Тори Халимендис - Шпионка в Обители Страница 21

Я покинула кафе спустя несколько минут после ухода Сержа. И все это время обдумывала сказанное им. Нет, не биографию Матери Стефании, безусловно, загадочную, но ничего мне для размышлений не предоставившую. Меня зацепили слова Ладье о "свидетельствах очевидцев". Получается, уже предпринимались попытки отправить в Обитель сотрудниц управления? Впрочем, почему бы и нет? Кто-нибудь вполне мог приехать под видом паломницы на несколько дней, так сказать, разведать обстановку. Но много таким образом не выяснишь, да и часто общаться с сестрами у паломницы вряд ли получится, вот начальство и решило, что место светской учительницы подходит для шпионажа как нельзя лучше. Пожалуй, это справедливо, но я опять вернулась к старому вопросу: почему выбрали именно меня? Ну да ладно, ответ на него я пыталась обнаружить неоднократно, но так и не смогла. Я взяла папку и покинула заведение, окинув зал прощальным взглядом. Посетители, в основном небогато одетые молодые люди, были заняты поглощением пищи и разговорами друг с другом. На меня внимания никто не обращал.

Вернувшись в "Синюю утку", я с нетерпением приступила к чтению документов, содержащихся в папке. Дело обстояло именно так, как я и предполагала. Весьма состоятельная семья Ральен проживала в Актернее, крупном городе на западе страны. Андреас Ральен считался одним из самых богатых и влиятельных горожан. Помимо особняка в центре города ему принадлежали загородные конюшни и летний дом на морском побережье. Описание финансовых активов семьи я быстро пробежала глазами, поскольку дотошно разбираться в том, куда именно Андреас вкладывал деньги и сколько имел прибыли с этих вложений, у меня желания не было. Главное, что я поняла - денег у него было не просто много, а очень много. Жена Андреаса, нейра Джина Ральен, занималась в основном устройством благотворительных вечеров и воспитанием единственного ребенка, дочери Сары. С портретов, находившихся среди прочих бумаг, на меня смотрели сероглазый брюнет и синеглазая блондинка. Моя ученица была почти точной копией матери, унаследовав от отца лишь цвет волос да легкую горбинку на носу. Все знакомые семьи уверяли, что Ральены просто обожали друг друга, а в Саре и вовсе души не чаяли. Счастливую жизнь девочки оборвал несчастный случай, произошедший летом на побережье. Андреас и Джина утонули во время шторма. Они отправились кататься на лодке и, видимо, отплыли очень далеко от берега, когда погода внезапно испортилась. Предполагалось, что лодка либо перевернулась, либо ее швырнуло волнами на скалы. Так или иначе, но их тела обнаружились только спустя пару дней. Сара, лишившаяся разом и отца, и матери, была еще слишком мала, чтобы жить самостоятельно, не говоря уже о том, что к управлению делами она и вовсе приспособлена не была. По закону ей полагалось назначить опекуна и кое-кто из друзей ее отца собирался было ходатайствовать об этом, но тут появились дальние родственники со стороны Джины. Девочка ни разу в жизни до того не видела пятиюродного дядюшку Самуэля и его жену Карлотту, однако же документы, подтверждающие родство, у них имелись. Самуэль быстро выхлопотал себе разрешение об опеке над несовершеннолетней племянницей. Некоторое время новоявленные родственники жили вместе с девочкой в том самом особняке в центре Актернеи, а потом переехали. Причем на новом месте Самуэль и Карлотта обосновались вдвоем, Сары с ними уже не было. Те немногочисленные знакомые, что знали о существовании племянницы, получили объяснение, что смерть родителей очень подкосила девочку и любящий дядя отправил ее в пансион, восстанавливать пошатнувшееся здоровье. Вот только оказалась она почему-то в Обители сестер Благодарной Матери в Иворно. И я была уверена, что, по замыслу милейших родственников, здесь Сара и должна была остаться. Навсегда.

Я очень хотела помочь Саре, но прекрасно понимала, что в данный момент ничего предпринять не смогу. Зато, когда я выполню свое задание, то можно будет попросить нейра Лорна о содействии. И, если он будет доволен результатом, то вряд ли станет мне отказывать. Насколько я слышала, начальник ничего не жалел для особо отличившихся агентов. Значит, я должна приложить все усилия для разоблачения преступников. От этого зависит не только моя карьера, но и судьба бедной девочки.

Время, на которое мы с Диком условились в прошлый раз, стремительно приближалось, а я была еще совсем не готова. Ахнув, я вскочила с кровати, валяясь на которой читала переданные мне Сержем документы, и метнулась к шкафу - выбирать наряд. Затем, опомнившись, бросилась к камину, в котором весело плясали языки пламени и по одной стала бросать в огонь листы бумаги из папки. Когда последний из них почернел и скукожился, а потом и вовсе рассыпался хлопьями, я вернулась к выбору платья. В этот раз я колебалась недолго. Синее платье, пояс из серебристой кожи, серые туфли и серебряная заколка, стягивающая волосы в "хвост" на затылке - и я готова. Капелька духов и теплый плащ - и вот я открываю двери и выхожу на улицу, где меня уже ожидает Дик. Увидев меня, он радостно улыбнулся.

- Я скучал, девочка с глазами цвета осени, - заявил он.

От этих слов в груди разлилось тепло и я вернула ему улыбку.

- Добрый вечер, отважный капитан. Где мы будем ужинать сегодня? Опять в "Золотой рыбке"?

- Однообразие - это так скучно, - смешно поморщился Дик. - Как ты относишься к пабу "Грудастая русалка"?

- Никак, - честно призналась я. - С русалками, да еще и с такими... эээ... анатомическими особенностями, я совсем не знакома. Да и в пабах мне раньше бывать не приходилось.

- Тебе понравится, - уверенно заявил моряк. - Этот паб, несмотря на столь смутившее тебя название, место приличное, туда среди наших принято приглашать девушек, так что не переживай, никто сквернословить или, того хуже, драться не будет.

Странно, в столице кавалеры приглашали дам на ужин в кафе либо же в рестораны - во всяком случае, люди моего круга. Но, возможно, в Иворно другие нравы?

- Ладно, - согласилась я, - паб, значит, паб. Надеюсь только, что меня там не отравят.

Дик фыркнул от смеха и махнул рукой извозчику.

"Грудастая русалка" была полной противоположностью "Золотой рыбки". Если ресторан являл собою огромное здание в центре города, с большими вместительными залами, высокими потолками, зеркалами и аквариумом, залитое светом и преисполненное пафоса, то паб был представлял из себя небольшое строение ближе к окраине. Плохо освещенная комната с простыми деревянными столами и лавками, которые оказались поудобнее, правда, чем в Обители, но не шли ни в какое сравнение с мягкими стульями "Золотой рыбки". С темного потолка свисала на цепях люстра, бросавшая круг света в центр помещения. Углы тонули в темноте, светильников на стенах не наблюдалось За грубо сколоченной стойкой протирал кружки седоусый мужчина худощавого телосложения. За его спиной я разглядела изображение вульгарной особы с рыбьим хвостом вместо ног - должно быть, той самой русалки. Против ожидания, народу в пабе было довольно много, причем как мужчин, так и женщин. Дик усадил меня за столик у стены и отправился за элем. Вернувшись с двумя большими кружками, сообщил, что заказал для нас ужин - запеченные мидии с картофелем. Я с тоской подумала, что вкусы Алекса Реннато в еде мне подходят куда больше.