Гэвин Лайл - Весьма опасная игра Страница 23

Я оцепенел в одном из тех моментов, затянутых как в замедленном кино, с которыми вы встречаетесь раз или два за всю вашу летную жизнь. Вы видите терпящий бедствие самолет и видите, что он и сидящий в нем летчик стремительно несутся к гибели. И знаете, что летчик тоже это знает.

Но Адлер еще не сдавался. Он был молодец. Он не мог попытаться перевернуться, чтобы не обломать крыло, потому сделал единственное, что еще было доступно: дал полный газ и пытался перелететь через мост в положении вверх шасси. И это ему почти удалось. Двигатель взвыл, и нос приподнялся. Затем медленно и уверенно его потащило вниз, пропеллер коснулся вод, и ее гладь взорвалась высоким фонтаном. Хвост резко взлетел вверх, весь самолет подпрыгнул над водой, и пропеллер, должно быть, сломался, потому что двигатель взвыл и сорвался в визг. Тон визга все еще повышался, когда самолет крутанулся и ударился боком. Потом все закрыла масса падающей воды.

Я поймал себя на том, что спокойно изрекаю:

– Он должен был держать нос высоко, но не успел сообразить, когда прибавил газу и находился вверх ногами...

Затем я сорвался с места.

Пятно взбаламученной воды тянулось четверть мили вниз по течению.

Пока я, задыхаясь, бежал по берегу, полицейская машина промчалась мимо меня, подпрыгивая на ходу как плоскодонка, спущенная в реку с переката. Впереди меня бежали к берегу другие. Какой-то человек тащил к воде маленькую лодку. Когда я добрался до места, одна лодка была почти на середине реки, вторую спускали с противоположного берега. Если даже не учитывать мое состояние после забега на четверть мили, не слишком-то я мог помочь, разве что поплыть туда и предоставить им возможность спасать еще одного. Так что я просто стоял, глотая воздух и переводя дух.

Один из поплавков "сессны" отломился и вяло дрейфовал по течению. Конец другого торчал над поверхностью, и это указывало, что самолет так и висит вверх ногами чуть в стороне от него.

Один из полицейских был в лодке. Другой увидел меня, узнал и подошел, кивнув на реку.

– Вы знаете, кто это был?

– Оскар Адлер. Но я не знаю, был ли он один.

– Знаете, что случилось?

– Я видел, как это случилось.

– Но вы не знаете, что там было не так?

– Могу только догадываться. Может быть Адлер вам объяснит.

Толпа вокруг загомонила, и мы уставились на лодки. Над водой были две головы, и эти люди поднимали кого-то в одну из лодок. Кто-то склонился над вытащенным телом. Полицейский, который был там, встал и отрицательно покачал головой, сообщая результаты на берег.

Его партнер на берегу снова повернулся ко мне и хотел что-то сказать.

Я его опередил:

– По-шведски я говорю лучше.

Он мрачно глянул на меня, затем медленным уверенным движением извлек блокнот.

Этот человек все делал подобным образом: медленно, но уверенно, не тратя особых усилий. Крупный мужчина, с обильной плотью на костях и повсюду, с неизбывно усталыми голубыми глазами на бугристом лице. Через несколько лет он обзаведется огромным, как бочка, животом, а сейчас он мог добраться до меня одной рукой и аккуратно перебросить через реку, но ему понадобилось бы слишком много времени, чтобы принять такое решение. Его маленькая лихо заломленная белая фуражка была сильно сдвинута на затылок, и огромные пятна пота растекались подмышками на выцветшей форменной рубашке.

Он сказал по-шведски:

– Если они вытащили Адлера, он нам уже ничего не расскажет. Вы пилот, и вы может быть единственный, кто видел, как это случилось. Можете вообще ничего не рассказывать мне сейчас, через некоторое время вам придется объясняться с шефом или чиновниками из Управления гражданской авиации. Но я бы не хотел, чтобы вы что-нибудь забыли или начали выдумывать. Ясно?

Толпа зашумела опять: на лодку втащили второе тело.

Полицейский на борту проделал тот же ритуал и снова отрицательно покачал головой.

Толпа отозвалась гомоном, как мне показалось, с явным оттенком ужаса. Ныряльщики забрались во вторую лодку.

Полицейский около меня спрятал блокнот и сказал:

– Вы бы лучше помогли их опознать.

И зашагал через толпу. У него это здорово получалось – шагать через толпу.

Лодка причалила к берегу, и пожилой тип в деревянных башмаках, загорелый до черноты, шустро выбрался из нее, придерживая за нос.

Мой полицейский одним движением отмел жаждущих помочь, взялся за корму лодки и просто вытряхнул все ее содержимое на берег в трех футах от воды.

Его напарник едва успел выпрыгнуть. Он был меньше, тоньше, с острым птичьим лицом, наполовину скрытым солнечными очками.

– Кто это? – деловито осведомился он.

Здоровяк ответил:

– Он их может опознать.

Второй снял очки и бросил на меня быстрый, подозрительный и мгновенно оценивающий с головы до ног взгляд, в основном потому, что он был из такого сорта людей.

– Один из них – Адлер, – заявил он. – Другого я видел, но не знаю. А вы?

Я протиснулся вперед и взглянул на трупы.

У Оскара была сломана шея; никому не советую смотреть на человека со сломанной шеей, перед этим специально не подготовившись. Другой был весь в рваных ранах, лицо сильно пострадало, но все же было узнаваемо.

– Я его знаю, – заявил я. – Мика Эскола. Он работал на меня.

– На вас?

Солнцезащитные очки снова были на месте, что сделало его холодным въедливым следователем.

– Вы знали, что он был в этом самолете?

Толстый коп сказал:

– Нет нужды сейчас в этом копаться.

И повернулся ко мне.

– Где вас можно найти?

– У меня сегодня полет.

Маленький фыркнул. Большой сказал:

– Если вы вернетесь к ленчу, можете лететь.

Я кивнул и стал продираться сквозь толпу, которая была занята активным обсуждением, как это случилось, сколько народу погибло и в каком они были состоянии. И все это происходило по крайней мере на четырех языках, так как большинство зевак были постояльцами отеля.

Кто-то осторожно взял меня за руку. Я стряхнул чужую руку, а уже потом взглянул, кто это был.

Александр Джад, толстяк.

– Еще раз приветствую, – улыбнулся он. – У вас все в порядке, и вообще как дела?

Он определенно не выглядел человеком, за день до этого побывавшим в авиационной катастрофе. На нем был новый отглаженный светло-серый костюм, кремовая рубашка и другой полосатый галстук. Теперь он выглядел рассудительным типом, хорошо считающим, холеным и готовым купить Лапландию по сходной цене. Но был он здесь не по этой причине.

– Откуда вы взялись?

– О, моего парня устроили в госпиталь, и надолго. Так как больше я ничего не мог сделать, то вчера вечером последним рейсом прибыл сюда. Что за катастрофа?