Алексей Козлов - Джунгли Блефуску. Том 3. Исход Страница 21

Но лучшим во всём были большие уши Ральфа, красные, сочные, мелькавшие везде с неимоверной быстротой.

«Вонт! Вонт! Вонт! Вонт!» – орал хрипло Бак, полагая что это припев.

«Аруа! Аруа!» – вторил ему бэквокалист.

«Дзинь! Дзинь!» – пела сосновая скрипа.

Потом Ральф взял и свой дырявый барабан, и стал выделывать на нём такие невообразимые трели при помощи кусков кия, что у меня искры по загривку побежали.

Когда я играл, мне вспоминался «Доктор Крэзи&Муравьи»! Группа тяжелейшего, нечеловеческого рока, прославившая пролетарские районы Ольстера. С ними хотелось идти по жизни и умереть с улыбкой на устах! Железные дровосеки Калифорнии! Маленькие людоеды Оклахомы! Как я любил их «Мастерпайсис оф Фак» – сингл 1974 года с его незабываемым, простым до одури рифом. У них сгорела студия, утонул в болоте басист, подавившись рвотными массами, группе нужно было срочно поправлять дела, нужно было сотворить чудо, сравнимое с оживлением трупа, способное спасти идущий на дно корабль и повести его к солнцу. Денег не было, разбили машину, умер пёс у басиста! Они собрались в гараже Джерома Кодловски, их продюсера, который после сгорел вместе со своей женой в номере гостиницы «Манус» на Таити, выбросив в окно двухлетнюю дочку, и за двое суток записали альбом, который потряс сначала восточную Шотландию, а потом и весь рабочий Уэльс! Потом к охам и ахам присоединился ещё и рабочий Манчестер. «Церемониал Фиртс» он назывался, этот сингл! А потом поехало-покатилось, весь мир словно сошёл с ума! Кассы брались штурмом! Людям хотелось отдать им не только деньги, но и душу! На гастролях они вытворяли несесть что! Били гитары о штакетник, выли, как оглашенные, блевали хором в зал! Звери! Альбом стал дважды платиновым, и награды сыпались на них из рога изобилия. Деньги они хранили в подушках и в мешках под кроватью. Джеф давал в ресторане по тысяче долларов чаевых! Его все любили! Все!

Ради денег можно сделать всё: стоять на голове, жить с бабой, съесть сколопендру!

Продюсер Гарри Патч потом сбежал с деньгами, и его нашли в Гранд-Каньоне с завязанными руками, головой, смотрящей назад и серебряным долларом в жопе. Это было справедливое наказание за гордыню! А потом вся группа разбилась на самолёте при перелёте на Кубу, куда их пригласил Фидель по случаю юбилея Кубинской революции, прослышав про их левый хит «Кэпитолист Даурдаун». Фидель хотел подарить им литые шахматы из золота и свою трость, сделанную из кости динозавра! Он тогда разошёлся с женой, которая убежала от него с каким-то… в Америку, и был в поисках собственного я!

Я, что говорить впитал тяжёлый рок паршивых Армериканских прерий, что говорить, с молоком матери!

Хоть мы и старались вовсю, но услышь нас великие Бранглийские мастера чёрного рабочего рока «Секс Пистолз», они были бы уязвлены, потрясены и обескуражены, сразу признав в нас первопроходцев отвязной маргинальной музыки.

Когда заведённые до предела, мы вжарили на четыре голоса «Желтую Субмарину», Фрич даже стал приплясывать в своей незабываемой кабацкой манере. Цыган Яша! Фальшивый фальцет Фрича разносился в ущелье далеко и звонко, а его римейк «Белые розы, жуткие морозы», составленный из обрывков чёрти знает каких сиротских песен, только увеличивал поток мелочи, лившийся в наши карманы. Слава так вскружила голову новой звезде, что он всерьёз стал подумывать о мировой славе в Ла-Скала в качестве мальчика типа Робертино Лоретти или уделе Элвиса, на которого он и в самом деле походил чвоими баками. Теперь было ясно, что вынужденное одиночество подходит к концу и рано или поздно найдётся женское сердце, растаявшее под напором великого искусства. На время пляжные развлечения были забыты. Перспектива спасения Камказского хребта стала реальностью, а судьба Глыбинских сирот больше не вызывала беспокойства.

Так думали мы, но не так думали наши завистники. Первой заворочилась и пробудилась глыбинская милиция, всегда державшая руку на экономическом пульсе родного края. Начальник милиции подполуковик Хват не мог допустить таких коммерческих успехов у кого бы то ни было, а тем более у нас. А потом и власть, находившаяся напротив, наслушавшись ностальгических арий Фрича, стала проявлять смутное беспокойство.

– Группа «Понти Хай» или «Монти Пай», не помню точно, рассталась с подтанцовкой знаешь каким образом? – спросил я Фрича.

– Каким?

– Самым скандальным! При пересечении мексиканской границы пьяный в ноль солист группы Бугль Торсенс по прозванью Медвежье Очко выбросил их с открытой платформы поезда на кактусы! Апартамент он нешуточные занимал, метров сто!

– На кактусы?

– На кактусы!

– А кактусы были какие – простые или галлюциногенные!

– Простые! В Мексике все простые! Мексиканцы, одно слово! Потомки индейцев и Кортеса! Ральфгос Фаллос! Фаро Чачо! Амидос Дучос! Вульвосос Мучачорос! Венцеремос Игитур!

– Потомки индейцев и Кортеса – это метисы!

– И мулаты! И ещё эти… как их, э-ээээээ?

– Он что, снайпер был, что ли? Дождался, когда мексиканские кактусы пошли, и принялся бросать одного за другим членов подтанцовки с поезда на кактусы? Месяц поджидал! Так, что ли? А они все негры!

– Это как ты решишь! Я с ним рядом не мочился! Знаю, что в газетах писали на следующее утро после случившегося! Вот! Читаю! «Куклуксклановец из „Монти Хай“ Булль Торрент сбросил нескольких негритосов с платформы поезда „МехикоСити-СанФранциско“. Несколько негров так и осталсь висеть на э-ээээ, придорожных кактусах, хорошо различимые на ярком мексиканском солнце с самолётов, осуществлявших поиск пострадавших».

А потом он и чемоданы с париками и прочим барахлом побросал вслед! Ругался страшно!

– С париками, говоришь?

– С париками! С реквизитом всяким концертным! Туфлями с бляхами, рубашки с луной посредине, искусственным членом, рогом Олифанта!

– Чемоданы?

– Чемоданы!

– И что дальше?

– Да ничего! Тебя ничем не удивишь! Негры тебе нипочём, кактусы по …, куклуксклан не в диковинку! Скушный ты! А я как увижу куклуксклановца, мне хорошеет!

– Что дальше было, я спрашиваю?

– Дальше – больше! Посадили его на десять лет в тюрьму «Хеллоусбой» и он там отсидел семь лет за примерное поведение и изучение Пиплии!

– За что?

– Что за что?

– За что его посадили?

– За то, что нескольких негров из подтанцовки выбросил с поезда на кактусы! А потом и чемоданы! Я уже говорил, кажется! Ты что, глухой, что ли?

– Как на кактусы?

– Он их прицельно на кактусы выбрасывал! Кактусов в пустыне раз —и обчёлся, и пока ему удавалось удачно бросить негра на кактус, приходилось держать его на руках часами! Как ребёнка пред причастием!

– Чего-то жарко сегодня! Я не улавливаю полёта твоей мысли! А чемоданы у негров тоже были чёрные?

– Ну, чёрные! Аспидные! Чёрные с прозеленью! Цвета детской неожиданности у некоторых! Это называется колористическое единство!

– Так бы сразу и сказал! А то ходит вокруг да около! Путает меня! Хулиган! Негры какие-то! Причём тут вообще негры?

Я разговор прекратил, потому что что силы тратить на тех, кто разговаривать со мной не хочет! Это же словоблудие полное!

«Люди здесь очень разобщённые! Каждый за себя!»

А потом и говорю:

– Я вот о чём думаю! Зачем свинье саксофон? Свинье и гитара не нужна, а саксофон, как припарки мёртвецу!

Но он уже спал, или делал вид, и мне не стал отвечать! Падла!

А я, не… делать, тут же выдумал, как эту спящую принцессу пробудить!

– Знаешь, чем он чирьи лечит? – говорю.

– Чем?

– Молитвами, псалмами и…

– … постом!… – я уж на разрыв аорты пошёл, гундосил, как Мандельштам учил, – Угадал?

Если бы тут Мандельштамов расплодить и они бы власть взяли, тут просто был бы поэтическим элизиум! Анашой делились бы бесплатно в церкви!

– Угадал!

– «Ижиисинанибисидасвятицаимятвоё»?

– Красиво! Типа того!

Он когда ржёт, виден его боковой обломанный зуб, я уже его фиксы все наизусть изучил!

– Ну и как результат такого лечения?

– Чирьи остались только у атеистов, а все остальные могут теперь спокойно сидеть на заднице, и сопли пускать из носа, никого не опасаясь!

– Бог, короче, помог!

Неуверенно он говорил как-то, с подъёбочкой!

А про то, что поезд после наддал и скрылся в тоннеле – ни-ни!

«Шмелинский Уездный ГОК располагался на улице Булыжной в маленьком, да, в маленьком, низеньком, ушедшем в землю по самое небалуйся домике ярко-красного помидорного цвета, сделан он был как оказалось из цветного кирпича, и судя по состоянию постоянно хлопающей и визжащей в епетлях двери, без всякой ручки, но со следами всевозможных ног от низа до лица, -аааа, часто и с делом посещался всякой шелупонью и посетителями более или менее высокого ранга, как говорил один знакомый маразматик, специализировавшийся на местной истории!