Густав Эмар - Морские титаны Страница 22

— Никогда нельзя знать наперед, что может понадобиться, — в тон ему ответил Лоран.

— Сегодня утром я виделся с Монбаром. Почти весь флот в сборе у устья Сан-Хуана, готовый приступить к боевым действиям; ждут только прибытия семи или восьми кораблей эскадры Пьера Леграна и Моргана.

— Отлично! — вскричал молодой человек, радостно потирая руки. — Вот славные-то вести!

— Это еще не все, — заметил Хосе.

— Посмотрим, что еще.

— Незадолго до нападения Моргана губернатор Пуэрто-Бельо отправил по разным дорогам пять курьеров в Панаму с требованием помощи.

— И…

— Все пятеро были перехвачены разведчиками и повешены.

— Отлично! Так, значит, в Панаме и теперь еще ничего не знают?

— Ровно ничего.

— Ба! — философски молвил Мигель Баск. — Тем лучше для бедняг-испанцев. Пусть их себе наслаждаются покоем напоследок, их ожидает довольно неприятное пробуждение.

Слова Мигеля, произнесенные полунасмешливым-полудобродушным тоном, так свойственным знаменитому флибустьеру, вызвали общий смех.

— Так вы говорили с Монбаром? — спросил Лоран.

— Да, мы говорили с ним довольно долго… Речь шла также и о вас.

— Мой добрый друг! — сказал Лоран. — Я горю нетерпением увидеться с ним.

— Я обещал адмиралу, что завтра в девять часов утра вы и два ваших товарища будете на его корабле.

— В таком случае нам придется выехать очень рано.

— Зачем, капитан? — возразил Хосе, улыбаясь. — Вам предстоит переезд всего в три мили. Если отправиться в путь в восемь часов утра, мы вовремя будем на месте; адмирал приглашает вас к завтраку, предупреждаю.

— Черт побери! — с живостью вскричал Мигель Баск. — Даже если по дороге нам пришлось бы положить целую сотню испанцев, я не преминул бы явиться на подобное приглашение.

— Такого страшного побоища не предвидится.

— Тем хуже, это было бы забавно!

— Вот беда-то! — вдруг вскричал Лоран, ударив себя по лбу.

— Что такое, капитан? — спросил Хосе.

— Если флот стоит так близко отсюда, как вы говорите, надо держать ухо востро: того и гляди, что дон Хесус, трусливый, как заяц, но хитрая бестия, случайно как-нибудь откроет, что происходит возле его асиенды.

— Меры уже приняты.

— Очень хорошо, но объясните мне, вождь, какие именно; признаться, я не спокоен.

— Я понимаю это, но повторяю, нет ни малейшего повода к беспокойству.

— И все-таки…

— Тут и говорить-то особо нечего. Просто я окружил асиенду живой цепью.

— То есть?

— С захода солнца пятьсот воинов сторожат каждый клочок земли на две мили в округе; кто бы ни попытался пройти за цепь, будет немедленно схвачен и повешен.

— Старая система!

— Почему бы не придерживаться ее, раз она хороша?

— Тем более, что она чрезвычайно проста.

— Вот именно. Что же касается асиенды, то она уже с час как снабжена порядочным гарнизоном.

— Как?! Гарнизон здесь?

— Боже мой! Да, здесь. Я имею полное право утверждать это, — прибавил Хосе, улыбаясь, — поскольку сам же и служил ему проводником и разместил, смею вас уверить, довольно удобно.

— Просто фантастика! — вскричал Лоран. — А как велик гарнизон?

— Угадайте, капитан.

— Откуда мне знать? Вы меня мучаете, точно на шиле держите.

— Какой вы нетерпеливый человек!

— Простите, любезный друг, но вы же понимаете…

— Понимаю и потому повинуюсь. Сколько вас на асиенде дель-Райо, Береговых братьев?

— Тринадцать, я полагаю, по крайней мере. Я, право, теперь и сам не уверен, во сне все это происходит или наяву.

— Благодарю, капитан, вы, верно, считаете меня чуть ли не колдуном.

— Не скрою, что есть такой грех.

— По счастью, священная инквизиция не имеет надо мной власти, — возразил краснокожий, смеясь, — а то, чего доброго, по вашей милости, любезный капитан, меня сожгли бы на костре.

— Ей-Богу! Вы этого заслуживаете, раз так терзаете меня неизвестностью.

— Вы заблуждаетесь, любезный капитан.

— Заблуждаюсь?

— Ваш расчет неверен.

— Какой расчет?

— Да тот, что вы сделали. Вас не тринадцать Береговых! братьев на асиенде, а, позвольте, чтобы не ошибиться, целых триста четырнадцать.

— Триста четырнадцать! Черт возьми! Что еще за шутки, вождь!

— Я не имею обыкновения шутить, когда речь заходит о вопросах столь важных, какие мы обсуждаем в настоящую минуту. Часа полтора назад, пока вы спокойно ужинали в столовой со всеми обитателями асиенды, я ввел в дом триста Береговых братьев под командой одного из ваших лучших друзей, который очень радуется, что наконец-то увидит вас и пожмет вам руку.

— О ком вы говорите, вождь?

— Об Олоне.

— Олоне здесь! — вскричал Мигель Баск. — Ого! Дело пошло! Знаю я этого голубчика, он не любит сидеть сложа руки.

— Какого черта посылает Монбар Олоне — ведь он Монбаром прислан?

— Самим Монбаром, который завтра же сам посвятит вас в свои планы, как он мне сказал.

— И вы ничего не знаете?

— Ровным счетом ничего, но предполагать не воспрещается, а потому…

— И что вы предположили? Говорите!

— Ведь вы с Монбаром братья-матросы?

— Правда, вот уже шесть лет, как все у нас общее.

— Следовательно, вас он считает таким же начальником экспедиции, как и себя. К тому же, именно вам принадлежит первая мысль о ней.

— Это возможно — тем более, что Монбар настолько великодушен, что не будет стараться держать товарища в тени.

— Особенно когда товарищ этот его брат-матрос и, следовательно, лучший друг.

— Это рассуждение не лишено логики.

— Теперь предположим… заметьте, капитан, что я ничего не утверждаю, только предполагаю…

— Хорошо, хорошо! Продолжайте, друг мой.

— Предположим, говорю я, что Монбар, желая уделить вам большую долю славы в экспедиции, задуманной вами, хотя по самоотвержению вы временно отошли на второй план, со своей стороны решился поручить вам командование в смелом нападении, на какое способны вы один, например, в занятии форта Сан-Лоренсо-де-Чагрес, который защищает Чагрес и слывет непобедимым; Александр Железная Рука и сам Морган осаждали его поочередно в эти последние годы, однако взять так и не смогли.

— А я возьму, ей-Богу! — вскричал порывисто молодой человек.

— Если именно таково намерение Монбара, что мне, однако, неизвестно, он, должно быть, также верит в возможность вашего успеха. В числе окружающих его командиров адмирал особенно может полагаться на преданность одного, который любит и вас, — именно ему вы поручили ваш корабль, когда высадились на берег несколько дней тому назад.

— Олоне, черт возьми! Мой добрый старый товарищ!