Хэммонд Иннес - Затерянные во льдах. Роковая экспедиция Страница 20

Его пальцы лежали на тяжелой медной линейке для карты, и он принялся медленно катать ее по столу. Его лицо, как всегда, сохраняло безучастное выражение. Но он избегал встречаться со мной взглядом, и я ощущал его возбуждение. Полученная информация чрезвычайно его встревожила.

— Что вы намерены теперь предпринять, мистер Гансерт? — внезапно спросил он. — Судя по всему, вы отправитесь в «Бовааген Хвал». Но что дальше?

— Я попытаюсь установить, как Фарнелл, который отправил свое сообщение из Боваагена девятого марта, умудрился оказаться мертвым на Йостедале уже десятого, — ответил я.

— Но почему? — спросил он. — Какое это имеет для вас значение? С тех пор как мы покинули Темзу, я собирался задать вам один вопрос: почему ваша компания так интересуется Фарнеллом, если по вашему собственному утверждению она располагает всей необходимой информацией — о расположении и содержании залежей обнаруженного им минерала? Было бы логично предположить, что вы должны немедленно отправиться в указанное место и лично проверить поступившую вам информацию. Вы специалист по цветным металлам. Этого требует вся логика событий. Но вас интересует Фарнелл. И вашу компанию тоже. Все это выглядит так…

Он замолчал, приподняв брови.

— Как? — спросил я.

— Я хотел сказать, что все выглядит так, как будто вы знаете меньше, чем утверждаете. — Все это он произнес совершенно небрежным тоном, но я видел, как пристально он за мной наблюдает. — Мне кажется, — продолжал он, — что договоренность между нашими организациями могла бы быть полезна обеим сторонам.

— Лично я ни в чем не заинтересован, — ответил я. — Речь идет о договоренности между вами и «Би Эм энд Ай». Цель моего визита в Норвегию — выяснить, что случилось с Фарнеллом.

— А также что он обнаружил и где это находится. — Внезапно его голос зазвучал очень резко. — Это Норвегия, мистер Гансерт. И металлы находятся в Норвегии. Я намерен позаботиться о том, чтобы в разработке минеральных ресурсов моей страны не доминировал иностранный капитал. Наша страна совсем небольшая, и без некоторой помощи нам их не добыть. Я предложил мистеру Клинтону сорок процентов участия. И мое предложение остается в силе.

— Но известно ли вам, где находятся месторождения? — поинтересовался я. — Или что в них скрывается? Вы не можете делать такие предложения, пока не получите всю необходимую информацию.

— А вы ею располагаете? — он расхохотался. — Нет, мистер Гансерт. Если бы она у вас была, вы бы не стали гоняться за призраком мертвого Фарнелла. Вы бы уже находились в горах со своим металлургическим оборудованием, а английское министерство иностранных дел употребило бы все свое влияние для того, чтобы получить концессию на добычу металлов. Но я не хочу, чтобы меня сочли неучтивым по отношению к представителю большой британской промышленной организации. Вы можете рассчитывать на мое всяческое содействие в ваших поисках, мистер Гансерт. Вы позволите мне воспользоваться вашим передатчиком сегодня в восемь часов вечера?

— Зачем? — спросил я.

— Как вам уже, возможно, сообщил Дахлер, после войны я приобрел его бизнес. «Бовааген Хвал» теперь одно из моих предприятий. Мне принадлежит контрольный пакет акций этой компании. В восемь часов китобои отчитываются перед базой. Я мог бы связаться с управляющим и договориться о том, чтобы для вашего судна заранее приготовили воду и горючее. Я также поручил бы ему провести предварительное расследование относительно того, кто мог сунуть это сообщение в партию китового мяса, отгруженного в Великобританию. Вас ведь это интересует, не так ли?

Отпираться не было никакого смысла. Я решил, что позову в рубку Джилл, чтобы узнать, что он станет говорить управляющему.

— Хорошо, — согласился я и тут же вспомнил о калеке, лежащем на койке у себя в каюте.

— Как насчет Дахлера? — спросил я.

— А что насчет Дахлера? — переспросил он.

— Вы угрожали ему арестом, — напомнил я ему.

Он принялся снова играть с линейкой.

— Не думаю, чтобы в этом был какой-то смысл, — медленно произнес он. — У этого человека не в порядке вот здесь, — он постучал себя пальцем по лбу. — Если он будет вести себя тихо, я ничего не стану предпринимать. Я надеюсь, что вам удастся убедить его не покидать яхту в «Бовааген Хвал». До войны его слово было там законом. Кто знает, как он поведет себя, оказавшись там сейчас, когда он ничто.

Подобный пафос показался мне неуместным. «Сейчас, когда он ничто». Ничем для Йоргенсена был человек, не располагавший властью над другими людьми. Власть он любил и ценил больше всего на свете. Власть над людьми. Над мужчинами, а возможно, и над женщинами. Даже в чужой одежде он держался так, как будто был облачен во фрак. Мешковатые свитера не скрывали его элегантности и респектабельности. И все же за всем этим скрывалась не знающая меры жажда власти. Он упивался властью, и этот восторг светился в его глазах, в стремительных движениях насупленных густых бровей. Но все это было тщательно заретушировано и приглажено. Железная рука в бархатной перчатке. Я видел это множество раз. Этот человек принадлежал к элите. К числу тех, кто управляет машиной, загребающей деньги.

Внезапно я увидел, что он наблюдает за мной так, как будто знает, что у меня на уме. Он улыбнулся.

— Видите ли, Гансерт, — произнес он, — вы могли бы очень недурно на этом заработать. Для этого всего лишь необходимо правильно распорядиться выпавшей вам картой.

Он встал, но остановился у входа в рубку, положив одну руку мне на плечо.

— Вы варитесь в этом уже достаточно давно, чтобы знать, что означает вся эта толчея в погоне за новыми минералами. И вы сам себе господин. Подумайте над этим хорошенько.

— Что он хотел этим сказать? — поинтересовался Кертис, когда норвежец ушел.

Я посмотрел на него и вдруг понял, что, будучи офицером регулярной армии, он просто не в состоянии рассматривать себя как отдельное звено. Он был частью команды и в качестве таковой всегда был надежно защищен рамками своей организации, выйти за которые ему никогда и в голову не приходило.

— Это все означает, что, хотя это и не прозвучало вслух, мне только что предложили крупную сумму денег, если я приму его условия.

На его лице читалось неподдельное удивление.

— Взятка, что ли?

— Назовем это поощрением, — уточнил я.

Внезапно мне ужасно захотелось вывести его из состояния постоянного безразличия.

— Вы представляете себе, какими деньгами может пахнуть вся эта минеральная история, если залежи окажутся достаточно богатыми, что вполне возможно?

— Ни малейшего представления, старина, — все так же равнодушно откликнулся он.