Сергей Минцлов - Клад Страница 17

Солнце уже закатывалось, в лесу начинало смеркаться. Усталый Роман зашагал быстрее. Неожиданно следы вывели его на дорогу. Роман увидал, что это та самая, по которой увели Александра и Степку.

Надвигалась ночь. Если сегодня в какой-нибудь оставшийся час он не успеет найти брата, то ему совсем придется отказаться от поисков, так как за ночь следы могли уничтожиться скотом или прохожими. Эта мысль заставила Романа побежать.

Положение дел начало рисоваться ему мрачными красками. Одно предположение, что придется для выручки Саши и Степки пойти и открыть, кто они и зачем явились сюда, что им могут не поверить и выслать этапом к отцу и матери, — наполняло душу его холодом и ужасом. Едва волоча ноги, задыхаясь и обливаясь потом, он бежал и бежал вперед. В висках у него стучало, в глазах темнело. Дорога все извивалась и извивалась по лесу; конца ей не предвиделось. И вдруг на одном из поворотов глаза Романа встретили в полутьме перед собой какое-то животное.

— Кучум!

Роман остановился и прерывающимся голосом позвал его. Собака замахала хвостом и подбежала к нему.

— Юра! крикнул, насколько хватало еще сил, Роман, и не успел стихнуть в темном лесу крик его, как кусты орешника сбоку дороги раздвинулись и из них выскочили две фигуры. Роман горячо обнял их: то были Саша и Юра.

Глава XII

Проводив Романа и Степку, Саша сел около заснувшего опять Юры и стал ждать возвращения ушедших. Часы тянулись томительно, медленно. Около полудня проснулся Юра. Благодаря отвару шиповника, обладающему почти тем же свойством, что и хина, озноб у него прошел; ему захотелось есть. Но кроме трех картофелин, в мешке ничего не отыскалось. Александр развел угасавший костер, испек картофелины, отдал две из них брату, напоил его чаем, и тот, пригретый огнем, опять уснул.

Роман и Степка все не возвращались. Александр задремал. Было, вероятно, далеко за полдень, когда явился Степка. Сообщение, что их зовут в гости помещицы, вид закусок и теплых пледов привели в восторг братьев. Александр расшвырял ногами костер, мигом попрятал все в мешки и поделил их между собой и Степкой; Юру, хотя и чувствовавшего себя совсем хорошо, закутали в плед, вручили ему зонтик, и все весело тронулись вперед, закусывая на ходу и бросая куски булки и ветчины голодавшему с утра Кучуму.

Через час или через два ходьбы Степка, все время шедший уверенно, вдруг остановился, стал озираться, почесывать затылок и наконец заявил, что он «омманулси путем». Сладкие мечты о ночлеге под кровлей на теплой постели разлетелись как дым. Александр свирепо поглядел на смущенно топтавшегося с ноги на ногу Степку, назвал его идолищем и решил отыскать хоть какую-нибудь дорогу. Надвигались сумерки. Часа два проплутали они неизвестно где. Стемнело окончательно. Измученные, обманутые в радужных ожиданиях, путники устроились на ночлег под развесистой елью, могшей служить им вместо шатра на случай дождя. Юра советовал заночевать в овраге, но мягкий, бархатный мох под елью так соблазнил Александра, что он не смог побороть искушение. Развели огонь, поужинали остатками от присылки Затуровских, завернулись в шинели и пледы и уснули. Александр скоро проснулся; от ночной ли прохлады, от страха ли перед мрачным глухим лесом, в котором остались они одни без Романа, только сон отлетел от него. Страх мало-помалу до того завладел Александром, что он разбудил Юру. Не прошло и десяти минут, как Кучум оскалил зубы и зарычал. Братья принялись будить Степку, но усилия их успехом, конечно, не увенчались. Тогда, охваченные смертельным ужасом, они собрали мешки и, вперив глаза в леденивший сердца их мрак леса, приготовились бежать. Кучум сорвался вдруг вперед и залаял. Из кустов, как горох, посыпались люди и с криками бросились к ели. Александр наскочил в темноте на ель, искололся о сучья, но мигом сообразил, что в ней его спасение, так как сзади и с обеих сторон уже слышался треск кустов и топот ног людей, забегавших наперерез ему; с быстротой кошки вскарабкался он на дерево и исчез в густых ветвях. Оттуда он видел, как на освещенного костром Степку с ревом навалилось с полдюжины мужиков и стали тузить его. Очумевший от сна, криков, вдруг наполнивших лес, и сыпавшихся ударов, Степка встряхнул было всех с себя, заработал кулаками, но на него насела еще куча людей; Степку опрокинули на куст и связали. Человек десять мужиков долго обыскивали овраг и часть леса, но безуспешно. Затем толпа окружила Степку и с угрозами, с бранью, подталкивая кулаками, повлекла его за собой.

Выждав, когда крестьяне удалились, и убедившись, что вблизи не осталось никого из них, Александр бесшумно соскользнул с ели и, руководясь отдаленным гомоном и осматриваясь по сторонам, пошел за толпой. Странное дело, — страх с него как рукой сняло.

Юра, свалившись в овраг, вскочил и стрелой понесся через кусты и ямы; он падал, опять вскакивал и, услыхав наконец, что погоня прекратилась, остановился и стал соображать, что ему делать.

Искать Сашу было немыслимо, оставаться среди леса одному — страшно. И Юра, слыша гул голосов облавы вдали от себя, сообразил, что там, вероятно, дорога, и Александр, может быть, тоже выберется на нее. Там братья и встретились, причем Кучум помог им опознать в темноте друг друга. Неподалеку от деревни они притаились в кустах и, убедившись, что Степку не уведут дальше, выбрали самый густой куст, улеглись в нем и до самого света посменно караулили друг друга.

Утром братья решили не уходить никуда и ждать Романа, так как надеялись, что он отыщет их или появится в деревне, куда увели Степку; тогда они увидят и выйдут к нему. Одним же идти в деревню после виденной Сашей ночной расправы со Степкой — было страшно.

Днем они поочередно отправлялись в лес и подкреплялись там ягодами и сыроежками; остававшийся влезал на громадный вяз, с вершины которого улица деревни открывалась как на ладони, и следил за происходившим в ней.

Около крытых соломой, находившихся по ту сторону дороги сараев или риг толпился и оживленно жестикулировал народ; в ригу входили какие-то люди, между прочим и урядник. У широких дверей, каждый раз после выхода посетителей запиравшихся засовом, сидел караульный с дубиной в руке. Степка, очевидно, находился там.

Наступил полдень; Роман все не являлся.

Часам к четырем дня Саша, на котором сказалась бессонная, полная тревог ночь и голодовка, начал падать духом…

Юра бодрился, поддерживал брата, но к закату солнца и его энергия, основанная на вере в приход Романа, начала таять. Саша впал в отчаяние; у Юры не выискивалось уже ни слов, ни сил поддерживать его. Где Роман, что сталось с ним, — ищет ли он их, нет ли, — ничего не было известно. Если бы не страх, что мужики изобьют их, запрут, как Степку и будут судить потом, — Александр сейчас же пошел бы в деревню и выдал бы себя. Идти в противоположную сторону от деревни значило окончательно потерять надежду на встречу с Романом, а стало быть, и на удачу их дела. Наконец, куда привела бы дорога? В руки тех же мужиков, только из другого села!