Елена Волкова - Замок Страница 19

Ксавьер Людовиг подложил еще поленьев в огонь. Мысли и чувства его были в смятении:

— Я отрубил одному из них голову и руку, а отрубленные части соединили друг друга в единое целое, словно и не были разъединены!

— Думай! Да, соединили, но мгновенно ли?

— Прошло некоторое время. Но немного, всего несколько минут.

— Несколько минут! Это может быть очень много! Это может быть достаточно для того, чтобы… — старик замолчал, призывая молодого графа сделать самостоятельный вывод.

— Чтобы уничтожить их по отдельности!

— Верно. Это непросто, вампир обладает чудовищной физической силой, и тело будет рваться к голове, а голова — направлять тело. Нужно действовать очень быстро, тебе — особенно, потому что ты один.

— Значит, для меня лучше выслеживать их по одному?

— Пожалуй. Что же касается осинового кола, святой воды и серебряной пули, так и быть, подскажу, а то скоро рассвет, ты можешь не успеть вернуться. Заострить и вбить осиновый кол ты можешь, почему нет, но опять же, если вампир один и у тебя достаточно времени. Святая вода обожжет тебя — так не лезь в нее голыми руками, набери в стеклянную или глиняную посуду, чтобы легко разбить в нужный момент. Смотри, чтобы брызги не попали тебе в глаза, на коже ожоги быстро заживут, если не будут обширными. Серебряная пуля — не прикасаясь к ней, ты вполне можешь отлить ее и зарядить пистолет, серебро будет слепить: потерпи или вымажи ее сажей, от этого она не утратит своих качеств, смертельных для вампиров. A взять в руки пистолет ты можешь, он-то ведь не серебряный… Сейчас для тебя убить вампира — еще хуже, чем для человека — убить человека: преступление против особи, и этим поступком ты отторгаешь себя от них. Да, мой мальчик, ты оказался между двух огней: тебя убьют люди, если найдут, и вампиры тоже не примут, потому что ты поднял руку на тех, в мире которых оказался, а среди вампиров не принято убивать друг друга. Ну, ты понял хоть кое-что?

— Что это за Орден, к которому Вы принадлежите? Почему Вы здесь и в таком состоянии? Или это великая тайна?

— Не великая и, в общем, не тайна, но мне слишком тяжело об этом говорить. A названия Ордена тебе знать не положено — пока! И я к нему больше не принадлежу. Теперь главное: вампиры — это всегда слуги, даже если они сами не знают об этом… Они здесь, чтобы обжить Кронверк для кого-то, гораздо более сильного. Как первопроходцы, потому что их хозяин не хочет рисковать. И они что-то ищут, я чувствую это и подозреваю, что именно. Их необходимо остановить. В битве с тварями время — наш союзник и наш враг, потому поспеши. Дай мне что-нибудь, какой-нибудь личный предмет. Таким образом я смогу поддерживать с тобой связь.

Ксавьер Людовиг снял с пальца кольцо и протянул старику. Тот надел его — кольцо пришлось впору.

— Изумруд — хороший камень, — сказал старик. — Ты мог просто оторвать пуговицу от камзола или выдернуть нитку — не имеет значения. Но это хорошо, что ты не пожалел кольца, значит, ты не жадный… И запомни, мой мальчик, запомни навсегда: и один в поле воин, если он воин.

Старик поднял левую руку и неожиданно гибкими пальцами начертил в воздухе символ, которого Ксавьер Людовиг не знал и повторить не смог бы.

— Теперь лети. Будь рассудителен и спокоен. Ничего не бойся — я всегда буду у тебя за спиной.

Вопросов было по-прежнему больше, чем ответов. Путаные речи старика мало что прояснили. Из всего услышанного Ксавьер Людовиг понял лишь, что бороться с вампирами он может, причем традиционными способами, нужно лишь проявить смекалку.

Он добрался до замка, когда лучи встающего над лесом солнца уже коснулись верхушек деревьев. В замке было пусто и тихо, на территории усадьбы тоже — пустота покинутого жилья, кладбищенская тишина.

В кухне он нашел кожаные фляги для вина, потом прошел в буфетную с намерением взять несколько серебряных приборов, чтобы отлить пули. Вид серебра ослепил его, словно он в ясный полдень взглянул на солнце. "Святая вода обожжет, — вспомнил слова старика, — ну, так не лезь голыми руками в святую воду…"

Он бегом направился в гардеробную, там стал лихорадочно распахивать шкафы и поднимать крышки больших и малых сундуков и наконец нашел то, что искал, — несколько пар новых кожаных перчаток из тонкой замши и более плотных — из оленьей кожи, с хорошо обработанными швами.

Отворачиваясь и прикрывая глаза, он сгреб в кожаную седельную сумку несколько столовых приборов.

Форму для отлива пуль он хранил в своем кабинете. Когда-то давно, в детстве, нашел брошенную в углу кузницы забавную вещицу, вычистил и оставил себе; родители даже не знали об этом. В спальне, принесенные слугой в ту трагическую ночь, лежали на бюро в дорожной шкатулке два пистолета, заряженные свинцом. На ходу выбивая свинцовые заряды, он прошел в кухню и подобрал брошенные там другие два пистолета.

На заднем дворе к конюшне примыкала небольшая кузня.

Не снимая перчаток, он быстро развел огонь, пачкаясь в саже, и бросил приборы в тигель.

Отлив пули, он зарядил четыре пистолета, оставшийся порох разделил на заряды, а пули вымазал сажей, чтобы не так слепили глаза, и загасил огонь.

Оставалась святая вода. Он попробовал войти в часовню — деревянные ручки дверей обжигали даже через перчатки, но двери открылись и он, к своему удивлению, не умер на месте. Купель со святой водой находилась рядом с входом, но переступить порог все же было необходимо, и это-то и было самым сложным. Недолго раздумывая, он снял верхний камзол и бросил его на пол так, что один рукав остался за порогом, а другой лег у самой купели; прошел по ткани и стал набирать воду во фляги. Сукно камзола на полу нагревалось, пуговицы, касающиеся пола, раскалились, и ткань вокруг них начала тлеть. Воздух в часовне душил его, но не настолько, насколько он опасался. "Похоже, старик прав, — думал он. — Я не простой вампир. А какой? Что мне дано? Какое такое испытание? Я не хотел никаких испытаний!.." Он наполнил фляги, вышел из часовни и поднял с пола камзол. И не удержался от вздоха сожаления — одежда годилась теперь только для наведения блеска на сапоги: истончившаяся ткань дымилась, а вокруг пуговиц почернела и обуглилась, и пуговицы посыпались на пол. Остатки совсем нового камзола были брошены в ближайший камин.

Ксавьер Людовиг выбрал в гардеробной новую, еще ни разу не бывшую в употреблении, одежду: рубашку с дорогими кружевами манжет и воротника, белый нижний камзол, и верхний — из хорошего сукна красного цвета. Не имея возможности увидеть себя в зеркале, на ощупь расчесал и завязал волосы.

Метательные ножи он разместил за обшлагом левого рукава, стилет — за обшлагом правого, пистолеты — за пояс, запасные заряды — в карманы, фляги привязал к перевязи на шнурах, затянутых хитрыми узлами так, чтобы можно было легко и быстро сорвать их. Сабля — на своем обычном месте. Все лезвия он сбрызнул святой водой.