Уилбур Смит - Лучший из лучших Страница 20

– Как тебя зовут?

– Джорди… то есть Джордан, – со всхлипом поправился мальчик.

– Сколько тебе лет, Джордан?

– Почти одиннадцать.

Боль от ран физических и душевных начала утихать, сменившись теплой волной благодарности к спасителю.

– Сплюнь! – приказал незнакомец, протягивая платок.

Джордан послушно смочил слюной уголок ткани.

Взяв мальчика за плечо, мужчина развернул его спиной к себе и принялся вытирать кровь на ногах. В небрежном прикосновении мужских рук не было ни капли нежности, но проявленное внимание заставило вспомнить маму. Пустоту внутри внезапно пронзило болью, и Джордан чуть снова не расплакался. Сдерживая слезы, он повернул голову, наблюдая за действиями незнакомца. Сильные пальцы двигались несколько неуклюже. Крепкие, коротко остриженные ногти слегка поблескивали. Тыльную сторону ладони покрывали тонкие золотистые волоски, отсвечивающие на солнце.

Незнакомец поднял взгляд на Джордана. Незагорелое лицо было гладко выбрито, не считая аккуратных усиков над яркими, чувственными губами. Большой нос смотрелся вполне пропорционально на крупной круглой голове, покрытой густой волнистой шевелюрой каштанового цвета. Мужчина был совсем молод – лет двадцать, не больше, – однако в нем чувствовалась такая зрелость и сила, что выглядел он гораздо старше.

Первому впечатлению противоречили едва заметные детали: яркий румянец казался нездоровым и лихорадочно горел на щеках; кожа на лице оставалась гладкой, но в уголках губ и глаз виднелись признаки страдания; в проницательных глазах улавливалась трагическая тень, некая печаль, доступная разве что невинному взгляду ребенка.

Мужчина и мальчик посмотрели друг другу в глаза – где-то в глубине души Джордана что-то повернулось, и он почувствовал сладкую боль: благодарность, щенячья любовь, сочувствие, преклонение и что-то еще, для чего он не знал названия.

Незнакомец встал: крепко сложенный, выше шести футов ростом – Джордан едва доставал ему до груди.

– Как зовут твоего отца, Джордан?

Мальчик ответил, благодарный, что его назвали полным именем, как взрослого.

– Да, – кивнул незнакомец, – я о нем слышал. Охотник на слонов, верно? Давай-ка отвезем тебя домой.

Он вскочил в седло, наклонился и закинул Джордана на круп лошади. Мальчик сел боком и обхватил всадника обеими руками за талию, чтобы удержаться.

Когда они появились в лагере Зуги, Ян Черут торопливо выскочил из-за сортировочного стола и снял Джордана с лошади.

– Он подрался, – сказал незнакомец. – Смажь царапины йодом, и все будет в порядке. Боевой у вас парень!

Ян Черут, обычно резкий и циничный, с этим человеком вел себя подобострастно – прямой взгляд незнакомца на длинноногом скакуне словно лишил его дара речи. Держа Джордана одной рукой, другой он снял с головы старую военную фуражку и прижал ее к груди, раболепно кивая в ответ на распоряжения.

Всадник перевел немигающий взгляд на Джордана и впервые улыбнулся.

– В следующий раз, Джордан, не задирай тех, кто в два раза больше тебя, – посоветовал он и, пустив лошадь рысью, уехал не оглядываясь.

– Джорди, ты знаешь, кто это был? – торжественно спросил Ян Черут, не сводя глаз с удаляющегося всадника. Не дожидаясь ответа, он сказал: – Это самый главный начальник комитета старателей, самый важный господин на прииске… – Ян Черут сделал театральную паузу. – Его зовут Сесил Родс.

– Мистер Родс, – повторил Джордан. – Мистер Родс.

Имя звучало героически, словно взятое из стихов, которые читала мать. Джордан понял, что в его жизни произошло нечто очень важное.

Каждый член семьи Баллантайн нашел свое место – будто оно было заранее для него предназначено. Ян Черут и Джордан занимались сортировкой, воины матабеле работали в шахте, а Ральф, естественно, тоже работал с ними.

Так они находили камни: добывали породу из углубляющихся шахт на крохотных участках земли; вытаскивали ее на поверхность в раскачивающихся ведрах; везли на повозке по осыпающимся дорогам, которые с каждым днем становились все опаснее; промывали и просеивали – и наконец Ян Черут и Джордан обнаруживали алмаз на сортировочном столе.

Вечерами трое-четверо матабеле ждали Зугу под деревцем верблюжьей колючки возле палатки.

– Ну, показывайте, – бормотал Зуга.

Матабеле с гордостью разворачивали лоскут грязной ткани, показывая обломок камня или маленький прозрачный кристалл, найденный на участке. Копая землю, наполняя ведро и высыпая из него породу, рабочие иногда замечали блестящий камешек – за такую находку полагалась награда.

Большинство находок не были настоящими алмазами: матабеле подбирали все блестящие, красивые и необычно окрашенные камешки – агаты и кварц, полевой шпат и горный хрусталь, яшму и цирконий. Алмазы попадались лишь изредка, но за каждый – большой или маленький, прозрачный или окрашенный – Зуга давал золотой соверен из своих тающих запасов. Камешек Зуга прятал в замшевый мешочек, который днем носил в застегнутом нагрудном кармане, а ночью клал под подушку.

Каждую субботу Ян Черут и мальчики садились вокруг обеденного стола под деревцем верблюжьей колючки, и Зуга аккуратно высыпал содержимое замшевого мешочка на листок чистой бумаги. Все вместе они обсуждали недельную добычу – и каждый раз, глядя на мелкие, непрозрачные, низкосортные алмазы, с трудом добытые из глубины Чертовых шахт, Зуга старался скрыть свое разочарование, пытался не обращать внимания на тошнотворное чувство тревоги.

Застегнув нагрудный карман, где лежал замшевый мешочек, Зуга надевал до блеска начищенные Ральфом сапоги, аккуратно заштопанную и отглаженную Джорданом рубашку и садился на гнедого, вычищенного Яном Черутом. С сигарой во рту, он ехал в поселок, старательно делая вид, что вовсе не нуждается в деньгах, и останавливал гнедого возле железной лачуги первого скупщика.

– Чертовы шахты, – с ужасным акцентом бормотал скупщик-голландец, ничуть не обманутый независимым видом Зуги. Присвистнув, он мрачно качал головой, рассматривая содержимое замшевого мешочка: – Они уже убили пятерых, а еще троих пустили по миру. Джоку Дэнби повезло, что ты заплатил ему такую цену.

– Сколько дадите? – тихо спросил Зуга.

Скупщик потыкал пальцем в россыпь крошечных камешков.

– Показать тебе настоящий алмаз? – Не дожидаясь ответа, он открыл железный сейф в стене позади себя.

Почтительно развернув листок бумаги, скупщик показал великолепный сияющий кристалл размером с желудь.

– Пятьдесят восемь карат! – прошептал он. – Вчера купил.

Зуга смотрел на камень, чувствуя кислый привкус зависти.

– Сколько? – спросил он, ненавидя себя за слабость.