Виталий Закруткин - Лицо со шрамом Страница 2

— То-то. Ходить надо умеючи.

Ивашко вернулся. Андрей спросил у смущенного Кочеванова:

— Ну-ка, скажи, как ты определишь проходимость болота?

— Ежели, скажем, на болоте растет мох и есть на нем очосы, болото проходимо, а ежели растет пушица-трава и часто попадаются лужи, значит, непроходимо.

— Так. А теперь возьми карандаш и изобрази мне на бумаге проходимое болото.

Кочеванов стал рисовать в блокноте. Андрей молча наблюдал.

— Кончил?

— Так точно, товарищ гвардии лейтенант, — сказал Кочеванов.

— Покажи, — Андрей повертел блокнот в руках. — На индюка похоже твое болото. Немцев одолеваешь, а болото нарисовать не можешь. Гелашвили, поработай с Кочевановым.

...Так Андрей учил своих бойцов каждый день. Упрямо отправляя всех, кого ему присылали по приказу, он признавал только разведчиков-добровольцев и тренировал их часами: то заставит неслышно пройти в темноте по тропе, где разбросаны пустые консервные банки, кучи стреляных гильз и патронные ящики, то учит азбуке Морзе и обращению с компасом; то показывает приемы «джиу-джитцу» и заставляет боксировать; то разложит на столе немецкие погоны, нарукавные шевроны, петлицы, значки, ордена, автомобильные флаги и прикажет разведчикам изучать весь этот музей; то пошлет охотиться на зайцев и лисовинов.

Он ненавидел сухую схоластику и, сам того не замечая, выработал в боях с немцами живую школу разведывательного искусства, из которой вышли такие молодцы, как силач дядя Прохор; ловкий, как кошка, грузин Гелашвили; хитрый и лукавый сержант Корнеев, казаки Ильяшев, Кочеванов, Гурьев.

Сегодня Андрею помешали. В землянку прибежал связной и сказал, что майор приказывает лейтенанту Одинцову немедленно явиться в штаб. Андрей отпустил казаков и ушел.

Толстый майор Кирюшин, начальник штаба полка, сидел в землянке. Перед ним стоял тощий солдат в замасленном мундире.

— Вот, Андрюша, это венгерец-разведчик. Сам перешел к нам. Садись, послушай, что он рассказывает.

Андрей сел на табурет, снял фуражку. Венгерец вскрикнул и попятился к стене.

— Чего ты? — удивился майор.

— Шрам, — залепетал венгерец, — человек со шрамом... господин Андрей Одинцов.

Офицеры засмеялись. Венгерец, заикаясь от волнения, торопясь, перевирая слова, забормотал:

— Господин Одинцов, в дивизию «Викинг» вызван капитан Герд Вертер, великий разведчик. Он приехал поймать человека со шрамом... вас, господин офицер.

— Капитан Герд Вертер? — оживился Андрей. — Это приятно. Вертер — лучший ученик полковника Николаи. Какой он из себя, этот Вертер?

— Он выше вас ростом, господин Одинцов, — сказал венгерец, — он тирольский снайпер, спортсмен... на левой руке носит железный браслет...

— Гм... Хорошо, — Андрей встал, прошелся по землянке. — Железный браслет на левой руке? Он получит такой же браслет и на правую руку.

Простившись с майором, Андрей ушел к себе. Венгерец проводил его восхищенным взглядом.

3.

Андрей решил отправиться в разведку на участок «Дейчланд» и понаблюдать за немцами.

Ночью в землянку собрались разведчики. Все уже знали, что к немцам приехал капитан Герд Вертер, и каждый хотел итти с Андреем, но Андрей сказал:

— Нам нужно раскрыть намерения немцев. Одна группа во главе с Корнеевым пойдет в глубокую разведку, на двадцать километров в тыл к противнику, разведает резервы врага и расположение артиллерии. Двое — Ивашко и Гелашвили — пойдут со мной наблюдать за передним краем.

Отпустив группу Корнеева, Андрей, как всегда, испытывал внутреннее напряжение, которое сказывалось в том, что он часто курил и, думая, насвистывал какую-то однообразную мелодию.

Предстоящее наблюдение за передним краем было особенно трудным: полк «Дейчланд» занимал участок в заболоченной низине, которая пересекалась речкой; впереди речки стояло боевое охранение немцев, а подходы к берегу были минированы.

— Какая глубина речки? — спросил Андрей.

— Примерно метр с четвертью, — ответил Гелашвили.

— Там, кажется, есть камыш?

— Очень редкий, кустиками.

— Так. Выходим в тринадцать часов. До наступления темноты наблюдаем за боевым охранением противника. В двадцать часов пробираемся к реке, входим в воду и в течение суток изучаем позиции немцев.

— Сутки в воде? — поеживаясь, спросил Гелашвили.

— Да, сутки в воде. Надеть противоипритные костюмы, застегнуть их наглухо, как делают водолазы. Капюшоны и плечи замаскировать камышом. На шею — пистолет и по две гранаты, на пояс — ножи. Продовольствия на сутки. Фляги наполнить спиртом. Понятно?

— Так точно, товарищ лейтенант.

Все разошлись. Андрей походил, посвистал, потом лег и спокойно уснул. Утром он разделся догола, жирно смазал тело ружейным маслом, надел брюки, гимнастерку, резиновые сапоги, противоипритный костим. Ивашко туго зашнуровал Андрею костюм и пришил к капюшону камыш. За пояс Андрей сунул финский нож, на шею повесил пятнадцатизарядный браунинг и гранаты.

Когда все было готово, он снял со стены широкий двойной пояс, сшитый из брезента, — такие бывают у связистов; в этом поясе был набор нужных для разведчика предметов: карты, ножи, тонкий и крепкий аркан, зажигательное стекло и всякие мелочи.

Ивашко — дядя Прохор, заметив, что Андрей взял пояс, усмехнулся:

— Ото добре, шо вы взялы свое стекло. А то я без курева не можу. Спички в води промокнуть...

— Ладно, — засмеялся Андрей. — Пошли.

Миновав линию боевого охранения, разведчики легли в траву и поползли. Светило майское солнце, в степи шумел ветер. Подвигаясь вперед, Андрей улыбался: ползли так неслышно, что жаворонки безбоязненно прыгали рядом, сверкая бисерными глазами, а суслики не прятались в норы.

До сторожевого охранения противника осталось метров пятьдесят. Разведчики приникли к земле и стали наблюдать: впереди, в замаскированной бурьяном землянке, сидели немцы-пулеметчики, изредка оттуда раздавались две-три коротких очереди. Дальше, в кустах ракитника, за большим диким камнем, блестели стекла стереотрубы — это лежал корректировщик. Правее, в лощинке, поросшей полынью, расположились автоматчики, — слышно было, как они разговаривали, смеялись, кашляли.

Так разведчики пролежали до темноты, а когда стемнело, сошлись в одно место, поели и поползли к реке. На этот раз ползли гуськом — впереди гибкий Гелашвили, за ним Андрей и дядя Прохор. Гелашвили искусно пробрался через минное поле и провел товарищей к реке.

Было темно. Где-то совсем близко слышались голоса, пахло дымом, а снизу тянуло сыростью. Река. Разведчики уползли в разные стороны — дядя Прохор налево, Гелашвили направо.