Густав Эмар - Масорка Страница 2

За тюремными заключениями, расстрелами следовали уже официальные убийства, выполняемые с готовностью Масоркой, этой шайкой набранных правительством отчаянных бандитов, которых с негодованием и презрением отвергли бы даже друзья Марата.

Не удивительно поэтому, что этот террор начинал отзываться и на этих людях, которые теперь молча шагали по безлюдному, пустынному берегу реки с намерением эмигрировать.

Вот имена тех, о ком идет речь.

Тот который шагал впереди всех, взяв на себя обязанности вожака — Хосе Кордова, был простолюдин, человек из народа, из того низшего класса населения Буэнос-Айреса, напоминающего по своему внешнему виду цивилизованного человека, но склонного к бездействию и лени, как дикие пастухи из пампы — гаучо.

В нескольких шагах от Кордовы следовал полковник дон Пабло Саласар, ветеран 1813 года, человек из высшего общества, редкой красоты и ума.

За полковником следовал дон Луис Бельграно, родственник знаменитого генерала3, владелец громадного состояния, переходившего по наследству из рода в род. Человек необычайного ума, высокообразованный, смелый, честный и великодушный во всех своих поступках, дон Луис и был тот самый молодой человек с грустным выражением прекрасных черных глаз, в синем плаще, с широкой рапирой, с которым успел уже познакомиться наш читатель.

За ними шли Пальмеро, Сандоваль и Маркес, все трое — аргентинцы.

Вскоре они уже достигли того места набережной, которое находилось как раз против дома, в котором жил сэр Уолтер Спринг, посланник ее королевского величества королевы Великобритании4. Здесь Кордова остановился и сказал:

— Вот в этом месте должно пристать китобойное судно.

Все взгляды обратились к реке, чтобы различить желанное судно среди окружавшего их со всех сторон непроницаемого мрака. Только Кордова, казалось, старался отыскать судно на суше, так как глаза его были обращены в противоположном направлении.

— Судна здесь нет, — сказал он наконец, — придется пройти немного дальше.

Все молча последовали за ним.

Не прошло и двух минут, как они двинулись с места, когда полковник Саласар на расстоянии тридцати или сорока шагов впереди себя заметил какие-то движущиеся тени. Не успел он сообщить об этом своим товарищам, как неожиданный грозный окрик «Кто идет?» раздался среди мертвой тишины пустынного прибрежья, вселяя страх и ужас в сердца беглецов.

— Не откликайтесь, — сказал Кордова, — я пойду немного вперед и постараюсь разглядеть, сколько человек нам преграждают путь.

И, не дожидаясь согласия, он сделал сперва несколько неторопливых шагов вперед, но затем вдруг со всех ног бросился бежать в сторону города, при этом он издал резкий, пронзительный свист.

В ответ на свист послышался топот коней, лязг и бряцание оружия. Это была кавалерийская атака пятидесяти конных солдат, направленных на несчастных изгнанников.

Полковник Саласар едва успел поднять свой пистолет, как уже был опрокинут мощной грудью коня, налетевшего на него во весь опор.

Пальмеро и Маркес успели выстрелить, но, в свою очередь, были опрокинуты и смяты лошадьми.

Сандоваль вонзил свой длинный кинжал в грудь одного коня, но тот, запрокидываясь назад, повалил его. Между тем кавалерист, высвободив ноги из стремян, вскочил и, выхватив свой нож, трижды вонзил его в грудь молодого человека, ставшего первой жертвой этой роковой ночи.

Саласар, Пальмеро и Маркес барахтались в дорожной пыли. Смятые конскими копытами, окровавленные и раздавленные, они почувствовали, что их схватили за волосы, в то же время холодная сталь лезвия ножа надавила на горло, а чей то резкий повелительный голос приказывал убийцам не щадить их, сопровождая приказ страшными проклятиями.

Несчастные сопротивлялись, сколько могли, защищая горло руками, но напрасно: неумолимый нож отыскал пальцы, добрался до горла. В потоках крови уносились их души в лучший мир — к Господу и Творцу своему, взывая о возмездии за это страшное дело.

Между тем убийцы, соскочив с коней, наклонились над изуродованными телами своих жертв, чтобы завладеть их драгоценностями и звонкими монетами. Не различая друг друга в этой кромешной тьме, несколько человек обступили одного, который отчаянно защищался, отбиваясь от них.

Человек этот был не кто иной, как дон Луис Бельграно, защищавший свою жизнь от четверых убийц. В тот момент, когда солдаты атаковали их и полковник Саласар упал, дон

Луис, шедший позади него, успел сделать головокружительный скачок футов на пятнадцать в сторону города. Благодаря этому ловкому маневру, он очутился на фланге вражеского отряда и избежал страшного натиска конницы. Таким образом отсрочив на несколько мгновений свою неминуемую гибель, он успел выхватить из ножен рапиру и, сбросив свой широкий плащ, обмотал им левую руку, превратив его в щит, не удалось избежать преследования конницы. Ляжка одного из солдат коснулась его плеча; солдат моментально повернул коня, а ближайший к нему товарищ сделал тоже и они оба разом, с саблями обрушились на молодого человека.

Последний не видел что происходило, но разгадал маневр врагов. Ловким скачком он кинулся между двух лошадей, защищая голову левой рукой, обмотанной плащом, тогда как правой поспешно вонзил свою рапиру в грудь всадника, который находился по правую сторону, после чего сам проворно подался в направлении города.

В этот момент к уцелевшему солдату подоспели еще трое других, и они, уже вчетвером напали на дона Луиса. Услышав топот лошадей, молодой человек снова проворно отскочил в сторону и еще раз избежал их натиска, нанеся смертельный удар в голову ближайшего коня.

Животное дрогнуло, замотало головой и взвилось на дыбы со страшным ржанием, затем повернуло в сторону и зашаталось. Солдат тотчас же понял, что лошадь под ним ранена насмерть и проворно соскочил на землю, его примеру последовали остальные товарищи.

За это время дон Луис успел сделать еще с десяток шагов в направлении к городу. У него даже мелькнула мысль искать спасения в бегстве, но он тотчас же сообразил, что этим только истощит столь необходимые ему в этой неравной борьбе силы если не сможет уйти от своих преследователей, которые в каждую минуту могут вскочить на коней и без труда нагнать его.

Как ни быстро мелькнуло в его голове это соображение, но он не успел еще окончательно формулировать свою мысль, как уже враги его снова накинулись на него. Трое из них были вооружены кавалерийскими саблями, а четвертый — большим ножом.

Спокойный, смелый и ловкий, дон Луис, не дрогнув, встретил нападение четырех убийц, искусно отражая их Удары.