Виктор Смирнов - Приключения 1964 Страница 22

Степан не сразу понял, что произошло. Его бросило вперед, вырвало рычаги из рук и откинуло на пол. Тело стало легким, а потом с силой прижало к полу. «Падаем! — мелькнуло в голове. — Трещина!»

Всё замерло, на мгновение тягач остановился, словно повис. Степан крепко ухватился за рычаг переключений скоростей. Неожиданно тягач снова тряхнуло, он задержался, потом опять начал проваливаться. Это повторялось несколько раз. Степан с ужасом ждал, когда это кончится. Но вот тягач последний раз тряхнуло, и он замер. Степан прислушался. Полная тишина. Он приподнялся и встал. Кабина перевернулась, щиток с приборами и рычагами оказался внизу. Тягач висел радиатором вниз, фары погасли. Степан нащупал выключатель и включил свет в кабине. Левой дверки не было, по-видимому оторвало.

Степан высунулся. Прямо перед ним белела покрытая крупными кристаллами льда стена. Слабый луч фонарика скользнул по стене вниз и вверх. Всюду та же стена, уходящая в темноту.

Он выбрался из двери и влез на крышу кабины, а с неё на балок. С трудом он пролез по крыше до входа. Дверь в тамбур была распахнута. Степан соскользнул в неё. Внутри было темно.

Почти сразу же Степан услышал приглушенный стон. Луч карманного фонаря осветил невообразимый разгром внутри балка. Все предметы, мешки, ящики с приборами скатились в промежуток между нарами. Сверху лежала рама с радиоаппаратурой и сейсмостанцией. Весь этот груз, по-видимому, замуровал ребят в промежутке между нарами.

Степан попытался приподнять раму, но она только слабо шевельнулась. Снизу снова раздался стон. Степан взялся за раму и, напрягая все силы, попытался её сдвинуть.

Наконец ему это удалось. Он вынул несколько мешков и ящиков из-под рамы и увидел чью-то ногу, обутую в унт. Она слабо шевельнулась. Через несколько минут работы Степану удалось вытащить Сергея. Тот плохо понимал, что происходит вокруг, и, когда Степан уложил его, Сергей только мотал головой и озирался с бессмысленным выражением лица.

Степан продолжал вытаскивать предметы, застрявшие между верхними и нижними нарами. Когда он с трудом вытянул мешок угля, то увидел под ним Жору. Рука, нелепо вывернувшаяся в плечевом суставе, причиняла тому сильную боль.

Снизу, из промежутка между нар, послышался стон.

— Леонид! — Сергей уже пришел в себя.

Теперь уже вдвоем они стали вытягивать Леонида. Он пострадал больше всех, так как оказался прижатым к стенке и придавленным всем грузом, обрушившимся на него. Леонид был без сознания. Степан разгреб кучу вещей, и они осторожно положили Леонида на освободившееся место.

Сергей обладал самыми «широкими» медицинскими познаниями: когда-то его выгнали со второго курса ветеринарного института за неуспеваемость, и с тех пор он сохранил уверенность в своей медицинской эрудированности. Самоуверенно шутливый тон, с которым он обычно давал свои медицинские советы, сейчас исчез.

— Ему здорово помяло грудную клетку и стукнуло по голове, руки и ноги целы, а вот за ребра не ручаюсь… Давай твою руку, — повернувшись к Жоре, добавил он, — вправлю.

Резкий поворот руки вызвал у Жоры взрыв крепких выражений по-грузински. Жоре в походе часто попадало от Леонида за пристрастие к крепким выражениям. Теперь он почти не ругался и только в особенно «ответственные» минуты прибегал к помощи своего родного языка, чтобы не оскорблять слуха Леонида. Сергей повернулся к Степану.

— Что случилось?

— Сиганули в трещину. Светил фонариком вверх и вниз — края не видать. Заклинило, висим между небом и землей.

Сергей и Степан облазили тягач. Балок почти не был поврежден — тягач, падая, заклинился гусеницами, пропахав в стенках глубокие борозды. Эти борозды и смягчили удар, погасив энергию падающей машины. Бурового балка нигде не было видно.

Наконец Жора закончил подготовку к радиопередаче и стал ждать срока диспетчерского совещания в эфире. Через пятнадцать минут он решительно включил приемник. Слабо загорелись лампочки освещения шкал. Жора повернул ручку настройки приемника. Едва уловимый шорох в наушниках не прерывался никакими сигналами. Он завертел ручку настройки быстрее, переходя с диапазона на диапазон. Везде был слышен только шорох фона и ничего более. Жора поднял голову и снял наушники.

— Ни черта не слышно, ни одна станция не проходит.

— Видно, глубоко во льду сидим, — сказал Сергей.

Жора включил передатчик, взвыл умформер, ещё слабее горели лампочки шкал, а индикаторная неоновая лампочка на антенне еле вспыхивала, когда Жора нажимал на телеграфный ключ. Он быстро отстукал составленную Сергеем короткую радиограмму и выключил рацию.

— Дело дрянь, — пробормотал Жора, — наверное, глубоко провалились.

— Анероид разбит, гипсотермометра у нас нет, трудновато определить глубину, — ответил Сергей, — хотя можно попробовать по температуре льда. Правда, довольно приблизительно, но всё же.

Сергей достал небольшую коробочку, в которой был смонтирован мост для измерения сопротивлений, и небольшую катушку провода, на конце которого был укреплен в маленькой обойме термистор — полупроводниковое сопротивление, резко меняющее свойства от температуры.

Сергей и Степан выбрались из тамбура. Специальным буравчиком Сергей сделал в крепкой ледяной стене отверстие и вставил в лёд термистор. Подсоединив два других конца к прибору, он привычным движением завертел ручки мостика, которые, мягко щелкая, занимали положение, соответствующее сопротивлению термистора. Сергей взглянул на график, который был укреплен на крышке прибора.

— Минус два градуса.

— Ну и что это значит? — спросил Степан.

— Приблизительно четыреста метров, если считать, что лед на каждые тридцать метров глубины становится на один градус теплее. Здесь, в двадцати километрах от Тихой, у поверхности лед имеет температуру около минус шестнадцати градусов. Но в краевых частях ледника температура льда с глубиной сначала понижается. Снижение температуры идет до глубины сто пятьдесят — двести метров и только потом начинает расти. Так что мы на глубине около шестисот метров.

— Ого! — покачал головой Степан. — Далековато лезть придется!

— Если вообще придется, — ответил Сергей. — По этим стенам без специальных крючьев и оборудования даже скалолазу не вылезти.

— А какая здесь толщина льда? — спросил Степан.

— Метров шестьсот-восемьсот.

Степан свистнул.

— Вниз двести, наверх шестьсот метров… — невесело подытожил он.

В тишине раздался вздох.

— Не вздыхай, выберемся, — неуверенно успокоил Сергей товарища.