Василий Ефименко - Ветер богов Страница 20

У поворота тропы сидел денщик, направив ствол винтовки на мать Терезы. Кавагоэ дожидался старшего писаря. Женщина стояла перед ним, заложив руки за спину, и молча смотрела в сторону своего жилища.

— Спасем её, Ичиро. Риск один! — предложил Савада.

— Согласен.

Они подошли к денщику. Кавагоэ вытянулся перед старшим по званию. Эдано, скорчив свирепую мину, заорал на него.

— Ты что наделал, негодяй?! Из-за тебя погиб господин старший писарь! Его убили хуки! Тебя теперь расстреляют, мерзавца! Как ты посмел бросить его одного?

Денщик, побледнев как полотно, стал оправдываться:

— Виноват, господин унтер-офицер. Но мне так приказал господин старший писарь!

— Врешь, негодяй! Когда на вас напали, ты, трус, покинул его! Из-за тебя и мы чуть не погибли. Они нас встретили выстрелами.

— Клянусь, господин унтер-офицер, когда я был там, хуков не было. Господин старший писарь приказал мне вести эту женщину, а сам бросился за убежавшей девчонкой. Верьте мне!

— Может быть, он говорит правду, господин унтер-офицер? — якобы сочувствуя денщику, вмешался Савада.

— Запомни, ефрейтор Савада, — прервал механика Эдано. — Солдат не должен покидать своего командира, хотя бы на них напала тысяча чертей. Он всё выдумал.

— Я говорю правду, господин унтер-офицер. Клянусь вам!

— Всё равно тебя передадут военному трибуналу, хотя, может быть, ты и говоришь правду! — смягчаясь и понижая голос, продолжал Эдано.

— Спасите, спасите! — умолял перепуганный денщик.

— Помогите ему, господин унтер-офицер, — вновь вмешался Савада. — Кавагоэ — исправный солдат. Я уверен: он говорит правду. Очень хотелось бы ему помочь!

— Помочь? — словно раздумывал Эдано. — Стоит ли он этого?

— Пожалейте моих детей, господин унтер-офицер! — кланяясь, упрашивал денщик.

— Разве что пожалеть твоих детей. Тебе сам, капитан приказал отправиться сюда?

— Никак нет. Господин старший писарь. Он встретил меня у штаба, и мы пошли… Когда господин капитан пьян, я стараюсь ему даже на глаза не попадаться… Боюсь…

— Понятно… В таком случае выход один — отпусти эту женщину и никому не говори о ней. Если узнают о твоем походе с Миурой, мы подтвердим, что слышали перестрелку, ты храбро сражался и мы с трудом тебя выручили. Но если спрашивать не будут, молчи, как мертвец. Понятно?

— Слушаюсь, господин унтер-офицер, — обрадовался денщик. — Молю богов за вашу доброту. Пошла прочь! — крикнул он ничего не понимающей женщине. — Прочь иди!

— Уходи, Хула, — произнес на её языке Савада. — Терезу мы выручили, за Нарциссо отомстили. Ты, наверное, знаешь, где найти дочь? Прощай!

— Паалам[17], амиго! — тихо ответила женщина и скрылась в кустарнике.

До самого аэродрома денщик плелся сзади и тяжело вздыхал, проклиная свою горькую долю, Миуру и капитана…

На следующий день по отряду “Белая хризантема” прошел слух, что исчез старший писарь Миура.

— Дезертировал, мерзавец! — неистовствовал капитан — Перед строем расстреляю негодяя!

— А он ловко использовал ваше приказание, чтобы скрыться, — саркастически заметил угрюмый с похмелья поручик Хамада.

— Мерзавец! — снова взорвался капитан. — Придется доложить в штаб.

— Не стоит. Я сам займусь им, когда вернусь в Манилу. Никуда он не денется. А сейчас начнем проверку готовности отряда. К вылету прибудет его превосходительство генерал-майор Янагита.

— Эй, Кавагоэ! — заорал капитан. — Завтракать!.. Быстро!..

К обеду явился офицер связи. В пакете, который, торопясь, вскрыл Хамада, сообщалось, что, по данным разведки, противник сосредоточивает суда, чтобы высадить десант на Лусон. Отряду “Белая хризантема” приказывалось нанесли удар по вражеским кораблям. Перед вылетом разведданные о конвое поступят дополнительно…

— Может быть, собрать летчиков? — предложил капитан.

— Не стоит! Пусть отдыхают. Не надо их тревожить. Ведь завтра день вашего подвига, Танака-сан!

— Слушаюсь!

В груди капитана опять стало холодно.

Савада помогал оружейникам в оснастке самолета Эдано перед последним полетом. Втиснутые за спинку сиденья летчика мощные заряды взрывчатки и две зловеще тусклые бомбы в бомбодержателях превратили легкий самолет в грозное орудие для бронированных кораблей противника. Механику хотелось кричать от возмущения, но он молчал. Никогда еще путь от самолета к казарме не казался ему таким длинным. В казарме, не притронувшись к еде, он бросился на койку.

“Надо помочь Ичиро. Но как? Как? Эти мысли не давали механику покоя. Вчерашние трагические события в баррио Нарциосо казались такими несущественными… Всё меркло перед завтрашним неизбежным для Ичиро концом.

И всё же выход был. Короткая отсрочка неизбежного, один шанс из тысячи. Он, Савада, должен попытаться, даже вопреки желанию и воле летчика. С этим решением механик забылся коротким сном, полным тревожных сновидений.

Ещё не наступил рассвет, как Савада, словно разбуженный тревожным сигналом горниста, вскочил и стал торопливо одеваться. Выйдя из казармы, он осторожно прошел мимо задремавшего дневального. Ночь ещё властвовала над долиной. Только на востоке, над вершинами гор, темное небо чуть-чуть посветлело. Где-то там, за горизонтом, новый день уже шел по земле.

“Не опоздать бы”, — с тревогой подумал Савада и чуть не бегом направился к аэродрому.

У капонира он с минуту постоял, прислушиваясь: нигде ни звука. Тогда механик пододвинул стремянку к самолету и поднял капот мотора. Покопавшись на ощупь в моторе, он перебрался в кабину летчика и принялся вывинчивать взрыватели из зарядов.

“Ну всё! — сказал он себе, спустившись на землю. — Еели Эдано не окончательно потерял разум, бомбы сбросить он догадается сам. Кстати, ему попался американский самолет. Причина неполадок — дерьмовое качество боевых машин амеко.

Смертельно хотелось курить. Савада скользящим неслышным шагом отправился обратно в казарму.

Ночь, ослабев в борьбе с наступающим днем, уползала к подножию гор на запад.

Через час летчиков поднял сигнал боевой тревоги. Они стремительно вскакивали с коек, и у каждого тревожно билось сердце. Значит, сегодня! Торопливо одевшись, они побежали к самолетам.

Неподалеку от взлетной полосы, стояла штабная автомашина. Метрах в двадцати от неё на легком бамбуковом столе рядами выстроились чашечки с сакэ. К столику подошли генерал Янагита, поручик Хамада и ещё два незнакомых летчикам офицера.

Капитан Танака построил летчиков…