Александр Паваль - Путешествие в 16-ю республику. Авантюрно-приключенческий роман Страница 22

Время катилось вперед, приближался сентябрь – конец работ. Объемы строительства выполнены и впечатляли. Пять новых двухквартирных домов стояли с иголочки на краю поселка, скотобойня, хозблок к свиноферме. И казалось бы, все хорошо. Но был в задании стройотряда пунктик, вписанный райкомовскими работниками, от выполнения которого ставилась оценка всему отряду и его руководителям в особенности. Это пункт о проделанной комсомольской работе среди местного населения. А поскольку времени на подобную галиматью у отряда не оставалось, то и в отчете зиял пробел. Вся надежда оставалась на комиссара. Чисто его вотчина. Но у русских как? За пьянкой и жену похоронить некогда! Правда, командира это не интересовало: обязан – сделай!

Теплым августовским вечером я заступил на ночное дежурство по объекту. Местных сторожей командир отряда выгнал, так как тащили они со стройки ночами, по чисто-советской привычке, все, что попадало под руку. Милиция в поселке отсутствовала, участковый располагался в соседнем селе, и застукать воришек – значило сторожить сторожей. Такой маразм!

В ту звездную ночь пришла моя очередь заступать в наряд. Я расположился на разметанном стогу неостывшей от летней жары соломы, откуда просматривалась большая часть стройплощадки. Освещением служили яркие звезды да отголосок прожектора на совхозном гараже. В девять тридцать дежурный по кухне и пара бойцов принесла ужин. Мы разожгли в безопасном месте костер. К августу уже все ребята втянулись в стройотрядовскую жизнь и не так уставали, как в первые недели. Поэтому посидеть и поговорить после отбоя у костра считалось маленьким праздником, узаконенным свободным часом ночного времени. В одиннадцать ночи в местном клубе закончились танцы, и подошли несколько поселковых ребят и девчонок. Конфликтов с местными у нас не было, неприязни тоже. Наоборот, они тянулись к нам. Им хотелось послушать новых людей, поболтать с городскими. Отдаленность Туркино от провинциальной цивилизации хоть и не столь велика, но тот, кто жил на селе знает, что выбраться в близлежащий город – это не за квасом за угол сходить. Так мы и сидели около тихо горящего костра, травили анекдоты, болтали о пустяках.

Дежурный по кухне подскочил:

– Комиссар!

Сопровождающие засуетились, стали собирать миски из-под еды.

Действительно, два силуэта появились из темноты. Один из них приблизился к костру.

– Ну что, бойцы, пора спать. – Это был мой брат Александр.

– Собирайтесь! Весь отряд уже на боковой. Да и местным хлопчикам пора невест по домам вести. – Он подошел ко мне и шепнул: – Отойдем, дело есть.

В темноте ночи маячила фигура комиссара, но мы двинулись в другую сторону.

– В общем, так… – Начал мой брат, пытаясь подыскать слова. – Тут такое дело… Юрию Петровичу надо отчитаться о проделанной комсомольской работе. А сам знаешь, кроме стройки ни о чем думать не приходилось.

Я усмехнулся и покосился на Юрпета. Тот отошел ближе к кустам сирени и почти растворился в черноте ночи.

– Рядом с гаражом, – продолжал Александр, – живет секретарь комсомола совхоза.

– Лиза?

– Да, Лиза. Вон ее дом. Пошли…

Он, не торопясь, направился к хате комиссарши, осторожно ступая меж бурьяна, поросшего за частоколом забора. Зайдя с тыльной стороны строения, мы проникли через незаметную калитку во двор, и, попетляв по утоптанной дорожке, подошли к деревянному сараю. Сняв со скобы незакрытый замок, Александр отворил дверь.

– Видишь, здесь три молочных фляги. – Он зажег спичку и осветил темноту помещения. – Надо заполнить их цементов и за ночь перетащить обратно.

Закрыв сарай, мы выбрались на сельскую пыльную дорогу. Александр раскурил сигаретку и посмотрел на меня.

– Брат, я тебя прошу, сделай!

– А тебе за это – что?

– Тут такое дело, понимаешь… В следующем году, может, снова в отряд попадем. Мы – краснодарцы, мы здесь пришлые. А так, если с отчетом у Юрия Петровича все в порядке будет, то он за нас словечко замолвит.

У меня стало зябко на душе. Мысли кружились в голове, но соединиться в одно целое не могли. Что-то беспокоило меня, но я по молодости лет не мог сообразить что. Александр стоял и молча курил.

– Хорошо…

– Спасибо, брат. – Мой двоюродный брат обнял меня за плечи. – Ты прости, что так… И не говори никому.

– Да ладно… – Он был мне, как родной, потому что родных-то у меня ни сестер, ни братьев.

Когда начальственные чины скрылись в темноте, я закурил и задумался. Комсомольская работа – это, конечно, неплохо. Но почему ночью? Такое нужное дело можно провернуть и днем без хлопот, и не напрягать меня таскать сорокалитровые бидоны с цементом через заднюю калитку. Да и цемента в каждую войдем килограмм по восемьдесят. Я вздрогнул. О, черт! Цемент только вечером завезли в открытый бункер, укрыли рубероидом, и он лежал ровным надуванным слоем. А двести килограмм взять – это не лопата. Ребята сразу заметят. И – что? Продал! Кому объясню потом, что не украл? Спасибо, если зубы целы останутся. А я же с ними два месяца жил, ел из одного котла, работал бок о бок. И я внезапно вспомнил о влюбленном Юрпете, об обещаниях построить Лизе сарайчик взамен деревянного. И этот ночной визит инкогнито. И нежелание попадаться на глаза бойцам у костра.

Ну, и влип же я! В самое дерьмо. И посоветоваться не с кем. Эх, брат, брат! Что ж ты меня подставляешь?

Но злость на Юрпета была сильней обиды на Александра. Сука! На чужом горбу в рай захотел въехать?! Я тебе сделаю поездочку, политработничек хренов! Я тебе помогу, сарайчик для крали построить!

Тяжело таскать набитые песком сорокалитровые фляги. На это у меня ушло часа полтора. Затем наскреб ведро цемента, присыпал сверху и накинул крышки. Дверь сарая запер незакрывающимся замком и завалился на солому. Спать не хотелось. Я смотрел на яркие летние звезды, на падающие песчинки-метеориты и думал, что где-то есть другие миры, но мне никогда не узнать какие они. О том, что скажу завтра, я не переживал. Решение принято, дело сделано. Угрызений совести не я испытывал. Пока они между собой разберутся, пока все обнаружится, отчет будет подписан.

Кто же знал, что в эту звездную ночь комиссарше тоже не спалось?

В семь утра передовое звено отряда прибыло на объект. Я сдал дежурство бригадиру и поплелся завтракать и отсыпаться. У мостика через пересохшую речушку меня поджидал Александр. Чуть поодаль в позе стороннего наблюдателя околачивался Юрпет, на удивление трезвый с утра.

– Сделал? – тихо спросил двоюродный.

– Все в порядке, – не глядя на него, ответил я.

– Спасибо, брат, выручил.

Да, уж, подумал я. Дурак, что сделал, но еще больше дурак, что согласился. Надо бы Петру, бригадиру, рассказать. Он парень авторитетный, после армии, заступится. А может и обойдется. Когда этой Лизе цемент понадобится? Может через месяц. А нас уже и след простыл.

В обед обстановка оставалась спокойной. Ребята поедали вкусный кубанский борщ и в меру балагурили за столом. Комиссар не показывался. Ко мне подошел командир.

– Отоспался? Поедешь на бойню. Здесь уже почти закончили, лишние люди не нужны. Я знаю, ты хотел пораньше из отряда уехать. Вот тебе аккорд на дембель! Будешь копать яму на бойне, два на два на два. Как выкопаешь – считай свободен!

Тревога случилась в три часа дня. На бойню влетел бортовой «ГАЗ». В кузове, держась руками за надстроенные борта, стоял Петр. Едва машина остановилась, он, не слезая на землю, заорал:

– Все, кто после армии, ко мне! Давай, живей!

Бойцы побросали работу и сгрудились перед машиной.

– Что случилось? Петя, куда едете? – посыпались вопросы.

– Потом, потом! – нетерпеливо отмахивался бригадир. – Андрей, собери мелкие опалубочные щиты, сколько найдешь! Закинь в машину. Давайте быстрее! Вопросы потом! Шланг возьмите!

Я почувствовал, что суета как-то связана с моим ночным заданием, но не понимал как. Зачем щиты, зачем шланг. И меня никто не трогает. Поразмыслив логически, я немного успокоился. Какой-то рабочий аврал. Мне-то что? У меня яма два на два на два, а земля сухая как бетон.

«ГАЗ» с полудюжиной бойцов умчался в село, поднимая клубы пыли. Ребята, немного посудачив, разошлись по рабочим местам. Я вогнал штыковую лопату поглубже в землю, опер на нее совковую, сел на железное ложе и закурил. Надо бы вечером с Петром переговорить. О чем думал ночью? Хрен там было время думать! Таскал фляги. Эти неподъемные фляги я перекатывал через дорогу до бурьяна, а там тащил волоком или кантовал, как получалось. Каждый раз, когда затаскивал флягу в сарай, я сплевывал, поднимал голову и смотрел в темные глазницы окон. Спишь, комиссарша? Будет тебе сарайчик, как же!

Но секретарь не спала. Муж два дня назад уехал в командировку на автозавод за новым автобусом, и ухаживания Юрпета стали более настойчивыми. Он уже не звонил по телефону. Приняв для храбрости стакан водочки и закусив казенными харчами, комиссар под разными предлогами околачивался в управлении совхоза. Собственно, предлог имелся один и тот же – комсомольская работа. Но разговоры с Лизой политработник вел о другом.