Кир Булычёв - Искатель. 1997. Выпуск №1 Страница 19

— Мне велели, — сказала она, — лекарство ему давать. Знаешь, у них здесь удивительные лекарства. Надо будет с собой домой взять.

— Их лекарство у нас может не подействовать. Наверняка не подействует. Мы с тобой пока еще верхние, — возразил Егор.

— Верхние?

— Я условно говорю — кровь у нас горячая. А они все стали рыбами.

Люська посмотрела на Егора, чуть сощурившись. Она размышляла. Потом сказала:

— Рыбы бывают очень быстрые и опасные. Акулы.

— Но они другие!

— Когда ты отсюда бежать будешь, меня не забудь взять, — попросила Люська. — Я тебе верная буду.

— Я еще не знаю, как это сделать!

— Узнаешь, ты умный.

За тонкой стенкой снаружи гремел незнакомый авторитетный голос:

— Обоих, и немедленно!

— Но вы же видите, что я один остаюсь. И у меня раненый на руках. Завтра же нас нелюди съедят или бандиты расстреляют.

— Один сторож здесь останется, пока нового тебе не подвезем, ты не беспокойся, на вокзале о тебе помнят.

— Только обязательно должна быть женщина. Желательно молодая. Мне жениться пора.

— Смешно, — ответил незнакомый голос. — Ну давай показывай нам детский контингент.

— Люська, Егор, на выход! — закричал Партизан.

Пыркин застонал. Он силился что-то сказать.

— Осторожнее, Люська, — произнес он наконец.

— Как ты, Пыркин? — обрадовалась Люська.

— Я потом к тебе приду, — сказал он. — Ты не бойся. — Он закрыл глаза. Говорить ему было трудно.

В бытовку ворвался Партизан.

— Ну куда вы запропастились! — закричал он. — Вас же ждут!

— А кто ждет? — спросил Егор.

— Пошли, пошли, ждут вас.

Он готов был вытолкать их из бытовки.

— А Пыркин заговорил, — сказала Люська. — Вы ему напиться дайте.

— При чем тут Пыркин?

Егор вышел первым из бытовки. Спрыгнув с лесенки в две ступеньки, он остановился, разглядывая новых гостей.

На этот раз вместо велосипедистов приехал целый экипаж. Вернее, гибрид телеги и велосипеда. Открытая повозка оглоблями была прикреплена к двум большим велосипедам. На облучке сидел строгого вида мужчина в милицейском мундире и генеральской фуражке.

Мужчина был бородат. Концы длинных светлых прядей доставали до плеч. Движения у мужчины были закругленными, ленивыми, словно он играл роль какого-то восточного паши.

— Ах, какой сюрприз, — произнес он. — Мы вам рады.

— Здравствуйте, — сказал Егор.

Странно, но в этом прохладном мире вельмож было жарко. Он даже снял фуражку, чтобы вытереть рукавом блестящее лицо.

Егор с Люськой молчали. Вельможа их не спрашивал. Он разговаривал сам с собой.

— Добро пожаловать в государство Солнца! — сказал вельможа.

Люди на велосипедах обернулись к Егору с Люськой и рассматривали их равнодушно, как рассматривают людей лошади. Они были в плащах, в касках, как настоящие велосипедисты. Егор улыбнулся собственным мыслям — он уже рассуждает как старожил.

— Прошу садиться, — сказал вельможа. — Обо мне вы могли не слышать, если плохо учились в школе. Моя фамилия Дантес. В свое время мне удалось убить известного русского поэта Пушкина и избавить мир от этого якобинца. Эдмонд Дантес. Впоследствии писатель Дюма написал обо мне роман. Но мы с вами живем в демократическом обществе, и потому можете называть меня попросту: Эдмонд Давидович.

Велосипедисты уселись в седла и были готовы тронуться в путь. Партизан стоял в дверях бытовки. Он поднял руку и приложил ее к новой фуражке.

Егор послушно влез в телегу. У заднего бортика была доска как раз на двоих. Люська села рядом.

— Я боюсь, — прошептала она.

— Мы должны все узнать, — сказал Егор. — Не сидеть же здесь.

— Правильно! — Вельможа Дантес услышал слова Егора. Он повернулся на кресле и крикнул велосипедистам: — Ну, мои любезные, не подведите! Покажите нашим гостям, как мы умеем ездить.

Велосипедисты согласно нажали на педали, и повозка, покачнувшись на откосе, покатилась вниз, к широкой асфальтовой дорожке возле самой воды.

Вельможа развернулся к пассажирам.

— Полагаю, — сказал он, — что у вас есть множество вопросов. Но отвечать на них у меня нет настроения. Вопросы буду задавать я.

Никто с ним не спорил. Велосипедисты мерно жали на педали, велосипеды скрипели. Телега тоже скрипела.

— А машин у вас нету? — спросил Егор.

— Мальчик, я же сказал, что не намерен отвечать на вопросы, — капризно сказал Дантес. Он накрутил на палец длинный светлый локон и дернул за него. Сморщился как от лимона.

— Здесь бензина нет, — сказал один из велосипедистов. Было странно услышать его, потому что лошади не должны разговаривать.

— Он куда-то девается, — сказала вторая «лошадь».

— Помолчите! — оборвал его Дантес. Теперь он запустил тонкие пальцы в бородку.

«Лошади» замолчали. Повозка скатилась на дорожку вдоль воды. И тут Егор увидел, что лодка, в которой приплывали к ним три бандита, стоит полузатопленная у самого берега. В лодке никого не было. Ее мачта наклонилась. Голова Марфуты, насаженная на мачту, чуть приоткрыла глаза, глядя на Егора.

— Ой!

Это был голос Люськи.

— Их уже примерно наказали, — сказал Дантес.

Велосипедисты прибавили оборотов, и повозка быстро покатилась по набережной.

— Ты учишься в школе? — спросил Дантес у Егора.

— В девятом классе, — ответил тот.

— Молодец. Еще год — и окончишь школу. Куда намерен поступать?

— На исторический.

— Решил стать архивной крысой? — Дантес дернул себя за бороду.

Его пальцы не знали покоя — они должны были все время за что-то дергать, куда-то залезать.

— Археологом, — ответил Егор.

Дантес задавал вопросы так, словно был гостем на родительской даче. Будто не сомневался, что Егору предстоит учиться в институте. Может быть, отпустят, подумал Егор. Как будто сидел в тюрьме.

— Ну а ты что нам скажешь? — спросил Дантес у Люськи.

— А вы в самом деле Пушкина убили? — спросила Люська.

— Убил.

— Тогда я с вами разговаривать не буду, — твердо заявила Люська.

Егор подумал: «Как странно, а я ведь его не воспринял как настоящего Дантеса. Если он убил Пушкина, значит, наказание для Дантеса было страшнее, чем смерть для Пушкина».

— Вы тоже наказаны, — сказал Егор. — Полтора века сидите в тюрьме.

— Не думаю, что это — тема для разговора, — сказал Дантес. — Тем более что я занимаю достойное положение.

Навстречу им по набережной шла девушка и катила перед собой кресло с идиотом. Голова того свешивалась набок, и из угла рта тянулась слюна. Видно, нагулялись и возвращались обратно.