Луи Буссенар - Без гроша в кармане Страница 19

С дюжину ковбоев окружили его, и один, известный под именем Терка, небрежно бросил:

— Эй, вы!.. Куда собрались?

— Вам какое дело!

— Весьма большое. Ведь вы обещали драться с нами.

— Что же, я не отказываюсь.

— Но было условлено, что вы никуда не уйдете, то есть попросту не удерете.

Ковбои хохотом выразили свое одобрение товарищу.

Брови Бессребреника сердито сдвинулись; он покраснел, но в конце концов тоже расхохотался.

— Я был так далек от намерения, которое вы мне приписали, что хочу сделать предложение.

— Говорите!.. Скажите!

— Как вам известно, я назвал себя Бессребреником по состоянию кармана. И вот теперь мне даже не на что пообедать, так как вы не дали мне заработать хотя бы шиллинг.

Со всех сторон послышались предложения: «Зачем же вы раньше не сказали?.. Пойдемте в первый бар… нет, в салун Нэба… Примите наше приглашение… Доставьте нам удовольствие!» Джентльмен не знал, кого слушать. Он сделал знак, призывающий к тишине.

— Благодарю, джентльмены, но не могу.

Отказ принять что-либо от ковбоев считается смертельной обидой, после которой почти всегда следует убийство. Слова Бессребреника вызвали бурю негодования.

Он снова сделал жест и заговорил:

— Прошу не обижаться, условия заклада не позволяют мне принимать что бы то ни было даром.

— А, вот что! — раздалось из толпы, переходившей с неимоверной быстротой от бури к полному затишью.

— Но мне не запрещается держать, если вздумаю, пари, — продолжал Бессребреник.

— Держать пари? На какие деньги? — переспросил Терка.

— На те пять шиллингов, которые я должен получить сегодня вечером.

— На пять шиллингов?.. Нищенский заклад.

— Зато предмет его будет выдающийся.

— На что вы хотите биться?

— На свою жизнь против вашей. Я докажу вам, что не намеревался удирать, и несколько развлекусь во время скучного ожидания.

— Ол райт! — отвечал ковбой с необычайной беззаботностью бродяги.

— Ваши условия?

— Какие угодно.

— А оружие?

— Любое.

— Я предложу винчестер с десятью зарядами.

Бессребреник снова презрительно засмеялся.

Терка сделал угрожающий жест:

— Не понимаю, что смешного в моем предложении.

— Вы, должно быть, плохой стрелок, коль нуждаетесь в десяти зарядах, чтобы пристрелить человека.

— Надеюсь доказать противное.

— Ну, а с меня достаточно будет и двух, — заключил Бессребреник.

— Хвастун!

— Дерзости извиняют тем, кому остается так мало жить.

— Пора…

— К вашим услугам… Попрошу кого-нибудь одолжить мне винтовку и два патрона.

Двадцать пять рук протянулись к нему с ружьями. Он взял первое попавшееся, вложил один заряд и прибавил насмешливо:

— Вы предоставите мне определить расстояние, не так ли?

— Да, но поскорее.

— Мы обернемся друг к другу спиной и отметим по двести пятьдесят шагов.

— Пятьсот шагов?.. Это много.

— Затем, остановившись, выстрелим.

— Хорошо! Но еще раз повторяю — это далеко, очень далеко…

— Потрудитесь передать одному из этих джентльменов пять шиллингов… Я играю на слово.

Терка вынул из пояса полотняный кошелек, отсчитал сумму и сказал:

— Надеюсь сейчас же получить их обратно.

Бессребреник отвечал, пожав плечами:

— Кто знает!

Терка не без основания считался одним из лучших местных стрелков, а всем известно, какие чудеса совершают ежедневно эти виртуозы обращения с оружием.

Между ковбоями немедленно было заключено несколько пари.

Прежде чем начать отмерять расстояние, Бессребреник зарядил и снова разрядил свою винтовку, внимательно рассматривая курок и пробуя его.

Высоко над головами, каркая, пролетала в эту минуту ворона. Джентльмен прицелился и выстрелил. К несказанному удивлению всех, птица, казавшаяся в высоте не больше дрозда, начала стремительно падать. Через мгновение она лежала на земле, как тряпка.

Терка побледнел, но старался не выдавать своего страха.

— Хороший выстрел!.. — крикнул он. — Но и другие сумели бы сделать то же.

Бессребреник вежливо поклонился и откинул затвор.

Убитая ворона переходила из рук в руки.

Тем временем начали отмерять дистанцию дуэли: «Двести сорок восемь, — считал Бессребреник, — двести сорок девять… двести пятьдесят… Довольно!»

Терка удалялся в противоположном направлении, также отсчитывая шаги. Он остановился и, не говоря ни слова, поднял винчестер. Грянул выстрел. До Бессребреника донесся свист пули, и его шляпа отлетела на десять шагов.

Ковбои разразились отчаянным «браво», а Бессребреник проворчал:

— Неплохо!

Он уже целился, в то время как Терка заряжал ружье. Секунды три было в выигрыше. Эти три секунды отделяли его противника от вечности. Джентльмен замер на месте, выстрел был почему-то совсем не слышен, из дула показался белый дымок. Терка опустил руки, выронил карабин и растянулся во всю длину.

Бессребреник, по-прежнему невозмутимый, вернулся к притихшим ковбоям, как бы охваченным суеверным страхом, и, подойдя к тому, которому вручены были пять шиллингов, сказал:

— Прошу передать мне заклад.

— Но ваш противник, возможно, только ранен.

— Да, очень вероятно, но смертельно. От пули между глазами у него случилась мигрень.

У ковбоев мороз пробежал по коже, а Бессребреник, вынув из кармана блокнот, записал:

«Пятьсот шагов — около четырехсот пятидесяти метров».

Затем прибавил:

— Надо вычесть из сорока миллионов метров. А теперь скорей обедать!

Он вернул винтовку хозяину и отправился в город, куда уже дошел слух о его подвиге.

Зайдя в салун, Бессребреник приказал подать себе еды и с жадностью проглотил ее. Затем видя, что осталось достаточно денег, заплатил за стакан виски и сигару. Усевшись в кресло, он покачался с минуту и задремал.

В то же время в углу салуна два человека шептались, продолжая начатый ранее разговор:

— Да, — говорил один, — серебряный король заплатит сколько угодно.

— Как бы не поплатились мы сами, — сказал другой.

— Кто ничем не рискует — ничего не имеет.

— А веревка?..

— А миллионы долларов?..

— Все же похищение!.. Этим не шутят…

— Но ведь самое похищение уже не наше дело.

— Судья Линч не станет разбирать…

— Стало быть, ты отказываешься?

— Нет, только колеблюсь… Покажи-ка бумагу.

Собеседник вынул из кармана скомканный лист и развернул его.

— Вот он, документ.

Другой стал разбирать текст и, дойдя до конца, произнес: