Приключения бригадира Этьена Жерара - Артур Конан Дойль Страница 19

— Милостивый государь! — громко заявил я, — будьте любезны об'яснить, по какой причине меня насильственно лишили свободы и привели в этот дом? Я — честный воин, равно как и этот французский офицер, и требую, чтобы вы немедленно освободили нас обоих.

Ответом на мои слова было устрашающее молчание. Неприятное, знаете, это положение! На вас устремлены двенадцать черных масок и из-под них сверкают и пронизывают вас насквозь горящие злобой и ненавистью двадцать четыре глаза!

Но, несмотря на это, я держал себя, как и подобает удалому гусару. Мое поведение доставляло мне самому величайшее удовольствие. Я понимал, что приношу своим образом действий честь и славу всему Конфланскому полку, и бесстрашно глядел на убийц, ожидая от них ответа.

Высокий старик с седой бородой, наконец, прервал молчание.

— Кто это человек? — спросил он.

— Его имя — Жерар, — ответил стоявший у двери маленький дворецкий.

— Полковник Жерар! — поправил его я — полковник Жерар, отличенный пять раз и представленный к почетной сабле. — Я — ад'ютант генерала Сюше, и требую, чтобы вы немедленно освободили как меня, так и моего товарища по оружию.

Снова в зале водворилось страшное молчание, а двенадцать пар злых, безжалостных глаз устремились на меня. Через несколько секунд человек с седой бородой заговорил:

— Его дело не на очереди. По нашему списку до него мы должны рассмотреть еще два дела.

— Он вырвался из наших рук и прибежал сюда самовольно, — доложил дворецкий.

— Отведите его назад. Пусть ждет своей очереди… Посадите его в деревянную келью.

— А если он будет сопротивляться, эчеленца?

— Тогда пронзите его кинжалом. Суд вас уполномочивает на это. Уведите его. Мы тем временем покончим с другими.

Слуги направились ко мне. Одну минуту я было хотел оказать сопротивление. «Отчего и не погибнуть смертью героя?» — подумал я, но потом рассудил, что геройства моего никто не увидит и некому будет передать о нем потомкам.

Я позволил негодяям-лакеям вывести меня из зала. Гондольер шел рядом со мной. В руке его сверкал длинный, отточенный нож. По его лицу я видел, что он был бы рад малейшему предлогу, только бы всадить этот нож мне в сердце.

Эти большие венецианские дома прямо удивительно построены. Каждый такой дом — и дворец, и крепость, и тюрьма в одно и то же время. Меня повели по длинному коридору, потом мы спустились вниз по каменной лестнице и очутились в небольшом коридорчике, в котором виднелись три двери.

В одну из этих дверей меня впихнули и заперли в темную комнату. В стене, выходившей в коридор, было проделано отверстие, закрытое решеткой, через которую в комнату проникал слабый свет. Оглядываясь и ощупывая предметы, я стал исследовать помещение, в котором очутился.

Хотя я знал, что пробуду в этой комнате недолго, но у меня уж такой характер: в какое бы затруднительное положение я ни попал, первым делом я думаю, нельзя ли как-нибудь из него выпутаться.

Сырость покрывала каменный пол и стены моей камеры. Поэтому я решил, что место, в котором я заключен, находится ниже уровня воды. Только под самым потолком виднелось небольшое отверстие, через которое в мою темницу проникал воздух и свет.

Три стены моей кельи были каменные, четвертая же была деревянная, при чем я убедился, что эта деревянная стена возведена недавно; очевидно, это была перегородка, разделявшая одну большую камеру на две половины.

Итак, в моем распоряжении были три старые каменные, стены, крошечное окно, массивная дверь и добрые надежды. Я понял, что в моем положении можно воспользоваться только деревянной перегородкой. Но что будет дальше? Если мне и удастся перебраться в соседнюю камеру, то оттуда тоже не будет выхода.

Но характер у меня, друзья, такой, что я предпочитаю даже самое бесполезное дело безделью: сидеть, сложа руки, скучно. Поэтому всю свою энергию и внимание я устремил на деревянную перегородку.

Две доски в этой перегородке были вделаны плохо и шатались. Я сразу увидал, что мне будет легко их вынуть, нужен был только инструмент, который и нашелся в виде ножки кровати, стоявшей в углу.  всунул эту ножку в расщелину между досками и хотел их вырвать, но в это время послышались чьи-то быстрые шаги и я должен был приостановить свою работу.

В сражениях мне приходилось видеть, как умирают целые сотни людей, но совсем иное дело, когда вы являетесь свидетелем того, как убивают человека гнусные убийцы в своем логовище.

Злодеи ворвались в коридор, таща за собой кого-то. Человек, которого они тащили, упирался и громко кричал:

— Помогите! помогите!

Послышался звук сильного удара, стон и опять раздался крик несчастного:

— Жерар! полковник Жерар! Помогите!

— Убийцы! проклятые убийцы! — закричал я и стал ломиться в дверь. Я узнал голос бедного капитана Орэ.

Минуту спустя где-то совсем близко упало в воду что-то тяжелое — и я понял, что капитан Орэ исчез туда, куда ушли в течение этой зимы целые сотни наших товарищей, числившихся пропавшими без вести.