Игорь Подколзин - Искатель. 1968. Выпуск №6 Страница 2

К утру командир после совещания с замполитом передал в порт радиограмму с просьбой о помощи.

Когда несколько рассеялся туман, люди увидели, что шторм и течение отнесли их в сторону от курса. Вдали за низкими тучами серой полоской виднелась земля с упирающимися в облака сопками. «Шмидт» дрейфовал в залив Кроноцкого.

Едва позволила глубина, отдали якоря. Судно замедлило бег, развернулось против волны и остановилось, словно прилегло отдохнуть. Из порта сообщили, что на место катастрофы вышли спасатель «Наездник» и буксир МБ-26.

Вечером шторм усилился. Полосы белой пены, как следы гигантской метлы, покрыли воду. Остроконечные волны, как будто стремясь выместить всю свою злобу на непокорном корабле, с новой силой ударили в борта. В струну натянулись вытравленные до жвака-галса[4] якорные цепи. Срывая верхушки волн и бросая их на надстройки «Шмидта», завыл и засвистел в снастях шквалистый ветер.

Обе цепи лопнули сразу. Как освободившаяся от пут лошадь, корабль рванулся и в пене и бурлящем потоке стремительно понесся к берегу. Быстро изготовили к отдаче запасной якорь. Но как только его сбросили за борт, толстый трос мгновенно оборвался, будто был не из стали, а из скрученной бумаги. Через час «Лейтенант Шмидт» плотно сидел на камнях в полутора милях от берега…

И, словно утолив свою жестокость, шторм начал стихать. А когда к приткнувшемуся к мели кораблю подошли «Наездник» и буксир, по поверхности воды еле-еле ходила зыбь. Дождь и ветер прекратились одновременно, а сквозь разбросанные клочья облаков в небе холодно замигали голубые северные звезды…

С рассветом океан был спокоен и ласков, ничто не напоминало о вчерашней трагедии. На расстоянии полумили от «Шмидта» стояли на якорях спасатели. С них спустили бот, водолазы осмотрели корпус и после долгого совещания пришли к выводу: имеющимися средствами снять с рифов корабль нельзя. Приняли решение пересадить людей на буксир, на спасатель перегрузить наиболее ценное оборудование и идти в Петропавловск. Оттуда потом прибудут суда аварийно-спасательной службы и тогда решат, что и как делать дальше.

В полдень начали перегрузку. Сначала на мотоботе доставили всех людей, а затем мачты «Шмидта» и «Наездника» соединили тросами и на блоках в больших пеньковых сетках стали перебрасывать груз. Утром второго дня корабль полностью разгрузили, сняли абсолютно все, представляющее какую-то ценность, к борту подошел катер, чтобы взять последних членов команды. Корабельный юнга, мальчишка лет четырнадцати, Егор Булычев, уже собирался идти на катер, но вдруг вспомнил, что на судне в форпике осталась гордость боцмана — новый дубовый анкерок. Он бросился на бак, открыл тяжелую крышку люка, вставил вместо распорки швабру и встал на верхние скобы трапа. В этот момент нос корабля приподняло волной и накренило на борт. Ручка швабры переломилась. С грохотом тяжелая крышка ударила Егора по голове, и он, теряя сознание, полетел вниз…

— Проверили корабль? Никого не осталось? Всех сняли? — спросил командир у боцмана.

— Всех. Лично осмотрел. Только вот Егора что-то не видно, все тут вертелся. Очевидно, с первым рейсом ушел. На корабле нет, все отсеки сам обошел.

— Действительно, он уже, наверное, на «Наезднике». — Командир повернулся к сигнальщику. — Ну-ка быстренько запросите их: Булычев там?

Сигнальщик замахал флажками, вызывая спасатель. С «Наездника» стали отвечать.

— Ну что они, там он или нет? — боцман начинал нервничать.

— Отвечают: у них, где же ему еще быть, — улыбнулся сигнальщик.

— Слава богу, а то даже в пот ударило, — мичман посмотрел на одиноко сидящий на рифах корабль и произнес: — Прощай, старина, мы еще придем к тебе, до свидания, друг!

Корабли снялись с якорей и легли курсом на Петропавловск.

По прибытии в Авачинскую губу «Наездник» стал на рейде, а МБ ошвартовался к причалу. Экипаж «Шмидта» выстроился на пирсе. Командир отдал приказ проверить личный состав. Помощник через полчаса доложил:

— Все в наличии, нет юнги Булычева, он на спасателе. Приятели, видно, там у него, вот и загостился.

— А что, они будут швартоваться к причалу?

— Нет, им приказано идти во Владивосток недели на две.

— Добро, пусть и Егор идет с ними, моряку поход не повредит, а заодно и тетку проведает.

Экипаж «Шмидта» разместился на берегу.

Утром «Наездник» поднял якорь и ушел во Владивосток…

Проснулся Егор от лютого холода. Все тело била мелкая дрожь. За стеклом иллюминатора серел рассвет. Еле-еле разогнув затекшие ноги, Егор сполз с дивана и стал пробираться по наклонному полу к выходу из кают-компании. Он долго открывал заклинившуюся от крена корабля дверь и, наконец, вышел на палубу.

Светло-розовое солнце еще только выглядывало из-за горизонта. Все кругом дышало промозглым утренним холодом. Никогда еще Егор не видел «Шмидта» таким пустынным. Где-то скрипел и хлопал незадраенный люк, а за бортом лениво и монотонно плескалась волна. Был отлив, и громада парохода еще больше возвышалась над черными камнями.

Егор почувствовал, что он голоден и ужасно хочет пить. Он прошел в офицерский буфет и открыл шкаф. Оттуда прямо на него со злобным писком выскочила огромная седая крыса и, шлепнувшись на пол, скользя по мокрому линолеуму, судорожно перебирая лапами, исчезла под диваном в кают-компании.

Оправившись от испуга, Егор стал искать какую-нибудь еду. На пустых полках валялись крошки хлеба, лавровый лист и кусок наполовину изгрызенной соленой чавычи. Егор пошарил в ящике и нашел обломок ножа. Он отрезал от рыбы хвост и с жадностью впился зубами в розовую мякоть. Он ел до тех пор, пока от соли словно огнем не стало жечь губы. Потом он напился, обшарил все стеллажи, но ничего съедобного не нашел. Он спустился вниз. Люк, ведущий в продовольственную кладовую, был открыт, но помещение почти полностью заливала вода. Егор пошарил отпорным крюком, крюк уперся в какой-то ящик, но все попытки зацепить его были тщетны.

Тогда мальчик поднялся на палубу и прошел на ходовой мостик, в штурманской рубке были сняты все приборы, даже диван убрали, на котором обычно отдыхал командир.

Егор сел и задумался. Он начал понимать, что произошла какая-то ошибка и рано или поздно за ним придут, а пока надо действовать и прежде всего попытаться достать из кладовой ящик, больше ничего съестного на корабле, очевидно, не осталось.

Спустившись опять в кладовую, он долго шарил футштоком,[5] пытаясь поддеть груз, но ящик соскальзывал и только уходил все дальше и дальше. Тогда Егор разделся и полез по трапу в ледяную воду. От холода захватило дыхание, словно обручем сковало грудь. Он погрузился по шею, но до ящика было еще далеко. Набрав полные легкие воздуха, Егор нырнул и, перебирая руками поручни, поплыл в глубину. Точно тисками сдавило голову, грудь готова была разорваться от недостатка воздуха, но он упрямо опускался ниже и ниже. Вот уже его руки коснулись ящика. В глазах пошли розовые круги, терпеть больше было нельзя, и Егор стремительно пошел наверх. Высунувшись по пояс из воды, он долго отдыхал. Егор уже почти не чувствовал холода. Он опять глубоко вдохнул воздух и нырнул снова. Ему удалось даже немного поднять ящик, но воздух кончился, и Егор снова выскочил на поверхность. На этот раз он отдыхал дольше.