Ростислав Самбук - Ювелир с улицы Капуцинов Страница 22

“Ишь, какую идеологию подвел! – усмехнулся про себя Петро. – Вот что значит коммерсант! Ведь знает, негодяй, откуда берется это золото! И глазом не моргнул…”

– Вы совершенно правы, – воспользовался Петро секундной паузой, – говоря о временных э-э… непорядках в операциях с драгоценностями. Отдельные наши чиновники не понимают той простой истины, что карман немецкого коммерсанта есть в то же время и карман государства.

– О-о! Как справедливо сказано! – Кремер многозначительно поднял палец.

“Тебе только дай, сам черт потом не вырвет”, – подумал Петро и продолжал:

– Именно это я и хотел подчеркнуть перед тем, как условиться о продаже еще некоторых драгоценностей. Вовсе не нужно, чтобы чинуши узнали о характере наших с вами сделок. Это было бы невыгодно ни мне, ни вам…

Кремер стал совсем другим – теперь он был похож на прекрасно выдрессированную легавую, которая почуяла запах дичи и сделала стойку. Ноздри старика раздувались, в глазах замигали хищные огоньки. Ювелир потер руки и сладким тоном сказал:

– Это изъятое на Востоке золото там, на месте, очень дешево. Надеюсь, вы не станете требовать от старого и бедного ювелира слишком много за него? К тому же секретность сделок…

“Сквалыга!” – подумал Петро. Ему давно уже надоел этот разговор, противно было не только торговаться, даже глядеть на Кремера. Но поддаваться было нельзя – старый пройдоха быстро скрутил бы его в бараний рог.

– В конце концов меня мало беспокоит, будете ли вы афишировать наши сделки или нет. Просто это может повлиять на их дальнейший ход. И вообще такого рода делам реклама только вредит.

– Ха-ха… – проскрипел ювелир. – Я давно уже понял вас, молодой человек. Короче – мы достигнем согласия, если моя фирма получит тридцать процентов скидки от оптовой цены.

– Что?! – возмущенно поднял брови Петро.

– Фирма имеет слишком хорошую репутацию, чтобы рисковать ради какой-то мелочи.

– И пятнадцати процентов будет даже слишком много, господин Кремер. Кроме того, я помню ваши слова о том, что каждый порядочный немец…

– Двадцать пять… – замахал руками ювелир.

– Двадцать – мое последнее слово!

– Ладно. – Старик обошел вокруг стола, сел на свое место. – Но при условии, что товар удовлетворит нас.

– Я не собираюсь навязывать вам всякий хлам. Вы можете приобретать лишь то, что будет устраивать фирму.

– Когда я увижу товар?

– Хоть сейчас, – похлопал Петро по небольшому кожаному саквояжу.

– Как! – подскочил ювелир. – Вы носите драгоценности с собой? В такое тревожное время?..

– Именно поэтому, – улыбнулся Петро. Он вытащил из саквояжа шкатулку, искоса наблюдая за тем, как руки старика потянулись к ней. – Я знаю, вас трудно удивить, но кое-что тут есть…

Кремер склонился над шкатулкой. Долго рассматривал драгоценности. И когда, наконец, нашел в себе силы оторваться от шкатулки, то с уважением уставился на гостя и сказал:

– Воистину вы явились сюда из волшебной сказки, молодой человек!

– Я давно уже вышел из детского возраста, но даже в те далекие годы не увлекался сказками, – улыбнулся Петро. – Меня интересуют деньги!

– Оптом? – спросил ювелир.

Петро кивнул.

Прошло по крайней мере три часа, пока они достигли согласия. Кремер торговался за каждую марку, бегал по кабинету, хватался за голову и совсем заморочил Петра, который представлял себе владельца солидной фирмы респектабельным человеком. Все же каждый остался доволен заключенной сделкой. Петро радовался тому, что он выручил много больше, чем предполагал Заремба; Кремер же был счастлив, что в нынешние тревожные времена ему удалось так выгодно вложить деньги: что ни говори, а золото всегда остается золотом!

– Надеюсь, – сощурил глаза ювелир, – вы понимаете, что сразу рассчитаться фирма не сможет. Во всем городе не найдется сейчас коммерсанта, который смог бы сразу оплатить все это наличными. Могу предложить треть деньгами, остальные – надежными гарантированными векселями.

– Я деловой человек, господин Кремер, – возразил Петро, – для предстоящих сделок мне нужны деньги. Простите, но там, где я работаю, ваши векселя стоят не больше, чем мыльный пузырь. – Ювелир сделал вид, что обиделся, но Петро не обратил на это внимания. – Да, мыльный пузырь… И не забудьте, мы условились – двадцать процентов валютой.

– Этот человек заставит вылететь в трубу, – состроил гримасу ювелир. – Но все же вам придется немного подождать. Деньги на улице не валяются.

– Сколько?

– Около недели.

Увидев, как недовольно поморщился клиент, хозяин сочувственно произнес:

– Я вас понимаю: в чужом городе… скверная гостиница… одиночество… Вот что, – предложил он, подумав немного. – Не лучше ли вам поселиться у меня на это время? Во всем доме – лишь я, дочь и экономка. Надеюсь, вы понравитесь моей Лотте…

Петро даже заерзал на стуле – он и не мечтал, что ему так повезет. Но сразу согласиться было бы неосмотрительно.

Кремер по-своему понял колебания гостя: наверно, не хочет связывать руки, будет зондировать почву у других ювелиров. Но не такой он дурак, Кремер, чтобы упустить саквояж с драгоценностями! Ювелир нажал на кнопку звонка и, когда в дверях появился приказчик с маленькими хитрыми глазками, приказал:

– Вызовите такси. И предупредите фрау Лотту, что мы едем домой. За вашим багажом потом пошлем шофера, – бросил он Петру таким тоном, словно у них все давно уже было решено.

Петро поднялся и покорно склонил голову.

– Мне не хотелось бы обременять вас своей особой, но, – развел руками, – больше ничего не остается, как с благодарностью принять ваше любезное приглашение.

– Поехали, – потянулся Кремер за старомодным черным котелком. – Сегодня я имею право немного развлечься.

В тот вечер Харнак был в хорошем настроении. “Наконец пан Сливинский устроился на работу по специальности!” – хохотал он.

Модест Сливинский немного злился на гауптштурмфюрера, но не мог с ним не согласиться: этот чертов гестаповец был прав. Тем более что поручение, полученное от Менцеля, в глубине души нравилось ему, даже льстило его самолюбию. Он чувствовал себя как актер, который получил, наконец, роль, о которой давно мечтал, роль, для которой все готово и продумано – мизансцены, паузы, даже отдельные интонации, но никто этого не подозревает, – и он удивляет всех неким гениальным экспромтом.

“Трудно, но попробуем…” – ответил он тогда Менцелю, уверенный в том, что для него это поручение в самый раз. Но почему же не покуражиться малость перед этим откормленным немцем! Во всяком случае, это поднимает тебя даже в собственных глазах, придает солидность и вес. Вот только этот Харнак! Пан Модест все время видит смешинку в его глазах, как будто проклятый гауптштурмфюрер заглянул ему в душу и прочитал самые сокровенные мысли. Однако это уж слишком: “Устроился на работу…” Свинья этот Харнак, не может без своих вульгарных шуто shy;чек. Больше того, неблагодарная свинья – ведь всегда расплачивается он, Модест Сливинский, а напоить Харнака не так уж и просто.