Джон Карре - Верный садовник Страница 22

– Если вы говорите обо мне как о начальнике «канцелярии», да.

– Почему она не передала документы через Джастина?

– По ее твердому убеждению, Джастин не должен был в этом участвовать. Вероятно, он придерживался того же мнения. – «Не слишком ли подробно я все объясняю, – подумал Вудроу. – Может, это тоже ошибка?» – Я ее за это уважал. Откровенно говоря, уважал за любое проявление благородства.

– Почему она не передала документы Гите?

– Гита – новенькая, молодая, местная. Она не подходила на роль посыльного.

– Итак, вы встретились, – резюмировала Лесли. – В больнице. В приемной послеродовой клиники. Не слишком ли бросающееся в глаза место: двое белых среди толпы африканцев?

«Они там были, – подумал Вудроу, борясь с накатывающей волной паники. – Они заезжали в больницу».

– Она боялась не африканцев. Белых. Не объясняла почему. Среди африканцев она чувствовала себя в полной безопасности.

– Она так говорила?

– Я сделал такой вывод.

– Из чего? – вырвалось у Роба.

– Из ее отношения в последние месяцы. После смерти ребенка. Ко мне, к белым. К Блюму. Блюм не мог сделать ничего плохого. Африканец, красавец, врач. Как и Гита, наполовину индианка.

– Ваша жена знала, что вы встречаетесь с Тессой?

– Мустафа передал записку моему слуге, тот отдал ее мне.

– И жене вы не сказали?

– Я счел нашу встречу конфиденциальной.

– Почему она вам не позвонила?

– Моя жена?

– Тесса.

– Она не доверяла телефонам посольства. Не без оснований. Мы все не доверяем.

– Почему она просто не передала документы через Мустафу?

– Она потребовала от меня определенных гарантий.

– Почему она не принесла документы сюда? – Роб опять все давил и давил.

– По причине, которую я уже указал. Она больше не доверяла посольству, не хотела иметь с ним дела, не хотела, чтобы ее видели входящей и выходящей из здания посольства. Вы говорите так, словно она действовала логично. К сожалению, никакой логики в действиях Тессы в последние месяцы ее жизни не просматривалось.

– А почему не Коулридж? Почему она все время выходила на вас? Вы в больничной палате. Вы в клинике. Неужели она здесь больше никого не знала?

Вот тут, пусть и на короткий момент, Вудроу объединил силы со своими инквизиторами. «Действительно, почему я? – вопросил он Тессу в приступе жгучей жалости к самому себе. – Потому что твое чертово тщеславие не позволяло тебе отпустить меня. Потому что тебе нравилось слушать, как я обещаю отдать тебе душу, хотя мы оба знали, что в день расплаты я ее не принесу, а ты – не возьмешь. Потому что во мне ты видела ту Англию, которую ненавидела. Потому что я был для тебя ее типичным представителем («только ритуал, никакой веры» – твои слова). Мы стояли лицом к лицу на расстоянии полуфута, и я никак не мог взять в толк, почему ты одного со мной роста, пока не понял, что вдоль стены идет приступка, на которую ты и взобралась, так же, как другие женщины, чтобы тебя сразу увидел твой мужчина. Наши лица находились на одном уровне и, пусть твое разительно изменилось, для меня вернулось Рождество, я вновь танцевал с тобой и вдыхал запах теплой травы, идущий от твоих волос».

– Значит, она передала вам документы, – услышал он голос Роба. – О чем в них шла речь?

«Я беру от тебя конверт и ощущаю, как от прикосновения твоих пальцев по моему телу разлетаются молнии. Ты сознательно разжигаешь во мне это пламя, ты это чувствуешь и ничего не хочешь с этим поделать, ты вновь толкаешь меня через край пропасти, хотя точно знаешь, что никогда не последуешь за мной. Я без пиджака. Ты наблюдаешь за мной, пока я расстегиваю пуговицы рубашки и засовываю конверт под ремень брюк. Ты наблюдаешь, как я застегиваю пуговицы, а меня мучает стыд, словно я только что занимался с тобой любовью. Как истинный дипломат, я предлагаю тебе выпить кофе. Ты отказываешься. Мы стоим лицом друг к другу, словно танцоры, ожидающие, когда вновь зазвучит музыка».

– Роб спросил вас, какие сведения содержались в документах, – голос Лесли ворвался в раздумья Вудроу.

– Они могли привести к грандиозному скандалу.

– Здесь, в Кении?

– Документы засекречены.

– Тессой?

– Что вы такое говорите? Как она могла что-то засекретить?! – рявкнул Вудроу и тут же пожалел о собственной горячности.

«Ты должен заставить их действовать, убеждаешь ты меня. Твое лицо бледно от страданий и смелости. Ты не забыла о случившейся трагедии. Твои глаза блестят от слез, которые после смерти ребенка могут политься в любую секунду. Твой голос требует, но при этом ласкает и, как всегда, превращает меня в мягкий воск. Нам нужен защитник, Сэнди. Человек, не входящий в наш круг. Занимающий важный пост, способный помочь. Обещай мне. Если я могу довериться тебе, ты можешь довериться мне. Вот я и произнес те слова, которые ты хотела услышать. Наверное, в состоянии аффекта. Я верую. В бога. В любовь. В Тессу. Когда мы на сцене вместе, я верую. Могу поклясться в чем угодно, что и делаю всякий раз, когда прихожу к тебе, но и от твоей просьбы отдает театральностью. Ты не можешь не понимать, что в реальной жизни такое невозможно. Обещаю, говорю я, и ты заставляешь меня повторить. Обещаю, обещаю. Люблю тебя и обещаю. И тут же ты целуешь губы, которые вымолвили это постыдное обещание: один поцелуй, чтобы закрыть мне рот и скрепить контракт; одно короткое объятие, чтобы связать меня и дать возможность вдохнуть запах твоих волос».

– Документы отправлены дипломатической почтой соответствующему заместителю министра в Лондон, – объяснил Вудроу Робу. – На текущий момент они засекречены.

– Почему?

– Потому что в них содержались очень серьезные обвинения.

– Против кого?

– Извините, ответить не могу.

– Компании, конкретного человека?

– Извините.

– Сколько она передала вам страниц?

– Пятнадцать, возможно, двадцать. С приложением.

– Фотографии, иллюстрации?

– Извините.

– Магнитофонные записи? Дискеты… отпечатанные признания, заявления?

– Извините.

– Какому заместителю министра вы отправили документы?

– Сэру Бернарду Пеллегрину.

– Вы оставили себе копию?

– Наша политика – держать в посольстве минимум важных документов.

– Осталась у вас копия или нет?

– Нет.

– Текст был отпечатан?

– Кем?

– Отпечатан или написан от руки?

– Отпечатан.

– На чем?

– Я не специалист по отпечатанным текстам.

– Его отпечатали на пишущей машинке или на принтере? С компьютера. Вы помните, какой шрифт? Какая гарнитура?

Вудроу раздраженно повел плечами.

– Может, курсив? – не унимался Роб.

– Нет.

– Или стилизация под почерк?

– Обычный латинский шрифт.

– Компьютерный?

– Да.

– Хоть это вы помните. Приложение было отпечатано?

– Вероятно.

– Тем же шрифтом?

– Вероятно.

– Значит, пятнадцать или двадцать страниц, напечатанные обычным латинским шрифтом. Благодарю вас. Лондон отреагировал?

– Естественно.

– Ответ вам дал Пеллегрин?

– Пеллегрин или один из его помощников.

– И что вам ответили?

– Ничего не предпринимать.

– Без объяснения причин? – вопросы сыпались, словно удары.

– Так называемые доказательства, приведенные в документе, были признаны тенденциозными. Тщательное расследование не привело бы ни к каким результатам и лишь ухудшило бы наши отношения с правительством Кении.

– Вы познакомили Тессу с ответом: ничего не предпринимать?

– В общих словах.

– И что вы ей сказали? – спросила Лесли.

– Я сказал то, что считал наиболее приемлемым, учитывая ее состояние: смерть ребенка, значимость, которую она придавала документам.

Лесли выключила диктофон, начала собирать блокноты.

– То есть сочли, что ложь наиболее приемлема для нее, сэр? По вашему разумению?

– Лондон взял расследование на себя. Принял определенные меры.

На какое-то мгновение Вудроу поверил, что допрос закончен. Но Роб придерживался иного мнения.

– Еще один момент, мистер Вудроу, если вы не возражаете. «Белл, Баркер и Бенджамин». Более известные как «Три Биз».

На лице Вудроу не дрогнул ни единый мускул.

– Реклама по всему городу. «Три Биз» работают на Африку». «Жужжат для меня, сладенький! Я люблю «Три Биз». Штаб-квартира на этой же улице. Большое новое стеклянное здание. Выглядит как Далек .

– При чем тут они?

– Прошлым вечером мы нарисовали профиль компании, не так ли, Лес? Очень любопытная контора, вы, должно быть, об этом и не знаете. Везде у них есть своя доля. Отели, туристические агентства, газеты, страховые компании, банки, месторождения золота, угля, меди, импорт легковых автомобилей, судов, грузовиков… я могу продолжать до бесконечности. Плюс лекарства. «Три Биз» жужжат для вашего здоровья». Этот рекламный щит мы увидели, когда ехали сюда, не так ли, Лес?