Enahma - Счастливые дни в аду Страница 21

– Почему мне кажется, что я уже видел очень похожую сцену? Ты, трусливо смотрящий на мальчика… более смелого мальчика, чем ты когда-либо был… У тебя тоже чувство дежа вю, Северус?

Слова Волдеморта проникли в сознание, усиливая его собственные воспоминания и мысли, и Снейп должен был бороться, чтобы не выдать своего отчаяния. Проклятый ублюдок был прав. Он был трусом. А поведение Гарри было действительно таким же, как у Квайетуса. Но он уже давно заметил это, в самом начале всего этого…

В течение сессий пыток и разговоров в камере Гарри вел себя так похоже на Квайетуса, единственного человека, которого Снейп действительно ценил и любил всем сердцем, Квайетуса, маленького и умного Квайетуса, сердечного и заботливого Квайетуса, который стоял перед Темным Лордом, истекая кровью и шатаясь, но без страха говоря: «Я никогда не буду Вашим», и он был прав.

Квайетус, который умер здесь, в Поместье Кошмара, в Главном зале после шестого раунда, а он, Северус, не смог помочь ему…

В тот день Снейп решил умереть.

Его ненависть к Моуди, проклятому аврору, тоже была следствием этого: в одинокой темноте Азкабана, где он должен был находиться шесть месяцев, он бесконечно переживал те ужасные мгновения своей жизни – смерть Квайетуса, его стоны и дрожь от причиненной ему огромной боли, и, наконец, безжизненное тело брата в центре зала … Это был бесконечный фильм в его сознании, он мог видеть все происшедшее с первого мгновения до похорон на кладбище Хогсмида, и знал, что все это выжжено в его глазах, в его сознании; картины, которые он не сможет забыть, никогда не сможет не вспоминать.

Волдеморт видел это шоу только один раз. Но для него оно было слишком знакомым. Мальчик, с достоинством стоящий в центре зала, с поднятой головой, с открытыми глазами. Черные глаза – и зеленые глаза. Глаза Квайетуса и глаза Гарри.

Снейп не замечал слез на лице, когда стоял прямо, широко раскрытыми от ужаса глазами. Он почти в трансе видел, как лицо Гарри внезапно превращается в лицо Квайетуса и обратно, он мог видеть полный боли взгляд, полный боли, но и полный жизни, смирения, прощения. Боль без капитуляции, сила без агрессии, смерть без страха…

– Я по-настоящему рад, мой дорогой профессор, что ты, наконец, получаешь удовольствие, – услышал он слова Самого Большого Ублюдка, которые тот пробормотал ему на ухо, и затем заметил свои слезы. Но он не вытер их. Было уже слишком поздно: Волдеморт уже заметил его слабость – его чувства к мальчику. Скорее всего, он предал Гарри своим поведением, но ничего не мог с этим поделать. Он попытался как-нибудь взглядом передать мальчику свою силу, мысленно поддержать его, он отчаянно хотел быть на месте Гарри, принять его боль, отдать свою жизнь за мальчика… Спасти его…

И он не мог. Слова Лили ясно звенели в его ушах: «Поклянись! Поклянись на имени Квайетуса, ты, чудовище!» – и он поклялся, а теперь был просто неспособен помочь… «Говори: я буду защищать его ценой своей жизни», – и он поклялся именем Квайетуса, потому что Лили Эванс знала, что это была единственная клятва, которую он никогда не нарушит…

Клятва теперь казалась такой далекой… и не имела больше значения. Она теперь была не важна. Он страдал из-за Гарри, только Гарри, не из-за кого-либо еще. Не имели значения клятва, его умершего брата. Только этот юный беспомощный мальчик, стоящий в собственной крови, умирающий перед ним.

Он отчаянно хотел спасти Гарри ради него самого, не из-за Лили или Квайетуса. Они были мертвы. Мальчик был жив. Пока еще.

Когда Гарри, наконец, упал, Снейп немедленно покинул свое место и встал на колени рядом с ним, мысленно закричав, когда посмотрел на тело Гарри. Он хотел поднять его с пола, но не мог найти на теле ни одного целого участка, чтобы взяться, дотронуться, не причинив еще большей боли…

Но Волдеморт приказал им отправляться в камеру, так что он осторожно поднял Гарри на руки, положил его голову себе на плечо, завернул в свою одежду, насколько мог, и понес в камеру.

Он сидел в их знакомом углу, все еще держа ребенка на руках, его слезы смешались с кровью мальчика. Он завернулся в плащ и отчаянно попробовал молиться любому богу о помощи. Он рассеянно гладил мальчика по голове, он монотонно повторял, по крайней мере, сотню раз:

– Все будет хорошо, Гарри, все будет хорошо…

Но Снейп больше не верил собственным словам. Даже если бы они как-то пережили эти дни пыток, мальчик был бы вынужден жить со всем этим, с памятью, болью, потому что боль будет всегда. Работа Волдеморта не была полностью излечима. Никогда не будет так, как прежде. «Никогда. Никогда," – каркнул ворон По у него в голове. Если бы они выжили, он должен был бы найти способ провести Гарри через это, если это вообще возможно.

Нет, это не так.

Он несколько раз попадал под Круциатус, но всегда было тяжелее терпеть это в последующих кошмарах, чем наяву, тяжелее не физически, а морально и эмоционально: полная беспомощность, оскорбления, страх только усиливались во сне. В этих кошмарах он всегда знал, что случится дальше, это было неизбежно: сны повторяли выжженные в памяти сцены… И в течение последних 14-ти лет он просто не смог научиться, как убежать из них, как проснуться. Он всегда должен был вновь переживать их во всей полноте.

Кошмары… а это был оживший кошмар, Поместье Кошмара. Проклятый Самый Большой Ублюдок! И не было спасения. Не было пробуждения.

Через некоторое время он успокоился, и слезы на его лице высохли. Кровотечение Гарри прекратилось, но Снейп чувствовал, что тот дрожит из-за потери крови. Снейп наклонил голову и поплотнее завернул их обоих, чтобы сохранить внутри тепло.

Он был истощен и смертельно устал, но не мог спать. Каждый раз, когда он закрывал глаза, он видел Гарри, молча страдающего или безнадежно смотрящего на него, и время от времени эти картины смешивались со сценами страданий Квайетуса… Снейп крепче обнимал мальчика, как будто мог защитить его от, возможно, подобных ужасных событий следующих дней…

Его ночные кошмары начались теперь даже без сна.

Проклятье!

Неожиданно он почувствовал легкое движение на своих коленях.

– Гарри? – тихо прошептал он.

– Больно, – ребенок задрожал. – Все горит… Все тело… кожа…

– Шшшш, – он осторожно покачал беспомощного мальчика. – Попытайся немного отдохнуть.

– Профессор, – слабо начал тот. – Я думаю, что умру… Извините…

– Все будет в порядке, Гарри. Только немного отдохни, – Снейпа испугали слова мальчика. Он повторил предложение, пытаясь уверить Гарри и себя тоже. – Нет, Гарри, ты не умрешь. Все будет хорошо. Поверь мне.

– Извините… – услышал он тихое бормотание. – Я оставлю вас одного, извините меня за это…