Эдгар Берроуз - Возвращение Тарзана в джунгли Страница 2

— Что вы хотите сказать, сударь! — воскликнул он. — Знаете ли вы, с кем говорите?

— Я знаю, с кем говорю, — и, надеюсь, в последний раз — с человеком, мошенничающим в карточной игре…

Граф через стол ударил говорившего по лицу.

— Тут какая-то ошибка, сударь! — воскликнул один из игроков. — Перед вами — граф де Куд.

— Если я ошибся, — ответил обличитель, — то с радостью возьму свои, слова обратно: пусть только граф объяснит нам, откуда у него взялись те карты, которые он только что на моих глазах спрятал в карман.

Его приятель, который проделал то, что теперь приписывалось графу и что не ускользнуло от глаз Тарзана, попытался в этот момент улизнуть из комнаты. К своей досаде он увидел, что путь отступления отрезан высоким сероглазым незнакомцем.

— Простите! — буркнул он, стараясь проскочить в дверь.

— Погодите! — процедил в свою очередь Тарзан.

— В чем дело? — воскликнул тот с возмущением. — Позвольте мне пройти, сударь.

— Подождите! — стоял на своем Тарзан. — Я уверен, что вы могли бы кое-что объяснить нам…

Субъект потерял терпение и с ругательством попытался отбросить незнакомца в сторону. Тарзан только улыбнулся; схватив своего дюжего противника за воротник, он препроводил его обратно к столу, не обращая внимания на сопротивление и брань. Николаю Рокову впервые пришлось испытать на себе мускулистые руки победителя льва Нумы и исполинской обезьяны Теркоза.

Негодующий обличитель де Куда и два остальных игрока вопросительно смотрели на графа. К месту неожиданно вспыхнувшего скандала поспешили пассажиры, с любопытством ожидая развязки конфликта.

— Этот субъект бредит, — оказал граф, — Господа, я попрошу кого-нибудь из вас обыскать меня.

— Обвинение нелепо, — подтвердил один из игроков.

— Вам стоит только опустить руку в карман графа, и вы убедитесь в том, что оно вполне серьезно, — настаивал обличитель и, заметив, что остальные еще колебались, добавил. — Хорошо! Если никто другой не хочет, я сделаю это сам, — и он шагнул по направлению к графу.

— Нет, сударь. — резко ответил де Куд. — Я позволю обыскать себя только человеку порядочного круга.

— Нет необходимости обыскивать графа: карты действительно находятся у него в кармане. Я сам видел, как они были туда опущены…

Все с удивлением обернулись в сторону, откуда были произнесены эти слова, и увидели статного молодого человека, который вел к столу своего упиравшегося пленника.

— Это — заговор! — воскликнул в ярости де Куд, — У меня нет никаких карт. — С этими словами он опустил руку в карман. Все застыли в молчании. Граф смертельно побледнел и медленно вытащил руку. В ней он держал три карты.

Граф смотрел на всех в немом и страшном изумлении. Краска стыда залила его лицо. Лица окружающих красноречиво выражали жалость и презрение.

— Да, это — заговор, сударь! — произнес сероглазый незнакомец. — Господа! — продолжал он. — Граф не знал о том, что эти карты находились в его кармане. Они были опущены туда тайком в то время, когда он был занят игрою. Сидя вон там, я видел отражение всей сцены в зеркале. Этот субъект, которому я вовремя помешал покинуть комнату, положил карты в карман графа.

Де Куд перевел взор с Тарзана на его пленника.

— Николай! — воскликнул он, — это вы? — Затем он повернулся к другому заговорщику и, пристально вглядевшись в него, продолжал. — А вас я не узнал без бороды, Павлович. Теперь мне все понятно, господа!

— Как поступить с ними, сударь? — спросил Тарзан. — Передать капитану?

— Нет, мой друг, — поспешил ответить де Куд. — Это — личное дело, и я хотел бы покончить с ним мирным путем. Чем меньше мы будем возиться с этими субъектами, тем лучше. Но как мне отблагодарить вас за вашу неоценимую услугу? Позвольте передать вам мою карточку. Если вам понадобится когда-нибудь моя помощь, я буду счастлив оказать ее.

Тарзан отпустил Рокова, который вместе с товарищем поспешил покинуть курительную. Уходя, Роков успел шепнуть Тарзану:

— Не сомневаюсь, что вы, сударь, будете иметь случай пожалеть о своем вмешательстве в чужие дела.

Тарзан улыбнулся и, поклонившись графу, вручил свою карточку. Граф прочел: Жан К. Тарзан.

— Мне жаль, мосье Тарзан, — сказал де Куд, — что вы приобрели сегодня не только нового друга в моем лице, но и двух новых врагов — отъявленнейших негодяев во всей Европе. Постарайтесь избегать дальнейших встреч с ними, сударь!

— Я имел в свое время более страшных врагов, — спокойно улыбнулся в ответ на предостережение Тарзан, — и все же до сих пор цел и невредим. Я не представлю им случая чем-нибудь повредить мне.

— Будем надеяться, — сказал де Куд. — Но все же вам следует быть начеку, зная, что сегодня вы приобрели себе по крайней мере одного настоящего врага, который ничего не забывает и не прощает и в чьем злобном уме всегда зреют планы мщения.

В тот же вечер Тарзан, войдя в свою каюту, нашел на полу свернутый листок бумаги, очевидно просунутый в щель под дверью. Он развернул его:

«Г. Тарзан,

Несомненно, Вы не отдаете себе отчета о тяжести нанесенного мне оскорбления. Я склонен думать, что Вы действовали по незнанию, не желая оскорбить незнакомого Вам человека. Поэтому я готов разрешить Вам извиниться передо мною. Если Вы дадите мне обещание никогда больше не вмешиваться в дела, которые Вас никоим образом не касаются, я забуду о происшедшем. В противном случае… Но я уверен, что Вы поймете необходимость поступить именно так, как я Вам указываю. Примите и проч.

Тарзан улыбнулся, выбросил записку в иллюминатор и улегся спать, тотчас забыв о ней.

В соседней каюте Ольга де Куд говорила своему мужу:

— Почему ты так мрачен, Рауль? Что тревожит тебя?

— Ольга, с нами на пароходе находится Николай. Знала ли ты об этом?

— Николай? — воскликнула она, — Но это невозможно, Рауль! Он ведь задержан в Германии!

— Так думал и я, пока не столкнулся сегодня лицом к лицу с ним и его приятелем, Павловичем. Ольга, я не могу допустить преследований с его стороны! Рано или поздно я предам его в руки властей!

— О, нет, нет, Рауль! — воскликнула Ольга, опускаясь перед мужем на колени. — Не делай этого! Вспомни о своем обещании Скажи мне, Рауль, что ты этого не сделаешь!

Де Куд взял руки жены и пристально посмотрел на ее бледное, растерянное лицо; казалось, в ее глазах он ищет выражение тех мыслей и чувств, которые побуждают ее защищать этого человека.

— Пусть будет так, как хочешь ты, Ольга! — сказал он наконец, — хотя я не могу понять тебя. Он — живая угроза нашему благополучию и чести, а между тем ты всегда выступаешь в роли защитника.