Жюль Верн - Десять часов на охоте Страница 2

— Да, до сих пор вижу первую, которой удалось упорхнуть.

— А я ту, что от выстрела осталась совсем без перьев.

— Ну а ту, что упала в борозду, даже собака не смогла найти.

— А ту, в которую я, набравшись наглости, выстрелил более чем с сотни шагов и тем не менее, разумеется, попал, разве забыть?!

— Как и ту, которую после двух моих выстрелов — паф! паф! — я уложил в люцерну, но моя собака, к сожалению, в один миг слопала жирную птичку.

— По сей день жалею, что упустил целую стаю, пока перезаряжал ружье. Эх, какая была охота, друзья, какая охота!!!

Про себя же я подумал, что ни одна из куропаток друзей-охотников, вероятно, так и не оказалась в их сумках. Но высказаться вслух не осмелился. Имена остальных представленных мне джентльменов позабылись. Помню только, что у одного из них была кличка Баккара, потому что, охотясь, «он все время стрелял и никогда не убивал».[2] Кто знает, мучился я дурным предчувствием, кто завтра удостоится этого прозвища? Время покажет!

IV

И вот долгожданный день наступил. Но сначала была ночь на постоялом дворе Эрисара. Представьте себе: на восемь человек одна комната, ужасные кровати со зловредными насекомыми, где можно поохотиться куда удачнее, чем на полях. Собаки, спавшие с нами рядом, чесались так, что сотрясался пол. Я наивно поинтересовался у хозяйки, старой пикардийки с взлохмаченными волосами, нет ли блох в ее комнате.

— О нет! — ответила она. — Их сожрали бы клопы.

Мне ничего не оставалось, как дремать в одежде на колченогом стуле, скрипевшем при каждом движении. На следующее утро, проснувшись совершенно разбитым, я поспешил на свежий воздух. Бретиньо и его друзья еще похрапывали. Скорее на природу! Именно так поступали неопытные охотники, торопящиеся выйти в лес рано утром на голодный желудок. Но мастера своего дела, которых пришлось будить весьма долго и упорно, умерили мой пыл.

Дело в том, что на заре крылья куропатки еще влажны от росы, и поэтому к ней трудно подкрасться. Если она взлетит, то на прежнее место не возвратится. Значит, надо подождать, пока все слезы зари будут выпиты солнцем.

Наконец, наскоро позавтракав, мы покинули харчевню и направились в долину, где начинался отведенный для охоты участок. Дойдя до опушки леса, Бретиньо отвел меня в сторону и сказал:

— Держите ружье дулом в землю и постарайтесь никого не убить!

— Постараюсь, — ответил я, не желая вступать в пререкания, — но долг платежом красен, не так ли?

Бретиньо неопределенно пожал плечами.

Ну, вот мы и на охоте, каждый предоставлен сам себе, полная свобода! Эрисар — довольно скверная местность, совершенно голая, что противоречит ее названию,[3] но если не столь обильная дичью, как Мон-су-Водрей, то уж «зайцы-то в зарослях есть», уверял Матифа.

— Их там таится больше, чем по двенадцать в дюжине, — добавил Понклуэ.

В преддверии удачной охоты все эти бравые мужи пришли в отличнейшее настроение.

Стояла великолепная погода. Солнечные лучи пронизывали утренний туман, клубы которого сливались с горизонтом. Повсюду — крики, щебетанье, кудахтанье. Некоторые птицы выпархивали из-под ног и взмывали в небо. Не раз сгоряча я вскидывал ружье.

— Не стреляйте! Не стреляйте! — кричал Бретиньо, старавшийся не упускать меня из виду.

— Почему? Разве это не перепелки?

— Это же жаворонки! Не стреляйте!

Надо сказать, что Максимон, Дювошель и остальные бросали в мою сторону весьма недружелюбные взгляды и вскоре осторожно удалились со своими собаками, которые, опустив носы, трусили по люцерне, эспарцету[4] и клеверу, а их закрученные вверх хвосты словно задавали вопросы, на которые у меня не было ответов.

— Черт возьми! Держите же, наконец, как положено ружье, — повторил Бретиньо, проходя мимо.

— Но я держу его не хуже других, — ответил я, несколько раздраженный обилием наставлений.

Моему другу ничего не оставалось, как вновь пожать плечами и свернуть влево. Пришлось прибавить шагу, и вскоре я догнал своих компаньонов, а чтобы их больше не беспокоить, повесил ружье на плечо прикладом вверх.

V

До чего же приятно смотреть на профессиональных охотников во всем снаряжении. Белая куртка, широкие штаны с замшевыми вставками по бокам, широкие, подбитые гвоздями башмаки с рантом, гетры, полностью прикрывавшие шерстяные, более практичные, чем нитяные или хлопчатобумажные, чулки. Я был далеко не так хорош в своих случайных доспехах.

Но что можно требовать от дебютанта, не имеющего в своем распоряжении гардероба маститого премьера? Впрочем, в остальном я тоже был не на высоте. Дичи, например, совершенно не видел. А ведь на этом участке, по утверждению охотников, водились в изобилии перепелки, куропатки, дроковые пастушки и зайцы.

— И вот еще, — предупредил меня Бретиньо, — избегайте убивать брюхатых зайчих. Это недостойно охотника.

Брюхатые они или нет — черт их поймет, попробуй разберись, хотя и я могу отличить зайца от домашней кошки… даже в тарелке с фрикасе.

— И последний совет, на случай если подстрелите зайца…

— Неужели это произойдет? — заметил я насмешливо.

— Непременно, — холодно ответил мой компаньон. — Итак, запомните, заяц бежит гораздо быстрее в гору, чем вниз. Так что, когда будете целиться, примите это во внимание.

— Как хорошо, что вы меня предупредили, обязательно постараюсь воспользоваться вашим советом…

Но в глубине души я полагал, что даже на спуске ушастый окажется слишком быстр, чтобы мой заряд мог его уложить.

— На охоту! На охоту! — прокричал в этот момент Максимон. — Мы здесь не для того, чтобы обучать новичков.

Ну что за ужасный человек!

Вдали, насколько хватало глаз, простиралась широкая равнина. Впереди, сбившись в стаю, бежали собаки, в то время, как охотники разбрелись в разные стороны. Мне стоило больших усилий не потерять их из виду. Одна мысль не давала покоя. А не разыгрывают ли мои новоиспеченные друзья спектакль? Припомнилась одна неприглядная история, случившаяся однажды с таким же, как я, горе-охотником.

А произошло следующее: шутники вынудили его выстрелить в картонного зайца, сидящего на задних лапах в кустах и весело бьющего в барабан. Я бы умер со стыда после подобного розыгрыша.

Мы продолжали понемногу продвигаться вперед, по стерне, за собаками, чтобы достичь холма, вершину которого обрамляли невысокие деревца, в трех-четырех километрах от нас. Все время приходилось догонять привыкших к трудным тропам охотников.