Андрей Бондаренко - Логово льва Страница 24

Вогул пошёл к перевалу — резать оленя. Сразу договорились с ним, что не стоит в очередной раз смущать и расстраивать трепетную американку, ей и так досталось с лихвой — за этот весёлый и насквозь авантюрный поход.

Ник сел в некотором отдалении от влюблённой парочки, достал из ножен охотничий нож и попытался открыть медальон Синицына. С первого наскока ничего не получилось. Пришлось прибегнуть к грубой помощи камней. Через десять минут покорёженный и смятый медальон всё же раскрылся.

На чёрной бархатной подложке лежал девственно белый картонный прямоугольник.

Ник взял в руки визитную карточку, перевернул и с удивлением прочёл: Aleksandr Amatov, Klagenfurt.

— Твою мать, в том смысле — что мою! — не сдержался Ник и негромко позвал Банкина: — Эй, Ромео недоделанный, двигай сюда быстро! Кажется, я знаю, где искать нашу загадочную Чашу.

Подошёл Гешка, корча недовольные гримасы и ожидая очередного пошлого подвоха.

Ознакомившись с содержанием визитки, сообразительный Банкин сообщил — с невозмутимостью истинного философа:

— Как же тесен мир, нас окружающий! Сколько же в нём фатальных совпадений и переплетений! Знали бы об этом заранее, сейчас вместе с Лёхой разгуливали бы себе по Европам, беззаботно наслаждаясь благами их цивилизации!

— Моя вина, — занялся самобичеванием Ник. — Я же внимательно изучал все связи Троцкого. Там же чёрным по белому было написано, что Лев Давыдович и Барченко хорошо знали друг друга, да и на дачу к Глебу Бокию наведывался наш фигурант не один раз. Всегда имел слабость к доступным представительницам слабого пола. Должен был я рассмотреть и такой вариант развития событий, просто — обязан был рассмотреть! Надо же так лохануться!

Гешка успокаивающе положил руку ему на плечо.

— Только в этом идеальном раскладе Мэри так бы в своём лагере и парилась, каменный мол возводила бы в кандалакшском порту. Так что, командир, лично я и не расстроился совсем.

Весело горел крохотный костерок. Шашлыки из оленятины были просто бесподобны, жареная печёнка нежно таяла во рту. Ник даже по старой памяти полкружки свежей оленьей крови выпил, чем привёл Вогула в неописуемый восторг.

— Молодец ты, начальник Никита, — заявил шаман. — Правильный русский. Побольше бы таких, правильных! Не по словам, по делам!

Даже мисс Мэри Хадсон — всем известный ярый борец за всеобъемлющую защиту первозданной природы — воздала должное разным мясным блюдам, раскраснелась, посвежела, а потом тихонько уснула, прислонившись к крепкому плечу Банкина.

Неожиданно послышался гул летящего самолёта, в небе появилась крохотная оранжевая точка.

Точка приближалась, росла, росла…

Вот уже двухмоторный биплан закружил над Облямбино.

— Ой, самолёт! Он сейчас прямо на воду сядет, я летала на таких! — радостно объявила на весь мир проснувшаяся Мэри.

— А ведь это по нашу душу, командир, — нахмурился Банкин. — Знакомая мне этажерка. При нас же его испытывали, там — на Селигере, ну, когда мы «дачу Бормана» взрывали. Помнишь?

Ник всё помнил, и тот факт, что самолёт, не предназначенный для дальних перелётов, перегнали с Валдайской возвышенности на Кольский полуостров, говорил о многом. Значит, что-то очень серьёзное случилось, не иначе.

Он достал из планшета ракетницу, вышел на берег озера и запустил вверх красную ракету. Через две минуты послал в небо вторую.

Самолёт плавно покачал крыльями, сигнализируя, что их заметили.

— Каким же маршрутом он добирался сюда? — начал размышлять как всегда не в меру любознательный Банкин. — Наверное, так: Селигер — Ладожское озеро — Онежское озеро — дальше не знаю. Может — Нотозеро, или сразу — Имандра? Как думаешь, командир?

Ник только досадливо отмахнулся, мол, отвяжись, не до ерунды…

Сделав два круга над озером, биплан резко пошёл на снижение и мягко приводнился (вернее, прикомарился), разметав в стороны буро-чёрный ковёр ни в чём неповинных насекомых.

Ещё две минуты после того, как замерли лопасти пропеллеров, самолёт по инерции скользил по комариному слою и остановился метрах в пятнадцати от берега, лихо повернувшись в последний момент боком.

На жирующую рыбу появление биплана, казалось, никакого впечатления не произвело: громкое чавканье не прекращалось ни на секунду.

Распахнулась оранжевая дверца с двумя горизонтальными синими линиями, в дверном проёме возник улыбающийся майор Музыка.

— Здравия желаю, товарищ капитан! Прибыл к вам по приказу полковника Бессонова! Должен передать вам лично в руки секретный пакет! — браво отрапортовал Музыка, не утерпел и всё же поинтересовался, глядя на живой мохнатый ковёр, окружающий самолёт со всех сторон. — А что это такое, Никита Андреевич? Никогда не сталкивался с такими катаклизмами…

— Ерунда, просто комарики, — благодушно ответил Ник и тут же резко сменил тон: — Не отвлекайтесь, майор, давайте сюда ваш пакет!

Выполнить этот приказ оказалось непросто: от самолёта до берега было достаточно далеко, а пакет (вернее — конверт), оказался очень лёгким. Пришлось майору одолжиться у лётчика увесистой гайкой и куском тонкой проволоки. Проколов концом проволоки конверт насквозь, Музыка прикрепил к нему гайку и ловко перебросил послание Бессонова на берег.

Ник подобрал конверт, выбросил уже ненужную гайку в сторону. Ознакомившись с содержимым письма, Ник скупым жестом подозвал к себе Банкина:

— Плохие новости, друг Гешка. Лёха Сизый, мать его, пропал! Посетил господина Аматова в городке Клагенфурте и — пропал. Нет, от Аматова он вышел живым и здоровым, поинтересовался пароходным расписанием пассажирских судов, выходящих из французских и испанских портов, заказал местное такси, съехал вместе с вещами из гостиницы. Последний раз наши люди видели его на железнодорожном вокзале. Дальше след теряется. В соответствии с приказом Бессонова, я прямо сейчас на этом биплане вылетаю на запад, на какой-то жутко засекреченный аэродром, километров девяносто в сторону от Кандалакши, а уже оттуда — в сторону Швеции. Подробностей не знаю, сообщат на аэродроме. Тебе приказано срочно возвращаться в Ленинград, там всё объяснят — касательно дальнейших шагов….

Прощание получилось скомканным и каким-то неуклюжим. Мэри неловко чмокнула Ника в небритую щёку, молча провела ладошкой по его волосам, Банкин ограничился крепким рукопожатием, а Вогул подарил свою трубку и смущённо попросил:

— Ты это, начальник-Никита, приезжай к нам ещё. На охоту сходим с тобой, на рыбалку…

На секретном военном аэродроме Ника встретили громоздкий АНТ-4 и злой до невозможности Маврикий Слепцов — собственной персоной.