Уильям Голдэм - Искатель. 1993. Выпуск №4 Страница 21

— Эльза, что ты мелешь? Клянусь, я ничего подобного не делал.

— Хромой… — начала она.

— Что хромой? Говори!

— Когда я вышла из дома, сейчас, утром, — а он стоит и за мной пошел.

— Ты уверена? Ты рассмотрела его лицо?

— Ты обещал, что не пойдешь в полицию, а пошел, ты ведь ходил? Хромой нашел меня…

Леви попытался успокоить ее.

— Клянусь тебе, никуда я не ходил. Наверное, ты ошиблась. Это и впрямь был тот самый хромой?

— Я видела человека на улице, он стоял, я поняла, он за мной — и хромает. Я зашла за угол — он за мной… Я побежала.

— Ну что ты, Эльза, в Нью-Йорке, должно быть, миллионов девять одних хромых. Ты не знаешь разве, Нью-Йорк этим знаменит — Национальная Ассоциация Хромых проводит свои съезды только здесь.

Разбавляя вымысел достоверными фактами, Бэйб говорил и говорил… Потом поставил кипятить воду, сейчас они выпьют растворимого кофейку… Скоро Эльза начала отходить. У него с ней все получалось, вот что здорово! Ближе к полудню она уже признала, что все это были ее фантазии. В полдень заявила, что чувствует себя прекрасно.

Они сходили подряд на два фильма Бергмана — «Седьмая печать» и «Земляничная поляна», Бэйб — старый поклонник Бергмана, а Эльза смотрела его фильмы в первый раз. Затем он сводил ее в дешевый ресторанчик. Потом проводил домой, там они немного пообщались, и наконец он вернулся к себе.

Бэйб вымотался, поэтому уснул мгновенно. Утром он вдруг осознал, что фантазии Эльзы имеют под собой почву: даже спросонья он почувствовал, что в комнате не один.

Еще не успев даже испугаться, Бэйб ровным страшным голосом процитировал из какого-то гангстерского фильма:

— У меня пистолет, стрелять я умею, если только дернешься — размажу мозги по стенке.

Из темноты послышался голос, который Бэйб знал и любил больше всех на свете:

— Не убивай меня, Бэйб.

Бэйб как пружина вылетел из кровати.

— Ой… Док! Вот это да!

— У тебя хорошо получается, — заметил Док.

Бэйб испустил боевой клич, что он делал весьма редко. Но какого черта, все можно в тех редких случаях, когда приезжает твой единственный и неповторимый старший брат.

Часть вторая

ДОК

Как только Бэйб щелкнул выключателем, Док воскликнул:

— Ого!

— Что?

Док указал на ссадины:

— Физиономия.

Бэйб пожал плечами.

— Так, пустяки. Не хочу об этом говорить. Стычка в парке, и упоминать не стоит. Я написал тебе об этом. Приедешь — прочитаешь.

— С тобой все в порядке?

Бэйб кивнул. Когда Док беспокоится, он становится похож на квочку.

— Знаешь, вообще-то сделай мне одолжение, не читай, выкинь то письмо, хорошо?

Док поиграл цепочкой с ключами, где среди прочих был и ключ от квартиры Бэйба. Крутанув цепь несколько раз, он высоко подбросил ее и, не глядя, поймал за спиной. Все было сделано одним движением, этот фокус Бэйб видел с раннего детства, только в прежнее время летали мячики или мраморные шарики. Теперь, когда они были вдвоем, Док делал этот фокус, принимая важное решение. Хотя, может, Бэйб и ошибался: фокус стал привычкой…

— Сожгу, — пообещал Док и ослабил узел галстука. — Я был в поездке, работал, дома меня ждал непристойный образец куртуазной прозы с описанием Ее Светлости. Вот я и счел нужным растрясти зад и приехать сюда, увидеть ее, пока она не начала восхождение в рай.

— Ерунда какая, — сказал Бэйб, — ты сам знаешь, я не такой.

Док плюхнул дорожную сумку на письменный стол.

— Ты не такой, да? Ты дефективный и не отвечаешь за свои поступки. Там у тебя такие перлы, я даже не все слова понял!

— Ерунда какая, — повторил Бэйб.

Док оглядел комнату. Вид замызганный. Полы голые, все покрыто пылью. Везде кипы книг, из дивана торчат пружины, ванна грязно-серого цвета.

— Ты творишь чудеса, — сказал Док.

Он был здесь только раз, спустя две недели после того, как Бэйб въехал в комнату.

— Да, не совсем то, чего хотелось бы, — признал Бэйб, — и дизайнер мой очень небрежен. Уволить его, что ли, но ведь с моей комнатой справится не каждый.

Док открыл сумку, из нее вытащил три бутылки красного вина, посмотрел их на свет от настольной лампы.

— Я думаю, осадок не успел взболтаться. Открывалка есть?

Бэйб показал в сторону кухни, уже предчувствуя лекцию о достоинствах бургундского вина.

— Я открою «Мулен-а-Ван», — сказал Док. — Это сорт божоле, поразительный вкус, вот увидишь. — Он сосредоточился на процессе открывания.

— Здорово, — вяло отозвался Бэйб и начал негромко храпеть, закатив глаза.

— Давай, давай. — Пробка не поддавалась. — Этот сорт считается королевой божоле.

— Чудесно, Бог ты мой, — выдавил Бэйб, всхрапнув погромче.

Док не обращал внимания.

— Я бы хотел обратить твое внимание на сочетание сортов винограда.

Бэйб картинно уронил голову и начал храпеть и посвистывать.

— Ты неотесанный мужлан, — засмеялся Док. — Ладно, ладно, не буду больше о вине.

— Капельку, — сказал Бэйб, — я сейчас тренируюсь на двадцать миль, а выпивка портит дыхание.

— Бургундское — не «выпивка», — сказал Док, моя стаканы. — Извини, что смеялся, над твоим жильем. Ты студент, на кой черт тебе дворец? Живи как хочешь.

— Да я и не обижался.

— Замечательно! Знаешь, все вокруг посходили с ума, не угадать, что произойдет в следующую минуту. Я вот утром в «Уолл-стрит джорнэл» прочитал про одну калифорнийскую фирму. Не поверишь, но в этой Калифорнии живут одни умники, туда прочих, видимо, не пускают жить. Ну так вот, эти парни с западного побережья запатентовали одну штуку… Как же она называется? Постой-ка, постой-ка, они называли ее ме-етт-ла. Это такая длинная палка с пуком соломы на одном конце. В «У. С. Джорнэл» полагают, что на этой штуке парни сделают себе состояние. Те заявили, что этой ме-етт-лой можно подметать все что угодно, полы, например.

— Ничего не понял, — сказал Бэйб.

Док оторвался от крана с ржавой водой.

— Господи, Бэйб, как можно жить в такой клоаке?

— Стаканы уже чистые, — ответил тот, — наливай свою огненную воду.

Док разлил вино в стаканы, покручивая бутылку, чтобы капли не стекали.

Бэйб отпил. Док тоже. Бэйб еще не видел брата навеселе. Сам старый Гомер Вергилий более чем превысил среднюю норму выпивки в семье. По крайней мере в последние годы. Да, в последние. Нехорошие последние годы.

— Дорогое?

— Да, а что?

— Да ничего. Запах у него дорогой. И мягкое оно. Когда я от вина не кашляю, значит, пью что-то дорогое. Нефтяной бизнес, должно быть, процветает?