Луи Буссенар - Адское ущелье Страница 22

— Убить тебя, мерзавец! — хрипло выкрикнул могучий парень с кудлатой головой. В каждом его движении чувствовалась жестокая звериная сила.

— Смотри-ка! Это ты, Остин Райен, кузнец. Разве ты — шериф или блюститель, чтобы выносить приговор? Или ты лично имеешь что-то против меня? Я тебя оскорбил, нанес какой-то ущерб?

— Кончай болтовню! Мы пришли, чтобы линчевать тебя и твоих проклятых метисов. Нам оплатили выпивку и обещали дать еще денег… так что ты, гад, свое получишь! Верно я говорю, друзья?

— Верно! — заорали золотоискатели, более агрессивные, чем ковбои, которые в глубине души симпатизировали Бобу.

— Мы люди порядочные, — продолжал кузнец, — честно зарабатываем доллары. Тебе конец! Таков приговор суда Линча[81].

— Но чтобы привести в исполнение приговор, нужно иметь постановление суда. А для суда никаких оснований нет, значит, вы преступаете закон…

— Ты самовольно вернулся в Гелл-Гэп, — не сдавался кузнец.

— Кому я нанес этим вред? Просто прошелся по городу в индейском наряде, над чем мои приятели Питер и Мэтью поскалили зубы, заглянул в салун, чтобы выпить… С каких это пор жажда стала преступлением? Я, по-вашему, виноват, что здесь нет кабака, где можно промочить горло? Но пусть даже я виноват. Почему ты кричишь: «Смерть метисам»? Разве они возвращались в город, где с ними так несправедливо обошлись?

— Правильно! — воскликнул один из ковбоев. — Они ничего такого не сделали. Чего мы на них накинулись? К тому же малыш здорово отделал этого хвастуна пэдди…

— И я сниму с него скальп! — заорал ирландец из последних рядов толпы. — Если, конечно, не будет прятаться, как жалкий трус… Сын шлюхи!

— Ни с места, Фрэнсис! — приказал Боб, опасаясь, что юный метис выскочит из укрытия. — Поверьте, вы очень скоро разочтетесь за все.

— Эх, вы! — с возрастающей яростью кричал Патрик О’Брайен. — Позор! Слушаете бредни этого типа, вырядившегося индейцем. Он просто заговаривает нам зубы, чтобы мы ушли ни с чем, лишились обещанной награды, — коварно добавил ирландец.

— Правильно, правильно! — поддержали его золотодобытчики и несколько ковбоев, увлеченных их примером. — Для всех славных парней настали дурные времена с тех пор, как Боб спалил салун Бена Максвелла и продырявил его самого.

— Надо избавить город от этих мерзавцев, — выкрикнул Остин Райен, — ведь мы стоим за порядок и закон!

Нет ничего страшнее толпы негодяев, возомнивших себя добропорядочными гражданами и спасителями общества.

— Остин верно говорит! Правильно… Мы стоим за порядок… пора покончить с ними! — неслись со всех сторон голоса, обильно «подмазанные» виски.

— Я буду краток, — заявил Боб, чувствуя, что ситуация осложняется, — только не надо говорить о законе. Вы хотите нас убить, не так ли? Отлично! Предупреждаю, прежде чем вы захватите дом, половина из вас окажется на земле с небольшой дырочкой между глаз, как у вашего приятеля… И вот что я вам предлагаю…

— Довольно! — оборвал Остин Райен. Он, похоже, смертельно ненавидел Боба.

— Ты, кажется, спешишь, кузнец? — заметил ковбой.

— Что ты предлагаешь? — спросили с той стороны. — Говори!

— Вы уже давно не видели дуэли… прекрасного зрелища, которое европейцы именуют «дуэль по-американски»[82]. Хотите посмотреть на смертельный поединок? Пусть свершится Божий суд, а не отвратительная бойня.

— Говори яснее!

— Остин Райен хочет убить меня. Давай сразимся один на один. Ирландцу не терпится заполучить скальп моего юного друга Фрэнсиса — пусть попробует его взять без посторонней помощи. Старшие братья тоже могут найти себе достойных противников. Если мы погибнем, тем лучше для вас. Тогда свершится то, что вы называете правосудием. Если же победим мы, то оставьте нас в покое. Подумайте, джентльмены. Не разумнее ли раз и навсегда уладить наши разногласия? Иначе дело может затянуться до бесконечности и будет стоить жизни многим славным парням.

Спрашивать американцев, хотят ли они увидеть кровавую схватку, — это все равно как оскорбить римлянина периода упадка империи[83] подозрением в равнодушии к сражениям гладиаторов[84].

Ковбои выразили одобрение единодушными выкриками:

— Ура! Ставим на Боба! Боб for ever![85]

— Мы играем честно, не правда ли? — произнес Боб, радуясь, что он и его друзья получат возможность бороться на равных.

— Честная игра! Честная игра! Согласны!

— Дик, Питер, Лоуренс, Мэтью, клянетесь ли вы от имени ковбоев, что условия будут соблюдены?

— Клянемся, Боб! Мы снесем голову любому, кто посмеет вмешаться. Черт побери! Вот уж будет потеха! Жаль, что здесь нечего выпить!

Услышав это, Боб снял кусок белой материи с карабина и обратился к братьям, молча ожидавшим конца переговоров:

— Хэлло, Джон, Джеймс, Фрэнсис! Можете выходить. А вы, джентльмены, подойдите поближе… нужно образовать кольцо вокруг противников.

Трое юношей показались на пороге Лок-хауса. Спокойно, с большим достоинством они заняли место рядом с Бобом.

— Вы слышали мое предложение?

— Да. Мы согласны.

— Первым буду я, не возражаете?

— Как угодно, Боб.

Обе группы сблизились и соединились во внезапно возникшем искреннем порыве. Этот переход от смертельной ненависти к сердечности поставил бы в тупик любого жителя Старого Света. Некоторые даже обменялись рукопожатием с недавними врагами.

Кузнец, известный храбрец, сейчас выглядел смущенным. Ему достался в противники Боб — «несравненный ствол», как его еще называли.

С той минуты, как дело пошло на лад — а для ковбоя «ладом» была дуэль не на жизнь, а на смерть с громадным кузнецом, — Боб ликовал.

Угадав опасения своего врага, он великодушно предложил драться на ножах.

— Согласен! — с облегчением воскликнул Остин Райен.

— Есть предложение! — сказал один из ковбоев. — Пусть их свяжут за левую руку! Этот старинный обычай уходит в прошлое, а жаль… весьма живописное зрелище!

Болельщики образовали круг. В центре остались противники и их секунданты: рядом с кузнецом — два золотодобытчика, а возле Боба — естественно, Жан и Жак.

Жан крепко стянул бойцам запястья поясом, охотно предоставленным одним из зрителей. Кузнец, обретя уверенность, осыпал насмешками размалеванного Боба, а тот хохотал во все горло, отчего смотреть на него и в самом деле было жутковато.

Рядом они являли собой разительный контраст. Кузнец был шести футов роста и силен, как буйвол. На фоне его мощных ручищ с чудовищной мускулатурой тонкие руки Боба казались жалкими, хотя по крепости не уступали стали. Ростом в пять футов один дюйм[86], он едва доставал до плеча гиганту. Странная идея привязывать противников друг к другу лишала ковбоя, проворного и ловкого, словно кошка, главного преимущества — быстроты передвижений.