случай поспешного бегства ценности обращались в деньги, укладывались вещи.

А через два дня после получения послания заложники, их родные и близкие буквально оцепенели от ужаса, узнав из калькуттских газет чудовищную новость:

«Капитан Бессребреник найден в своей камере мертвым».

ГЛАВА 9

Беспокойная ночь, скудная трапеза. — Безнадежность. — Находка. — Изуродованное украшение. — Деньги. — На вокзале. — Два билета. — Унижение. — Бедность и достоинство. — Лагерь Нищих. — В компании голодающих. — Мокрые от слез глаза.

Кому-то, возможно, и покажется, что спать в жару на свежем воздухе, на мягком мху, под густой кроной дерева, как будто ты Робинзон, — одно удовольствие. Но в действительности это не так, в чем и убедились на собственном опыте Патрик и Мери.

Сломленные усталостью, они моментально заснули, но среди ночи пробудились из-за страшной ломоты во всем теле: слой мха, покрывавшего землю, вовсе не был таким уж толстым, как это представлялось им. Чувствовалась сырость. На лица, руки и одежду оседала рассеянная в воздухе мелкая водяная пыль, заставляя бедняжек поеживаться от холода.

Несмотря на близость большого города, дети ощутили себя отрезанными от внешнего мира и навсегда оставленными наедине с дикой, таящей неизведанные опасности природой, и в их сердца закрался безотчетный страх.

Далекий вой шакалов, пронзительные крики ночных птиц, шелест крыльев ночных бабочек и суетливо метавшихся взад и вперед летучих мышей, неумолчный стрекот насекомых, шорохи, указывавшие на присутствие пресмыкающихся, — все эти резко выделявшиеся в ночи звуки сливались в дикую и грозную какофонию.

Из-за непроглядной тьмы дети боялись даже сдвинуться с места, чтобы не наступить на одну из тех отвратительных тварей, что во множестве ползали по траве.

Боб тоже чувствовал себя неуютно: то и дело вскакивал с глухим ворчанием, а когда лежал, то настороженно прислушивался ко всему, что творилось вокруг.

Но вот наконец небо над горизонтом окрасилось в алый цвет, в ярких лучах солнца вспыхнули на листьях капли росы, мрачное ночное многоголосье сменилось жизнеутверждающим гомоном вьюрков, попугайчиков и сорокопутов. И сразу на душе полегчало.

Расправив онемевшие руки и ноги, Патрик и Мери, гонимые чувством голода, вернулись к деревьям иллупи и с жадностью накинулись на цветы, надеясь смягчить нестерпимые рези в желудке. Теперь они понимали, какие муки должны были испытывать умирающие с голоду, которых в Индии так много, — и это в стране, славящейся богатством и плодородными почвами! В завершение трапезы дети опорожнили по кувшинчику непентеса.