Томас Майн Рид - Среди пальметт. Приключение в болотах Луизианы Страница 2

Посмотрев на противоположный берег, потом направо и налево, я не увидел ни орла, ни другой птицы, достойной выстрела. Конечно, это олень, перебираясь через ручей, распугал птиц.

Раздраженный невезением – а ведь начиналось все так удачно, – я уже готов был повернуть назад, когда заметил кое-что, заставившее меня остановиться. Среди зеленых листьев пальметт на противоположном берегу что-то блеснуло. Заслонив глаза от солнца ладонью, я разглядел ствол ружья и в то же время увидел, что оружие держат руки человека. Но человека необычного и знакомого мне; я был знаком с его историей и прошлыми делами. Только сегодня утром за завтраком дядя говорил об одном из своих рабов – о сбежавшем мулате, который, как предполагалось, скрылся в болотах – «в месте, куда уходят плохие негры», как шутливо объяснил мне один из моих кузенов. Я до этого раз или два видел беглеца – «Желтого Джерри», как его называли – на плантации и слышал о нем много толков: что он смелый и отчаянный человек, который не остается в помещениях для негров на ночь, а умудряется уходить из-под замка и бродит по окрестностям, внушая ужас робким. Его смуглое лицо, с желтым оттенком, усатое и бородатое, нелегко забыть; поэтому, увидев его в рамке из листьев пальметт, я сразу убедился, что это он.

До сих пор он, очевидно, меня не заметил и вообще не подозревал о моем присутствии. Мы с собакой шли неслышно, словно по свежевыпавшему снегу, и прикрывались при этом листвой. Мулат сидел задумчиво, словно погруженный в какие-то размышления; верхняя часть его тела была накрыта пестрым одеялом, голова обвязана платком; длинное одноствольное ружье, которое он держал в левой руке, лежало на плече. По всей видимости, негр не подозревает, что кто-то находится рядом. Это меня удивило: ведь олень, переправляясь через ручей, должен был насторожить его; видя, что животное ранено, он либо должен был попытаться поймать его, либо встревожиться и насторожиться. Возможно, в конце концов олень и не пересекал ручей; он не мог этого сделать, не привлекая внимания беглеца с плантации.

Я задумался, как мне поступить. Обнаружить свое присутствие и сказать ему, кто я такой, – впрочем, это он и так узнает? Но это может быть опасно: ведь я наткнулся на его укрытие, и он естественно будет считать меня врагом, способным его выдать. Больше того, он пользуется репутацией первоклассного стрелка, способного застрелить енота или опоссума даже при слабом лунном свете; мне не хотелось, чтобы этот блестящий ствол нацеливался на меня; в то же время застрелить его самого – допустим, что я решусь на это или такой исход будет необходим, – вряд ли это удовлетворительное окончание приключения. К тому же, хоть я тогда был и молод, я уже усвоил принципы свободного общества и беглый раб мог меня не опасаться.

Все эти рассуждения занимали меня совсем недолго, и я готов был уже удалиться так же бесшумно, как пришел, когда в осоке поблизости от меня послышался звук – полуфырканье-полурев, за ним последовал шум конвульсивных движений. Собака, которую невозможно было удержать, проскочила мимо меня и скрылась в осоке; я увидел, что в грязи лежит подстреленный мной олень. Забыв о мулате, я с ножом в руке бросился к добыче и перерезал оленю горло.

А когда распрямился и снова взглянул на противоположный берег бийу, увидел Желтого Джерри: он стоял и целился в меня из ружья!

– Подожди! – закричал я. – Зачем тебе стрелять в меня? Я не причиню тебе вреда.

– Я и не думаю, что причините, молодой масса: вы ведь англичанин. И если пообещаете, что ничего не скажете обо мне в большом доме, я и волосок на вашей голове не трону. Но вы должны пообещать мне это – поклясться. Если не станете, упадете!

Угроза вызвала у меня раздражение; впрочем, я не думал, что он говорит серьезно – только чтобы получить мое согласие. Я готов был дать его и без принуждения: что мне за дело до сбежавшего раба? Я скорее помог бы ему сбежать, несмотря на ущерб, который это причинит дядюшке. Я так ему и сказал, добавив:

– Мне незачем давать клятву; ты меня достаточно знаешь; хватит и слова.

– Конечно, молодой масса, – сказал беглец, опуская ружье. – Вы обещаете, и мне нечего вас бояться. Я вам верю. Но нужно что-то сделать с вашей добычей. Вы не сможете утащить ее отсюда на сухое место. И лошадь сюда нельзя привести. Поэтому Желтый Джерри вам поможет.

Насчет лошади он был совершенно прав: начинал я охотиться верхом и, только начав преследовать оленя, привязал лошадь к дереву.

И прежде чем я смог ответить на это неожиданное предложение, он отложил ружье, сбросил одеяло, вошел в воду и поплыл ко мне.

Потом взвалил оленя на плечи – иначе мне пришлось бы оставить его на месте, – и двинулся по тропе, по которой я сюда пришел.

Вскоре мы подошли к месту, где меня ждала лошадь; мулат, положив тушу ей на круп и привязав, ушел, сказав мне на прощание:

– Теперь, молодой масса, я рассчитываю на ваше обещание, но прошу вас держать его только несколько дней. После этого мне все равно, даже если вся плантация узнает о том, что мы встретились. Я думаю, что тогда буду далеко отсюда.

Мы расстались, не обменявшись больше ни словом, я вернулся домой со своим трофеем, который, как я и надеялся, вызвал всеобщий восторг и улыбку кузины. А Желтый Джерри пошел своим путем, каким бы он ни был.

Я больше ничего о нем не слышал; насколько мне известно, хозяин раба, мой дядя, тоже ничего о нем не знал. Вскоре началось восстание «сесешей», которое кончилось отменой рабства; несомненно, и Желтый Джерри оказался среди миллионов освобожденных.