Александр Насибов - Безумцы Страница 18

Логово, находящееся в непосредственной близости от военно-морской базы будущего противника Германии. На кораблях этой базы Абст сможет испытывать все то, что родилось и еще родится в недрах новой, могущественной лаборатории “1-W-1”!

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Было позднее утро, когда Вильгельм Канарис открыл глаза. Он хорошо выспался, и от вчерашнего недомогания не осталось и следа.

Некоторое время он лежал неподвижно, припоминая события минувшей ночи, потом взглянул на часы, потянулся к шнуру у изголовья и позвонил.

Неслышно отворилась дверь. Вошел человек — тот, что накануне обслуживал гостя в кабинете Абста. Он пожелал Канарису доброго утра и поднял шторы. В окна хлынул свет такой яркости, что Канарис зажмурился.

— Ванна готова, — доложил служитель.

Канарис отбросил одеяло, встал с кровати, прошелся по пушистому ковру.

— Что, корветен-капитэн поднялся?

— Коврветен-капитэн у себя, — ответил служитель.

— Чем же он занимается?

— Корветен-капитэн лег очень поздно и еще спит.

— Однако! — Канарис вновь взглянул на часы. — Скоро одиннадцать. Идите и разбудите его!

— Господин адмирал не должен беспокоиться, — сказал слуга. — Корветен-капитэн Абст сделал все необходимые распоряжения. Как и приказано, люди будут собраны ровно в полдень.

Канарис промолчал. В глубине души он был доволен полученным ответом. У Абста хорошие работники. Там, где люди приучены вести себя с достоинством и не раболепствуют перед начальниками, дело идет гладко.

И он проследовал в ванную. Бритье, затем купание и завтрак — все шло по раз и навсегда заведенному порядку, который Канарис ценил больше всего на свете.

Сытно поев, он отложил салфетку и поднялся из-за стола. У него еще осталось несколько минут на то, чтобы постоять на солнышке, подставив лицо струям ласкового весеннего ветерка.

В двенадцать часов Канарис, сопровождаемый Абстом, входил в помещение, где предстоял смотр пловцов.

Двадцать девять молодых мужчин, одетых в толстые серые свитеры и такие же брюки, застыли в строю, вытянувшемся из конца в конец зала. Это были здоровые, крепкие люди — видимо, спортсмены.

Адмирал двинулся вдоль шеренги, внимательно разглядывая пловцов.

— А, старый знакомый! — воскликнул он, дойдя до Густава Глюка, и дружески ткнул кулаком в его широкую грудь.

Можно было ожидать, что Глюка обрадует или, напротив, смутит грубоватая фамильярность начальника. Но в глазах пловца промелькнул испуг.

Впрочем, Канарис не заметил этого.

— Кто вы? — спросил он, останавливаясь перед коренастым человеком с короткой шеей и округлыми плечами.

— Боцманмаат[28] Эрих Поппер, — поспешил доложить Абст, ни на шаг не отстававший от шефа.

— Где проходили службу?

За пловца опять попытался ответить Абст, но Канарис жестом остановил его.

— Говорите, боцманмаат! — потребовал он. — Меня интересует, где вам привили любовь к морю.

— Сперва в ваффен СС[29], затем на торпедных катерах, — последовал ответ. — Я старшина-моторист.

— Ого! — Канарис значительно покачал головой. — Такой послужной список украсит любого немца. А спорт? Вы занимались спортом? Каким именно?

— Да, я спортсмен. Имею призы и дипломы. Удовлетворенно кивнув, адмирал Канарис двинулся дальше. Вот он остановился возле левофлангового.

— Ну, а вы? — спросил он, разглядывая круглое розовое лицо пловца, его белые волосы и большие оттопыренные уши. — Ваше имя, в каком вы чине?

— Обер-боцман Фриц Фалькенберг! — отчеканил пловец.

— Служили на кораблях? Впрочем, я в этом не сомневаюсь: у вас истинно морская выправка.

— Имперский подводный флот.

— Должность?

— Рулевой-горизонталыцик.

— Кроме того, обер-боцман Фалькенберг — известный спортсмен, — сказал Абст. — Два года подряд он был призером чемпионата страны по плаванию.

Канарис отступил на шаг, с уважением оглядел пловца.

— Подумать только, адмирал Редер уступил мне такое сокровище! — воскликнул он.

— Этого добился корветен-капитэн Абст, — сказал Фалькенберг, улыбнувшись. — Это он перехитрил моих командиров. И еще у нас говорят…

— Продолжайте, — потребовал Канарис, — продолжайте, обер-боцман, выкладывайте все до конца!

— И еще у нас говорят так: корветен-капитэн Абст прошел школу адмирала Канариса.

Все пловцы рассмеялись. Канарис тоже.

— Где же вы проходили первоначальную подготовку? — задал он новый вопрос.

— “Сила через радость”[30]. Гамбургский филиал. Я провел там более трех лет.

— Великолепно! — воскликнул Канарис. — Я вижу, корветен-капитэн Абст собрал здесь цветник. Клянусь богом, с такими парнями можно брать штурмом резиденцию самого сатаны!

Он смолк, собираясь с мыслями. И вдруг спросил:

— А кто здесь Шустер?

— Я обермаат Йозеф Шустер! — раздалось с противоположного конца строя.

Канарис обернулся на голос:

— Вон вы где!.. Ну-ка, выйдите вперед, чтобы я мог взглянуть на человека, который так ловко провел меня. Выходите, пусть все посмотрят на вас!

Из строя шагнул здоровенный пловец с вытянутым лицом и чуть кривыми ногами. Его тяжелые руки были так длинны, что, казалось, достают до колен. Пловец, сутулился, смотрел исподлобья.

— Ну и ну! — воскликнул Канарис. — Меня трудно удивить, но вы, Шустер, добились этого. А на вид кажетесь таким простодушным. — Он обратился к Абсту: — Этакий безобидный увалень, не так ли?

Шустер стоял и растерянно глядел на начальника.

— Выкладывайте же, как вы все сделали! — потребовал Канарис. — Говорите громче, чтобы я не пропустил ни слова!

— Право, не знаю, что вас интересует… — нерешительно пробормотал Шустер. — Боюсь, что вы ошиблись и принимаете меня за другого.

Канарис упер руки в бока.

— Я ценю скромность, но это уж слишком! Можно подумать, что это не вы в компании с Глюком утащили руль моего катера!

Шустер раскрыл рот. Он был испуган.

Наступила тишина. И в ней прозвучал резкий голос Абста:

— Шустер, отвечайте!

— Но я не знаю, о чем идет речь, — пробормотал пловец.

— Как это не знаете? — Канарис подошел к нему вплотную. — Что вы делали на озере минувшей ночью?

— Я не был на озере!

— Где же вы находились?

— Спал. Спал, как и все остальные. Спал всю ночь напролет в кубрике, от отбоя и до подъема!

Последнюю фразу Шустер выкрикнул дрожащим от волнения голосом. Он стоял, тяжело дыша, покусывая нижнюю губу. Канарис медленно повернулся к Абсту. Тот не сводил глаз с Шустера. Можно было подумать, что этого пловца он видит впервые.