Мэри Стюарт - Гончие Гавриила Страница 2

― Надо полагать, это деловой контакт папы и дяди Чеза?

― Да. Бен взял с меня обещание общаться с ним каждый раз, как я буду в Сирии, а отец горел желанием, чтобы я вошел в контакт, вот я и тут.

― Ясно. Слушай, я с удовольствием пойду. Только подожди, пока я куплю шелк. ― Я посмотрела на кипы в своих руках. ― Вопрос только в том, какой?

― Я ни от одного не в восторге, если желаешь услышать правду. Приятный на ощупь, но красный слишком пламенный, нет? Люди будут опускать в тебя письма. А голубой… Нет, не для тебя, любовь моя. Он ко мне не подходит, а я подбираю девушек по колориту.

Я холодно на него посмотрела.

― За это куплю их оба и сделаю полосы. Горизонтальные. Вообще-то понятно, что ты имеешь в виду. Они хорошо выглядели в магазине.

― Естественно, там темно.

― Хочу их для платья. Может быть, в тусклом свете… Узор очень симпатичный и восточный…

― Нет.

― Что больше всего в тебе бесит, так это то, что ты иногда прав. А что ты сам здесь покупал, между прочим? Кольцо для Эмили?

― Драгоценность для моей любви, безусловно. Голубые бусы для моей машины.

― Голубые бусы для твоей… Голубые бусы для твоей машины? Ну в это уж я не верю!

― Не знала? Голубые бусины защищают от Дурного Глаза. Они есть у всех верблюдов и ослов, почему для машин не годятся? Они бывают замечательного цвета. Но не важно, их можно купить в любое время. Ты правда хочешь шелка? Одумайся, дома найдешь ничуть не хуже, но не придется его перевозить.

Владелец магазина, который стоял за моей спиной совершенно нами забытый, сказал очень едко:

― Все шло хорошо, пока вы не появились. У леди очень хороший вкус.

― Это наверняка, ― сказал кузен, ― но вы не думаете, что я одобрю такое платье? Если у вас есть что-то более подходящее, покажите.

На лице мужчины показалась тень удовольствия, он учел явно дорогую одежду моего спутника.

― Понимаю. Простите, сэр. Вы муж леди?

― Пока нет. Пойдем, Кристи, купим, и найдем место, где можно поговорить. Моя машина на площади в конце улицы. А где, кстати, твоя группа?

― Не знаю, я их потеряла. Засмотрелась, а они пропали.

― И ты их отпустила? Они не будут тебя разыскивать с собаками, когда заметят, что тебя нет?

― Возможно. ― Я собрала шелк и отправилась в магазин. ― Чарльз, а если белый…

― Серьезно, может, лучше позвонить в гостиницу?

Я пожала плечами.

― Сомневаюсь, чтобы они хватились меня до обеда. Привыкли уже к моим блужданиям.

― Все та же моя любимая испорченная маленькая мадам?

― Просто не люблю толпы. И вообще, кто бы говорил! Папа всегда объяснял, что ты испорченный и противный, и это чистая правда, поэтому помоги.

― Да. Дорогой дядя Крис, ― сказал кузен и зашел за мной в магазин.

В конце концов я купила очень красивый тяжелый белый шелк, который, к моему удивлению, Чарльз извлек с какой-то темной полки. К тому же эта ткань была дешевле всего, что хозяин магазина мне показывал. Не особенно я удивилась, когда Чарльз заговорил на медленном, но вроде свободном арабском. Хотя родители часто и говорили, что он испорченный и противный, никто никогда не отрицал, что Чарльз проявляет отличные умственные способности, когда ему вдруг приходит в голову их использовать, а случалось это примерно раз в месяц, притом исключительно в его корыстных интересах.

Когда мы пришли на площадь в сопровождении мальчика из магазина, который нес за нами шелк, я сразу узнала машину Чарльза. Не по марке или цвету, их все равно не было видно, а по толпе из шести рядов маленьких арабчиков, которые вокруг нее стояли. Расследование показало, что это «Порш 911 S». Я люблю своего кузена и знаю правильные слова, поэтому сказала:

― Какая красавица! Тебе нравится?

Он мне все объяснил. Открыл капот, почти разобрал свою игрушку. Маленькие мальчики млели. Они стояли теперь уже в двенадцать рядов, открыв рты и вытаращив глаза, и впитывали все его слова. Я пропускала нежные словоизвержения мимо ушей, смотрела на лицо Чарльза и вспоминала его электрическую железную дорогу, первые часы, велосипед… Он выпрямился, стряхнул с себя арабчиков, закрыл капот, заплатил двум самым большим отрокам, которые, должно быть, сторожили, и дал мальчику из магазина чаевые, которые извергли из него лихорадочную речь. Мы укатили.

― Что он говорил?

― Просто спасибо. Другими словами, благословение Аллаха будет на тебе, и твоих детях, и детях твоих детей. ― Машина компетентно продвигалась через толпу на площади, повернула в узкую улицу. ― Это, более-менее, затрагивает и меня. Надеюсь, мы все еще обручены?

― Faute de mieux[1], полагаю, да. Но ты, насколько я помню, расторг помолвку, притом в письменном виде, когда встретил эту блондинистую особу, как ее, кстати, звали, манекенщицу? Она еще была похожа на чемодан.

― Саманта? Она была шикарная.

― Это точно. Они должны так выглядеть, чтобы суметь стоять в вечерних платьях по колено в море, соломе или среди пустых бутылок или как там? Что случилось с Самантой?

― Возможно, встретила свою судьбу, но не со мной.

― Ну это было сто лет назад, прямо после нашей последней встречи. Никто больше не стоит на моем пути? Ты же не мог быть мне верен четыре года?

― Шутишь? ― Он повернул в грязную аллею шириной примерно в полтора ярда. ― Но, между прочим, да. Фактически, если ты меня понимаешь.

― Понимаю. Что случилось с Эмили?

― Кто такая, к дьяволу, Эмили?

― Это была не Эмили? В прошлом году. Уверена, мама говорила Эмили, или Миртл? Ну имена ты выбираешь…

― Не нахожу, что какое-нибудь из них хуже, чем Кристабель.

Я засмеялась.

― Это ты в точку попал!

― Что касается меня, я сужен тебе с колыбели, все останется в семье, пра-пра-прадедушка Розенбаум, пусть он покоится с миром, может перестать вертеться в своей белой гробнице с этой самой минуты…

― Смотри, щенок!

― Все в порядке, я заметил, по крайней мере, «Порш» заметил. Значит договорились. Also gut.[2]

― Во многом очень уверен, да? Просто потому, что я хранила верность подростком, даже когда ты влюблялся.

― Не слишком много шансов у тебя было делать что-то другое. Ты была толстая, как плюшевая собачка. Должен сказать, ты стала намного лучше. ― Боковой взгляд, очень братский, судьи на собачьих выставках смотрят более сексуально. ― Ты, вообще-то, довольно роскошная, и платье мне нравится. Ну что же, разбей мои надежды, если нужно. Кто-то есть?

Я хихикнула.

― Следи за своими словами, любовь моя, а то это окажется правдой, и придется продать машину, чтобы купить мне обручальное кольцо.