Виктор Болдырев - Гибель синего орла. Приключенческая повесть Страница 20

На Колыме не удалось обнаружить Нанги. Возвращаясь после тайфуна в усадьбу совхоза, мы зашли на «Витязе» в Походск, уверенные, что отыщем там ее следы.

В этом маленьком поселке, расположенном на левом берегу Колымы неподалеку от Чукочьей протоки, жили колымчане — потомки сибирских землепроходцев, основавших в середине XVII века первые русские поселения на Колыме.

Трудная доля выпала русским людям, заброшенным на Крайний Северо-Восток Сибири. В конце XVII века деловитость полярных морей внезапно повысилась, драгоценный соболь был выбит колымскими звероловами, замерло полярное мореходство. Слишком невыгодными и опасными стали морские купеческие плавания на утлых кочах по студеному морю.

Колымчане, оставленные на произвол судьбы, добывали себе пропитание рыбной ловлей и охотой. Они считались казаками и были приписаны к Якутскому казачьему полку, но царское правительство мало заботилось о нуждах колымчан. Часто у колымских казаков не было ни муки, ни соли. В неурожайные для рыбы и зверя годы наступал голод.

Теперь, объединившись в промысловые колхозы, колымчане забыли нужду.

В Походске размещается хозяйственный центр одного из промысловых коллективных хозяйств. Летом походчане рыбачат на песчаных косах Колымы и в тундровых речках, зимой охотятся на песцов в Западной тундре. Вероятно, старожилы поселка могли сообщить что-нибудь о нарте беглеца.

Однако никто в промысловом поселке и его окрестностях не видел старика и его дочери. Вероятно, Чандара, избегая встречи с людьми, переправился через Колыму, минуя Походск.

Пинэтаун тосковал о маленькой пассажирке «Витязя». Часами он рассматривал карту Колымского совхоза, сличая извилистую линию на рисуночном письме Нанги с линией морского берега. Он рвался в поход на побережье Восточной тундры.

Нам предстояло интересное путешествие.

Опасность эпидемий нависла над совхозом. После успешного отела в стадах Восточной тундры прибавилось четыре тысячи новорожденных оленей. Пришлось сформировать два новых табуна, и тесные летние пастбища между устьем Колымы и портом Амбарчик не вмещали всех оленей. Двигаться на восток было некуда: там паслись огромные табуны чукотского оленеводческого совхоза «Турваургин».

На узкой полосе приморской тундры не удалось проложить противоэпидемических маршрутов с постоянным перемещением всех стад на свежие пастбища. Наступало знойное лето, появились комары, и вспышка эпидемии в стесненных стадах Восточной тундры казалась неизбежной. Жизнь требовала быстрых и решительных действий.

Мнения специалистов совхоза разделились. Одни предлагали слить стада в многотысячные табуны и, разделив поровну прибрежные летние пастбища, проложить короткие маршруты. Другие хотели передать вновь сформированные стада на выпас соседнему чукотскому оленеводческому колхозу.

Ветеринарный врач не соглашался. Ведь соседи сами испытывают острый недостаток в приморских летних пастбищах, а громоздкие многотысячные табуны быстро уничтожат на коротких тропах питательную растительность, и олени потеряют иммунитет. Мы искали выхода из тяжелого положения, но ничего не могли придумать.

Неожиданное выступление старого каюра совхоза Михаила Санникова удивило всех. Старик не привык выступать, говорил коротко и скупо, иногда отвлекаясь, раскуривал трубку, выпуская синие кольца дыма.

Всю жизнь он провел в Колымской тундре. Деды и прадеды его были колымские казаки. В 1909 году Михаил Санников сопровождал русского полярного путешественника Георгия Седова к устью Колымы.

Георгий Седов, в то время еще никому не известный штабс-капитан гидрографической службы, выполняя поручение Главного гидрографического управления, исследовал и впервые положил на карту фарватер Колымы. В устье Колымы он спустился на парусном баркасе из Средне-Колымска с командой колымских казаков. Санников присоединился к этой команде в Нижне-Колымской крепости.

Во время съемки песчаных отмелей в устье Колымы Седов вместе с Санниковым посетил ближний морской остров дельты против берега Восточной тундры.

Вспоминая этот поход, старик уверял, что летом остров покрывается сочной травянистой растительностью и листвой карликовых ивнячков — любимым летним кормом северных оленей. Там совсем не было комаров, и Санников постоянно встречал диких оленей необыкновенной упитанности.

Каюр предлагал переправить на этот остров вплавь через широкую морскую протоку трехтысячное оленье стадо совхоза. На острове, окруженные со всех сторон водой, животные могли пастись все лето, освободив пастбища Восточной тундры для других стад.

Практическая ценность предложения Санникова была ясна каждому из нас. И все-таки нашлись противники: в благополучном исходе переправы сомневались ветеринарные врачи.

Не решаясь принимать на себя риск переправы, они говорили, что новорожденные оленята перетонут среди плывущих оленей, что на тесном острове невозможно постоянно перемещать табун на свежие пастбища.

Я вспомнил недавний ураган на берегах Западной тундры: громадный табун оленей с новорожденными оленятами, настигнутый морем, благополучно выбрался вплавь на сушу.

А дикие северные олени на островах Полярного океана? Ведь они никогда не заболевают копыткой! На островах постоянно веют прохладные ветры, разгоняющие комаров, и олени быстро поправляются.

Нет, слишком осторожные товарищи неправы. Судьба плана зависела от успеха переправы на остров Седова.

Петр Степанович поддержал предложение старого каюра. Я поискал глазами Пинэтауна. Он устроился с молодыми пастухами у стенгазеты. Юноша ерзал на лавке и подавал мне красноречивые знаки: сложив ладони, показывал плывущий кораблик; по его мнению, переправа стада на морской остров не могла обойтись без участия вельбота…

Три дня прошло после совещания, но Петр Степанович не спешил с распоряжением.

В последний раз осматриваю блестящий корпус вельбота, подкрашиваю тут и там белилами. И вдруг вижу Пинэтауна, он съезжает по крутой осыпи к вельботу.

— Осторожно, свернешь шею!

— Помполит, помполит зовет, иди скорее в контору!

Наконец-то! Бросив кисть, карабкаюсь по осыпи.

В распахнутые окна конторы вливаются потоки света, ветерок с Колымы распугал первых комаров и гуляет по конторе, играя бумажками на столах. Петр Степанович, приглаживая непослушные волосы на круглой, лобастой голове, протягивает конверт.

— Получай, капитан, предписание… Берите вельбот, спускайтесь по Колыме. У Скалистого мыса встретите оленье стадо Ромула и переправите табун на остров Седова. Якутск разрешил переправу.