Сергей Давыдов - Путаный след Страница 2

Два огромных грузовика (как раз такие и подорвались в первый раз), натужно воя моторами, преодолевали проклятое место. Они останавливались, пятились назад и с разгона проползали несколько метров. Потом начинали снова.

Комендант наблюдал за ними, стиснув зубы. Черт! Можно теперь каждую секунду ждать взрыва! В этом месиве не трудно спрятать хоть сто мин. Что-то надо срочно придумывать…

Он с облегчением вздохнул, когда грузовики наконец преодолели проклятое место. Пронесло!

Ну и грязь! Уже заровнялись только что проделанные колеи. Не-ет! Тут никаким щупом мину не нащупаешь!

Он вернулся к машине. Шофер озабоченно осматривал переднее колесо, держа в руках какой-то ржавый клин.

— В чем дело?!

Шофер молча протянул клин.

— Что?! Напоролся? Нет. Тогда в село!

— Прикажете выбросить?

— Дай сюда. — Штубе внимательно осмотрел клин. — В мастерские! — коротко приказал он. — К Соколову!

Большой двор автомастерских был забит машинами. Грузовики без колес, автоцистерны на домкратах, ломаные бронетранспортеры и тягачи — вся эта изношенная техника требовала срочного ремонта. Возле неё копошились люди Соколова. В самом заднем углу двора Штубе увидел два изуродованных взрывами грузовика.

Он прошел в мастерские и открыл дверь в контору. Соколова не было. Штубе внимательным взглядом окинул контору. Здесь Соколов и жил. В глубине, за рабочим столом стояла аккуратно заправленная койка, вдоль стены протянулась полка с книгами. Технические. Ни одной русской. Немецкие и английские.

Штубе еще раз внимательно осмотрел контору. Во всем сквозила аккуратность и тщательность. Рабочий стол был идеально приспособлен для работы: ничего лишнего. Посередине телефон, справа папка с чертежами, логарифмическая линейка, в стакане десяток острозаточенных карандашей, слева, всегда под рукой, стопка справочников…

Штубе осторожно прикрыл дверь.

Он нашел Соколова в углу мастерской возле какого-то станка, укрытого брезентовым чехлом.

— Я вас ищу, господин Соколов, — с улыбкой протянул он руку механику. Тот слабо пожал ее, продолжая с досадливым выражением рассматривать станок. — Я всего на минуту, господин Соколов. Что вы думаете об этих взрывах? — Штубе впился глазами в худое с прозрачной кожей и набрякшими подглазными мешками лицо механика, производившего вид человека очень больного. Как всегда, Соколов был тщательно выбрит, а его синий костюм тщательно отутюжен. Штубе нравилась эта аккуратность, он даже считал ее несколько педантичной.

— Иногда думаешь, что всё умеешь, — поднял голову механик, так и не отвечая на вопрос Штубе. — И ошибаешься! — голос Соколова звучал глухо, в нем сквозила предельная усталость. — Нужны шестерни, вот так… — он провел рукой по горлу. — Эта машина их может печь, как блины. Инструкций нет! Самому рассчитывать… — он помедлил, доставая портсигар. — Времени в обрез! Найдите мне механика!

— Немецкий станок? — спросил Штубе.

— В том-то и дело, что нет! Бельгиец.

Соколов протянул портсигар Штубе. Немец взял сигарету и прикурил от зажигалки, вделанной в портсигар.

— Я же дал вам беженцев.

— Да, да. Двое — токари. А этот Сверлилкин… Впрочем, надо будет спросить, — медленно, словно что-то прикидывая, сказал он. — Талантлив, как черт!

Штрубе спросил по-русски:

— Ви сказаль Свер… Сверлилкин? Так его фамилий? Этого маленького, весь седой? Сверло… это который во всем делает отверстий? Дырка?

— Да, да, дырки! — вздохнул механик почему-то. — Светилкин он, а зовут Сверлилкин. Поговорка у него какая-то глупая! «Мне это сделать, как сверло заточить». Вот и прозвали. А что?

— Нитчего, нитчего… — неопределенно ответил Штубе и снова перешел на немецкий. — Я хочу вас спросить. Что это? — он протянул Соколову железный клин. — Это было на месте взрыва, — многозначительно уставился он на инженера.

Соколов поморщился.

— Не имеет к взрыву отношения, — быстро ответил он.

— Вы так уверены? — удивленно спросил Штубе.

— Это от бороны. Простой зуб.

— От бороны?

— Конечно! После того, как вспашут, поле боронят. Разбивают зубьями комки, вытаскивают корни, всякую дребедень, камни, проволоку…

— Что? — просияв, вскрикнул Штубе. — Вы мне подали мысль. — И повторил по-русски: — О, ви сделаль гениальный открытий. Спаси-бо, господин Соколов!

Комендатура находилась в бывшем клубе через дорогу от мастерской. Штубе сразу вызвал к себе обер-лейтенанта.

— Старосту немедленно! Пусть доставит сюда борону. Лошадь с бороной. — И видя, что его бравый заместитель ничего не понимает, добавил с иронией: — Расстрелять никогда не поздно, господин обер-лейтенант! Но мертвые ничего не построят нам, а если иметь голову, то всегда найдется выход из положения! Лошадь и борону, я приказал!

Не прошло и часа, как обер-лейтенант доложил:

— Господин гауптман! Все сделано.

По его виду Штубе понял, что он все еще в недоумении.

Возле крыльца стояла пегая пузатая лошаденка, настолько понурая, что капитана Штубе даже передернуло.

Перевернутая на полозки борона уставилась в небо сточившимися погнутыми зубьями. Рама бороны была треснута. В некоторых местах вместо железных зубьев вставлены колья.

Староста, подпрыгивая на деревянной ноге, обошел вокруг лошадь и борону.

— Вот, господин комендант. По вашему велению.

Лицо старосты спрятано в густой, сросшейся с бровями бороде. Никогда не разглядеть, что у него за выражение.

— Староста Иван! Где ти взяль эту… эту… — у коменданта не нашлось слов. — Я приказаль привезти борона!

Староста развел руками.

— Лошади все на строительстве, господин комендант! А борона… Чем эта плоха? Борона как борона… чего ей боронить-то? Боронить-то нечего! По нашему песку и такая сойдет!

Староста вприпрыжку подскакал к бороне, взял вожжи и, перевернув борону, проехался возле крыльца.

— Видали! Борозды как от плуга! А что зубьев нехватка, дык у меня их тоже половины нет, а мясо кусаю, только наваливай! Мне приказали — я привез. А куды её целую? Где её искать? Какая под руками оказалась…

— Староста Иван! Хватит болтай! Надо положить груз. Господин обер-лейтенант, — сказал он по-немецки, — пусть принесут большой камень!

Двое солдат притащили большой, поросший зеленью камень и взвалили его на борону.

— Куды ж такую тяжесть, господин комендант! Остатние зубья повыдергает, — затряс головой староста, — у нас же пески. На што такая тяжесть?

Капитан Штубе мрачно усмехнулся, поглядел на старосту в упор, медленно отчеканивая каждое слово, сказал: