Эмилио Сальгари - В дебрях Атласа Страница 18

— Какая тебе выгода, чтоб он остался жив?

— Я уже сказала тебе, что он спас мне жизнь.

— Ну да, я знаю. Удивительный подвиг — убил льва! Посмотрел бы я на графа при переходе через Сенегал под огнем негритянских ружей.

— Может быть, он сделал бы то же, — сказала Афза.

— Нет! — громовым голосом протестовал вахмистр.

Звезда Атласа встала. Мрачное пламя, блестевшее все время в ее глазах, загорелось еще сильнее.

— Ты собираешься уходить? — спросил вахмистр.

— Да. Раз ты не хочешь дать мне доказательства своего расположения ко мне.

— Клянусь брюхом тюленя! Ты хочешь подвести меня под трибунал и лишить нашивок, добытых в Сенегале!

— Разве ты не начальник бледа, господин?

— Конечно, начальник.

— Кто тебе мешает снять часовых, расставленных вокруг лагеря? Слышишь? Гром! Гроза разразится через несколько минут; ты знаешь, каковы грозы в наших краях.

Вахмистр подошел к окну и стал рядом с Афзой. В небе сверкала молния, издали доносились сильные раскаты грома.

— Клянусь брюхом кита! — воскликнул вахмистр. — Ужасная ночь! Не завидую часовым, стоящим вокруг бледа без защиты.

Он снова отошел к столу и сел, смотря на Афзу, стоявшую напротив, по другую сторону стола, ощупывая под широким рукавом рукоятку своего острого кинжала.

— Ты думаешь, что, прикажи я снять часовых, твоему проклятому графу удалось бы бежать? — спросил он, подозрительно смотря на Афзу. — Он закован по рукам и ногам, прикован к нарам, и решетки в окне крепкие — их трудно одолеть. Или ты, может быть, пожелаешь, чтоб я распилил и кандалы, и решетку?

— Я только о том и прошу, чтоб ты снял часовых, — отвечала Звезда Атласа с ужасным спокойствием. — После этого, даже если завтра граф окажется здесь, я все равно выйду за тебя. Арабские женщины любят храбрецов.

Вахмистр призадумался, затем, прислонившись к столу, перед которым Афза продолжала стоять, он спросил:

— Ты в самом деле хочешь, чтоб этот человек ушел?

— Хочу, — твердо ответила Афза.

— Почему?

— Ты знаешь, я обязана ему жизнью. Без него Звезда Атласа не разговаривала бы с тобой теперь. Спаси его из любви ко мне…

— Ты рассуждаешь лучше любой француженки. Ну, будь по-твоему! — Он позвал Рибо.

Сержант, остававшийся в коридоре, поспешно вошел на зов начальника.

— Что угодно? — спросил он, отворяя дверь.

— Какова погода?

— Ужасная. Того гляди разразится такая буря, что снесет наши палатки.

— А наши молодцы будут стоять под дождем, при грозе?

— И я думаю, что это опасно, вахмистр, — ответил Рибо, посматривая на Афзу.

— Карцеры все заперты?

— Никому не уйти, решетки крепкие — я осматривал сегодня. Арестованные в кандалах.

Вахмистр налил стакан и подал его сержанту.

— Выпей, а потом прикажи часовым спрятаться по палаткам. Лучше пусть эти молодцы падут на поле битвы, чем пораженные молнией. Ступай, Рибо…

Сержант выпил стакан, обменялся взглядом с Афзой и вышел.

— Ты довольна? — спросил вахмистр.

— Да, господин.

— И ты думаешь, графу удастся бежать. Или ты с чьей-либо помощью передала ему напильник, чтобы перепилить решетку?

— Я не видала графа и не знала, что он в карцере. Тебе ведь известно, что мы всегда держимся вдали от бледа.

— Как же ты узнала, что он сегодня собирается бежать?

— Я видела сон…

— Ах, бедный магнат! Завтра его прикуют еще крепче! — сказал вахмистр. — Я не верю в сны, красавица.

— А мы, арабы, очень верим.

Снаружи донесся, между громовыми раскатами, звук рожка, дававший часовым сигнал вернуться в блед.

Пошел сильный дождь, ослепительная молния бороздила небо.

Сильные порывы жаркого ветра с юга, проносясь через равнину, ударялись, угрожая сорвать цинковые крыши, о большие навесы, тянувшиеся вокруг бледа.

— Брюхо кита! — повторил свою поговорку вахмистр. — Я так мало верю твоему сну, что хочу пойти увериться, перепилил ли граф свои оковы.

Афза вздрогнула и подвинула под широким рукавом кинжал, данный отцом. Она была страшно бледна.

— Ты уходишь? — спросила она.

— Да. Хочешь пойти со мной?

— Нет. Я подожду тебя здесь.

— Надеюсь, ты сегодня не уйдешь из бледа.

— Нет, если хочешь.

Афза в эту минуту так пристально смотрела на грудь вахмистра, что он спросил:

— На что ты смотришь, Афза?

— На твою медаль.

— Это моя гордость.

— Дай я взгляну поближе.

Афза решительно подошла к вахмистру и взялась за медаль левой рукой.

—Я ее получил за Сенегал. Со временем она поможет мне получить орден Почетного Ле…

Не успел он договорить, как Афза сильно толкнула его в грудь.

Вахмистр стоял в это мгновение перед диваном и упал на него, не ожидая толчка. Он ударился о деревянную спинку и лишился сознания, только успев крикнуть:

— Рибо! Сюда!…

Афза бросилась к двери, где столкнулась с сержантом. Ему сразу все стало ясно.

— Что ты сделала, несчастная? — крикнул он.

— Освободила блед от его палача! — гордо ответила Афза. Страшный удар грома потряс в эту минуту белую казарму. Буря разразилась.

Афза выбежала на плац бледа..

VIII. Бегство

В то время как Афза смело поразила вахмистра, граф и его товарищ, уже извещенные сержантом о близости Хасси аль-Биака с его махари, усердно трудились над своими цепями. Ураган заглушал легкий шум, производимый пилками. Гром грохотал, и молния освещала карцер, позволяя заключенным видеть, какая часть работы уже сделана.

— И из чего только эти цепи? — говорил тосканец, с которого пот катился градом. — А между тем арабские пилки пилят, как будто зубы рыбы-пилы.

— Конечно, не из масла их делают, — ответил граф, трудившийся с не меньшим усердием.

— Ты далеко продвинулся вперед, дружище?

— Ножные уже перепилил.

— А я еще нет. Но ты сильнее меня, и тебе сообщился священный огонь Звезды Атласа; у меня же только моя лихорадка. Никак не могу от нее отвязаться.

— Мы ее пустим гулять по горам Атласа. Увидишь, что там ты поправишься, друг.

— Мы еще не в горах.

— Хасси и Афза ждут.

— В этот ливень? Под открытым небом?

— Ты сомневаешься?

— Немного.

— Стало быть, ты не знаешь арабов.

— Пока сужу по их пилкам. Оказывается, они берут прекрасно… Вот ножные кандалы распилены.

— Принимайся за ручные.

— Чтоб их черт побрал! Жарко, граф. Я точно в огненной печи.

— На воздухе освежишься.

Разговаривая, заключенные не переставали трудиться, отчаянно проводя крошечными пилками по кольцам цепей.

Буря между тем все усиливалась. Отрывистые удары, подобные пушечным выстрелам, следовали один за другим вперемежку с грозными раскатами. Ветер со зловещим воем врывался через решетку и завывал в цинковых крышах бледа.