Богдан Сушинский - Черный легион Страница 22

— Это-то как раз очень даже ясно. Вы не подали вида, что понимаете, о чем они беседовали?

— Никак нет.

— Впредь ведите себя так же. Какую польку они на свой граммофон поставят, такую и станцуем, в соболях-алмазах.

— Было бы под что танцевать, — брезгливо сморщился Фротов. Поручик никогда не скрывал, что терпеть не может всего, что связано с азиатами, и только верность атаману, да еще эмигрантская безысходность вынуждали его оставаться в Маньчжурии.

— Под что поставят, — гневно блеснул глазами Семенов. Любое недовольство подчиненных великим прозябанием на сопках Маньчжурии он воспринимал, как упрек в свой адрес, намек на то, что Краснов, Деникин и прочие по крайней мере сумели привести свое воинство в Европу, а он — нет.

Как только Фротов ушел, генерал Семенов сбросил с себя френч и вошел в соседнюю комнату, где его ожидала японка.

— Иди ко мне, кто бы ты ни была и кто бы тебя ни подослал, — хмельно предложил он, садясь на расстеленную посреди комнаты циновку и прислоняясь спиной к кушетке.

Девушка подошла к Семенову и, нежно обхватив руками подбородок, приподняла его.

— И-меня и-никто не подсылал, — негромко, нежно произнесла она. Эти слова ее прозвучали как любовное признание.

— Правду нам еще предстоит узнать. Но японцам остерегаться меня нечего.

— И-вам тоже не стоит опасаться их, генерал.

— Ты-то откуда знаешь? — хмельно икнул Семенов и замер с полуоткрытым ртом. Только сейчас до него дошло, что Сото отлично поняла, о чем он говорил с Фротовым.

— И-вы не должны опасаться меня. — Девушка прислонила его голову к себе, и полы ее халата сами собой распахнулись, оголяя юное, уже знакомо пахнущее духами и первородной чистотой смугловатое тело.

— Тогда зачем тебя подослали ко мне? — попытался сдержаться генерал, понимая, что еще несколько мгновений — и он окажется опутанным сладострастной паутиной изысканных восточных нежностей.

— И-цтобы вы чувствовали себя спокойно.

— Я? — озадаченно спросил Семенов. Генерал отлично помнил: еще несколько минут назад Сото доказывала, что ее никто не подсылал. А теперь вдруг спокойно признала это.

— И-вы.

— А яснее ты можешь, черти б на тебе смолу возили?! Яснее, в соболях-алмазах!

Однако окрик его Сото не смутил. Даже то, что грозный рубака-атаман потянулся к лежащему рядом ремню с кобурой, не заставило её содрогнуться. На ангельски красивом, богоугодном личике девушки оставалась все та же неописуемо-наивная улыбка.

— И-цто бы я могла подтвердить перед самым и высоким командованием, и цто вы оставались преданным японской армии и императору. И-разве это плохо, да?

— Вот оно что?! Ко мне приставили адвоката-соглядатая. Недурственно, — провел ладонями по бедрам девушки генерал. — Недурственно. — Ему хотелось окончить разговор раньше, чем уложит ее рядом с собой, поскольку потом разговор может «не пойти». — Интересно знать, кто это так заинтересован в непорочности моей репутации. Что вы молчите, моя Орхидея?

— Орхидея? И-так и-меня еще никто не называл. И-вы, и-конечно же, имели в виду императрицу Цыси[13]  — насторожилась Сото.

— Ее, в соболях-алмазах… Не думал, что поймешь-догадаешься.

— И-вы и-слшиком высокого мнения обо мне, и-господин генерал. Я понимаю: и-вы подозреваете меня не в том, что я подпольная императрица, а в том, что являюсь шпионкой.

— Профессионалкой. Разве нет?

— Нет.

— Опять врешь, в соболях-алмазах, — незло, скорее обиженно констатировал генерал. — Дохлое это дело — врать атаману.

— Я всего лишь профессиональная любовница, и-господин генерал, — мило улыбнулась Сото, игриво забросив ножку за спину атамана. Мельком заглянув ему в глаза и не уловив осуждения, обхватила его голову и уселась на грудь.

— Во паршивка! — восхищенно пробормотал Семенов.

— И-вы и-правы, генерал, — вдруг охотно, хотя и запоздало согласилась Сото, томно изгибаясь. — Я действительно Орхидея.

24

«Мы — солдаты, гауптштурмфюрер. Независимо от чина», — сказал ему личный пилот Гитлера бригадефюрер Бауэр, подчеркивая их равенство в служении тому богу, которого обязаны были почитать пуще самого Иисуса.

Сообщать генералу о том, что он уже произведен в штурм-баннфюреры, Скорцени счел нетактичным. А философия: «Мы — солдаты фюрера» — лично для него давно исчерпала себя.

Чтобы заполнить паузу, наступившую вслед за тем, как интерес к личному пилоту вождя нации был в значительной степени утерян, первый диверсант рейха попытался вспомнить что-либо известное ему об этом человеке. Но информированность относительно этого человека оказалась убогой. Личный пилот Гитлера принадлежал к тому кругу людей, досье на которых все еще оставались недоступными для него. Да, наверное, и для Шелленберга. Знать о нем «все» могли разве что обергруппенфюрер Кальтенбруннер и шеф гестапо Мюллер. Из всего, что удалось установить по памяти после того, как он узнал, что за Муссолини прибудет личный пилот фюрера, вытекало, что в нацистской партии Бауэр[14] еще с двадцатых годов. И что об абсолютном доверии к нему Гитлера, а также преданности пилота своему фюреру по кабинетам службы безопасности гуляли целые притчи.

Жидковато.

Тем не менее еще вчера, в телефонной беседе, он намекнул Родлю, чтобы тот связался со специалистом по — «святым писаниям» Гофманом и выяснил кое-какие подробности об одном желанном госте. Родль должен был понять, что речь идет о сведениях относительно Бауэра

Адъютант давно знал, что Скорцени всегда интересовали сведения не только на тех людей, с которыми придется работать, но и на тех, которые недоступны для него, но так или иначе выходят на контакт с ним. Стремление знать все обо всех было маниакальной привилегией офицера службы безопасности. «Маниакальная привилегия — термин, подаренный VI управлению Главного управления имперской безопасности самим первым диверсантом.

— Как будут развиваться события в «Волчьем логове» после прибытия туда Муссолини, об этом знает только Бог и фюрер. А точнее, фюрер и Бог. Но, судя по всему, итальянский пасьянс разложен основательно и надолго, — заговорил Бауэр именно тогда, когда Скорцени окончательно разуверился получить от него хоть какую-то начальную информацию. — Это я так, по-солдатски, прикидываю. Исходя из того, что один связной «Хейнкель-111» мне уже пришлось отправить в Италию, чтобы срочно доставить в логово нашего посла в Риме Рудольфа Рана и находящегося сейчас в Северной Италии обергруппенфюрера Карла Вольфа. Так что вам, Скорцени, работа всегда найдется.