Галина Черкасова - Абстрактный мир. Трилогия (СИ) Страница 175

— Кто? — я растерянно посмотрела на него.

— Пташки. Демоны.

— Не знаю. Я не слышу их.

Мужчины переглянулись.

— А кто же отдает им приказы? — зло поинтересовался бородатый, коренастый кевт с перевязанной грязной тряпкой головой. — Кто приказал им надрать эльфийские задницы?

Висевшая перед мужчинами молния ярко вспыхнула.

— Ты видела, что они творили? Как откусывали конечности шавкам Компериата? — продолжал он, поднимаясь. — Откуда ты их взяла, девочка? Кто тебя надоумил? Кто ты такая?! — заорал он так громко, что эхо унесло его крик вверх по коридору.

Я попятилась назад, вскинув перед собой догорающую лучину.

— Эй, тише, брат, она же сказала, что не знает, — успокаивающе заговорил старик, дергая соплеменника за край тулупа. — Вернись к огню.

— Она лжет! Лжет! Она может защитить нас! — кевт вскинул руку и ткнул в меня пальцем. — И придет слышащий богов, и приведет он орды чудовищ из тьмы разума! Мертвые поднимутся из пепла и

— …И настанет Великая ночь, — мрачно закончил один из кевтов. — Сядь, брат, прости, не помню твоего имени. И никогда не оставляй впредь свое оружие без присмотра.

Он погладил длинный ствол лежащего подле него автомата, и вот тут-то я, наконец, поняла, почему несколько крепких мужчин сидят тут в одиночестве. За их спинами, в нише арки, меж камней, блестели в свете молнии стволы автоматов, ружей, снайперских винтовок, огромных оркских пистолетов и, кажется, даже гранатометов.

— Идиот, — старик смачно сплюнул на камни, когда фанатично настроенный кевт, пыхтя и ругаясь, шлепнулся на пол подле него. — Что ты хотела-то?

— Вы не видели Арельсара? — тихо спросила я.

Старик нахмурился и отрицательно покачал головой.

«Свет и Тьма, только не он. Только не он».

— А Кэрроу? Светловолосая эльфийка, хил?

— Присядь, — произнес кевт куда мягче. — Мы многих потеряли сегодня. Но нужно думать о живых.

— Вы уверены, что…

— Нет, но я не нашел чинньеза среди раненых.

«Ты же обещал, обещал, что не оставишь».

— Можете проводить меня к раненым? — тоскливо спросила я.

— Отведи её в подвалы, Сактарал, — приказал старик одному из своих парней.

От меня не укрылись угрюмые взгляды, которыми обменялись кевты, заметила я и недовольство Сактарала, который, по всей видимости, совсем не хотел идти вниз, но всё же сподобился довести меня до пролома.

Провожатый удрал довольно быстро, даже не удосужившись помочь мне найти хилеров, и если бы ни кевты, которые помогали раненым близким пережить тяжелую ночь, я бы так и стояла у черного провала в стене, растерянно таращась в темноту.

Некоторое время спустя я поняла, почему мне не советовали идти вниз.

Упершись рукой в холодную, склизкую колонну, склонившись над ямой, куда стекала стоявшая в подвале вода, я едва ли не выплевывала свои внутренности.

У самого входа в так называемый лазарет раненные лежали где и как попало — у стоков, близ таких вот сливных ям, в воде, которая темнела от сочившейся из ран крови, среди груд камней, в проходах. Те, кто хотя бы мог передвигаться, уходили на пролет выше, убегали прочь из этой клоаки. Пахло мочой, паленым мясом, испражнениями и кровью. Перевязочного материала не хватало — некоторые кевты лежали с внутренностями наружу, у других не хватало конечностей, и даже культю замотать было нечем.

— После полуночи стало тише, — говорила кевтиянка-хилер, придерживая мои растрепанные волосы, пока меня выворачивало наизнанку. — А как кричали… Туда, дальше, где нет воды, лежат остальные, те, кто может выжить. Тяжело.

— Вы, — я дрожащей рукой вытерла рот. — Вы… не видела Арельсара?

— Кого? — женщина нахмурилась.

— Миссионера, чинньеза.

— Не знаю, кто это. Шла бы ты наверх, милая, — кевтиянка поправила мою куртку.

— Я могу помочь.

— Уже помогла. Половины тут бы и не было, если бы не ты, — женщина внезапно замолчала, зажмурилась и вдруг заговорила так быстро, будто боялась передумать или что-то забыть. — Тогда, в войну, нам никто не помог. Нам всё говорили — ждите, ждите, слушайте сирену, не выходите из домов. Эти сумасшедшие приказали вешать гоблинов, как изменников, предателей. Повсюду раскидывали листовки — приводите мерзопакостных на площадь. А знаешь, что они делали потом? Отвозили трупы на скотобойную, а их мясо выдавали за продовольственные поставки с севера. Мы их ели, девочка, ели себе подобных! А потом пришла расплата — бомбили так, что пламя вздымалось до неба, вода испарялась, жар стоял такой, что трескались камни и глаза. Нас слишком поздно выпустили из города, думали, что хотя бы столицу отстоят.

Кевтиянка замолчала, оперлась о колонну подле меня, прижалась щекой к холодному камню.

— Никому мы не нужны, девочка, — прошептала она, сглатывая. — Тогда умирали у меня на руках, теперь… И всегда так будет.

— Поищу его, — я отвернулась, хватая ртом воздух. Женщина сзади меня всхлипнула и тихо заплакала.

Я развернула поля.

«Ключ. Ключ. Ключ».

«Антея!!!» — Азар закричал так, что я сама вскрикнула, зажав уши руками.

«Тише, прошу тебя».

«Тьма и Свет, где ты? Ты цела? Почему ты так долго молчала?!»

— Разве не видишь, где я? — произнесла я вслух, переступая через сточную яму и направляясь к раненым.

«Ты цела?»

«Да».

«Тебе нужно немедленно уходить оттуда. Компериату известно, что это ты вызвала демонов. И не только Компериату».

— Мне некуда идти.

— Не на той войне, так на этой, не в одном бою, так в другом, — повторяла, покачиваясь из стороны в сторону, девушка, стоя на коленях перед телом пожилой, седовласой женщины. — Не здесь, так там, не одни, так другие.

«Я позабочусь об этом».

«Сколько крови… Азар, о них тоже нужно позаботиться. Сделай что-нибудь, ты же говорил о крейсерах!»

«Не всё сразу. Антея, тебя выведут из замка. Слышишь меня? Будь готова, за тобой придут».

«А кевты? А демоны?»

«Демонов контролирую я. Не знаю, как, но я слышу их, а они — мои приказы».

Тошнота подкатила к горлу и, задохнувшись, я согнулась пополам, уперев руку в колено. Но в этот раз я уверенно схватилась за поля.

Мощь земли пришла на помощь — сознание вмиг прояснилось, перестала болеть голова и ныть шея. Мгновение я всматривалась в тонкие красные нити, бегущие к сточной яме, а потом, резко выпрямившись, развернула собственное поле во всю силу.

Я видела, как тонкие, разбитые абстракции раненых растворяются в земном поле, как осколками разлетается чья-то жизнь, как каждый удар сердца отражается в витиеватых изгибах многочисленных повреждений.