Александр Мартынов - В заповедной глуши Страница 22

  -- А сколько заплатишь?

  -- Сговоримся, - пообещал парень, - но точно не обижу.

   И Витька согласился.

Идти пришлось недолго. В девятиэтажку, на пятый этаж. Поднялись на лифте, вошли в квартиру. Видно было, что квартира съёмная (это сразу ощущается), но не бом-

39.

   жатник, а хорошая, двухкомнатная. И ясно было, что деньги у парня есть. Пока он ра-зувался, Витька краем глаза заглянул в другую комнату - там на столе лежали книжки, учебники какие-то, тетради. Студент. Вообще с обстановкой не очень густо, но телик с видео стояли и стереоцентр, и ещё мелочь всякая. Парень дверь запер и посмотрел на Ви-тьку. Тому стало не по себе. Мальчишка неуверенно спросил:

  -- А что делать надо?

  -- Ну сначала раздеться, - сказал парень. Витьку опять заклинило, он пожал плечами:

  -- Да у меня даже обувки нет, - и услышал в ответ:

  -- Нет, ты не понял. Вообще раздевайся, - но продолжал тормозить:

  -- А где ванная?

   Наверное, в глубине души Витька понял уже, что будет, только сам себе не приз-навался и этими вопросами как бы защищался: может, пронесёт? Не пронесло. Улыбка с лица парня исчезла, а глаза стали какие-то сразу и опасливые, и радостные, и ещё чёрт те какие:

  -- Ванная тут не при чём, ты мне как раз такой нравишься.

   Вот тут мальчишка понял всё и сразу. Сердце куда-то грохнулось, дышать трудно стало, а потом он весь вспотел сразу и ослабел так, что ноги подломились, только хны-кнул:

  -- Не надо... я не хочу...

   Парень без слов взял мальчишку за плечо и пихнул в комнату - не в ту, где учебники и всё прочее, а в первую, в зал. Мыслей в голове вообще не осталось, одна вата какая-то и страх. Ни бежать, ни кричать или там в окно выпрыгнуть Витька даже не попробовал. Вообще ни про что не думал. И услышал снова:

  -- Раздевайся давай.

   Парень взял из шкафа фотоаппарат-поляроид для мгновенных снимков.

   Как во сне Витька начал раздеваться. Парень несколько раз щёлкнул, потом на ма-льчишке остались только трусы, он сказал:

  -- Погоди. Есть хочешь?

   Витька даже ответить сразу не смог. Потом кивнул. Тогда парень велел снять трусы и повёл на кухню.

   Следующие где-то минут сорок парень общёлкивал Витьку по-всякому. На диване, в ванной, в лоджии. Как он ест, как лежит (вроде спит), около телевизора, на ковре, на унитазе (правда, не приказывал ничего делать, просто посадил). Снимал, он вроде бы та-нцует. Вдвоём с собой - на коленках, в обнимку стоя, на руки брал, ставил перед собой на колени. И ещё многое другое... Витька стал такой вялый, почти в отключке, молчал и всё делал, что говорили, даже улыбался иногда, когда велели. Ещё его сильно тошнило. Потом парень коротко сказал:

  -- Пошли, - и повёл Витьку в другую комнату. Стал говорить, как ему нравятся маль

   чишки, уговаривать не бояться, что он всё сделает хорошо, а Витьке только потер-петь надо. Потом посадил мальчишку рядом, начал ласкать - уже по-настоящему лас-кать, уложил на живот...

   - Витька не сопротивлялся и не помогал, так просто, гнулся, куда гнули и почему-то думал: а вот уснуть бы сейчас. И вдруг... его посадили. Парень посмотрел Витьке в глаза - диким таким взглядом, что тот испугался и немного ожил - сквозь зубы выма-терился и неожиданно поволок мальчишку к двери! Выбросил на лестничную площадку - Витька не удержался, грохнулся плечом в стенку, упал, - а следом полетели джинсы, трусы, майка. Витька сидел голый, ничего не делая. Долго сидел, потом лифт скрипнул где-то внизу, мальчишка встал, начал одеваться. Его заколотило - так затрясло, что он никуда не мог попасть,опять сел, а его било,зубы стучали, пальцы на ногах сами скрючи-лись, как когти. Опять распахивается дверь,вылетел какой-то пакет, и этот парень аж с визгом заорал:

40.

   - Уё...вай отсюда на х... ! - и с треском захлопнул дверь.

   Кое-как Витька оделся, взял пакет (почему-то показалось, что он его, хотя не было у Витьки никакого пакета). В лифте обблевался - всем, что съел - и подумал длинно: "Жалко, хоть какая-то польза была бы..."

   Ну и вроде как проснулся.

   Как же он дунул от подъезда! Чуть ли не весь мост - километра два - до правого берега пробежал... А там в кустах возле лодочной станции поуспокоился и только те-перь увидел пакет в руке. И полез в него.

   Во-первых, там были фотки. Ещё - еда. Консервы какие-то, нарезки колбасные, хлеб, печенье, шоколадка, всё вразнобой, видно было, что просто швыряли подряд, что попадалось. И деньги. Тысячная бумажка.

   Витька заревел. Сидел и ревел, никак не мог остановиться. Долго, уже совсем день был, когда он пришёл в себя. Потом умылся, поплавал в этом "море", как называли ме-стные большое водохранилище. Поспал немного на солнце, проснулся уже вроде как в но-рме, а всё это вспоминалось, как через туман. Фотки тут же порвал на мелочь и зарыл, рвать старался так, чтобы не смотреть. Поел и пошёл покупать обувку и ещё кое-что...

4.

   Следующие два месяца Витька опять колесил по центральной России. Но теперь в мальчишке прочно жил страх. Страх надломил его, вытеснил все прочие мысли и чувства - не до конца, но ощутимо. Витька боялся самого себя. То, что казалось ему привычным и естественным - лицо,тело - оказывается, могло вызывать в людях другие чувства. Жу-ткие и необъяснимые. Ему вспомнилось предостережение Федьки, и он всё чаще шараха-лся от людей, не стараясь разбираться в их намерениях. И всё чаще голодал... А голод за-ставлял его не то чтобы забывать правила Федьки, но сознательно пренебрегать ими.

   И кроме того, происходит чаще всего именно то, чего мы боимся. Этого правила Витька вообще не знал. Как и не знал того, что от подозрительности устаёшь, теряешь бдительность - и...

   Витька добрался в Петербург - надменный северный город, задуманный Петром Великим, как "парадиз", рай, новая столица великой Империи. В нынешней реальности это было гнездо бандитов, чинуш и торговцев всем на свете (в основном - Родиной), в ко-тором все памятника славного прошлого смотрелись как-то идиотски - даже не стран-но, а именно идиотски. Сияющий шпиль Адмиралтейства в стране без флота, вот чем был Санкт-Петербург начала ХХI века.

   Впрочем, Витька об этом не думал совершенно.