Виктор Бурцев - Зеркало Иблиса Страница 24

– Нет-нет, – профессор внимательно вслушивался в речь штурмбаннфюрера. – Он прирожденный либо оратор, либо торговец. Что, впрочем, не имеет слишком большой разницы…

Фрисснер бросил на него косой взгляд. Профессор смешался и замолчал.

«С таким языком можно и до Бельзена дойти, – подумал Артур. – Впрочем, почему можно? Его оттуда и вытащили. Неужели некоторые люди так ничему и не могут научиться?»

Это был диковинный диалог. Ягер говорил что-то на странном, будто бы изломанном языке, его собеседник молчал и только делал разнообразные жесты руками, которые Людвиг безошибочно понимал и отвечал очередной порцией лающих слов и жестикуляции.

Наконец Муамар поднял руки в знак согласия.

Ягер сказал что-то, и проводник направился ко второму в колонне «фиату-СПА».

– Устройте его в кабине, – крикнул Фрисснер и обратился к Людвигу: – Что вы ему сказали?

– Я договорился на половину суммы, которую он хотел, десяти продовольственных пайках и тысяче патронов для его винтовки. Деньги он получит по возвращении на базу, остальное – после того, как доведет нас до цели.

– Я не видел у него винтовки…

Ягер устало посмотрел на Фрисснера:

– Я не удивлюсь, если башню с того танка утащил за барханы именно он… Странно, что с нас не потребовали снаряды. Этот песчаный черт требовал кучу денег и оружие. Ненавижу торговаться.

– Но у вас это неплохо получается…

– Если бы вы пожили тут с годик, то и у вас это стало бы получаться не хуже. Однако удовольствия это не доставляет. Мы вынуждены вести себя подобным образом, но я надеюсь, что это явление временное.

– Будем думать… – Фрисснер неопределенно хмыкнул.

Ягер забрался в машину.

– Обст!

– Да, господин капитан. – Унтер-офицер объявился чуть позади. То ли все время тут стоял, то ли просто находился где-то неподалеку.

– Рассаживайте людей по машинам, сейчас трогаемся. Передайте водителям, чтобы не отставали. Если проводник подаст знак, останавливайтесь и сигнальте. Все ясно?

– Так точно, господин капитан.

– Исполняйте… – И Фрисснер хлопнул дверцей головного «фиата». – Вам повезло, Богер: некоторое время вы сможете наслаждаться прохладой прибрежной зоны. Тут будет не так жарко…

– Не так жарко, как где? – спросил Макс, заводя двигатель.

– Нигде… – проворчал Ягер. – Вопросы нужно задавать правильно, тогда вы услышите на них правильные ответы. Не так жарко, как потом.

Фрисснер натянул на лицо маску.

23

Мы послали им знак Но они небрегли им.

От Юлиуса Замке воняло. Не так, как, скажем, от Фрисснера или от Богера. Не так, как от любого другого человека. Все остальные пахли потом, грязью, табаком… От них всех пахло, как от нормальных людей, немытых и уставших. Но нестерпимый запах шел именно от Замке. Ягеру была знакома эта вонь. Так пахли все, кого он когда-либо допрашивал. Так пахнут трусы и предатели, так пахнут крысы, когда они поедают умершего тигра. Не гадко, нет. Гаденько! Они омерзительно живы, их глазки поблескивают, носики стремительно шевелятся, впитывая запах смерти.

Вот и Замке такой же. Крыса. И глаза у него блестят в темноте совсем не потому, что на носу у него очки, просто он крыса. Гадкая крыса, готовая выползти из своей щели в полу и броситься на мертвого тигра, когда придет срок. И пусть тигр – людоед, пусть кровь стекает по его усам, но у маленьких серых созданий не хватает смелости даже заглянуть ему в глаза, пока тот жив. Они могут ползать только по мертвому тигру, тигру, которого кто-то убил. Такой же великий, как и сам тигр.

И когда это произойдет, когда некогда сильные лапы подогнутся и грозный хищник упадет на брюхо, вот тогда эти гаденькие крысы-Замке выползут из всех своих щелей. Влезут мертвому тигру на спину и начнут пищать своими погаными голосами о том, как они втайне боролись, как они ненавидели тигра, как они тихонько и про себя не соглашались с ним. Мелкие крысы-Замке. Они промолчат, что они так же радовались бы победе тигра-людоеда, потому что им наплевать на все, их интерес – еда. И кто это будет, тигр-людоед или кто-то другой, такой же могучий… Крысам не важно. Крысы не дерутся, крысы едят. Смешные крысы-Замке. Они не знают, что он знает о них и не обращает внимания.

До поры.

Ягер улыбнулся. Он откинулся назад, на спинку кресла и, повернув голову, посмотрел на ученого. Ягер внимательно рассмотрел его удлиненную мордочку, его блестящие черные глазки, его беспрестанно шевелящийся черный носик-пуговку, на который были нацеплены очки. Крыса, огромная крыса в полевой форме, сидела рядом с Людвигом Ягером. Она была до того смешна в своих нелепых потугах выглядеть человеком, что штурмбаннфюрер засмеялся. Крыса негодующе зыркнула на него своими черными глазками. Но Людвиг не обращал внимания на ее угрозы. Он просто хохотал, показывая пальцем на толстый, серый живот, выпирающий из-под кителя, и на длинный чешуйчатый хвост, бессильно висящий между ног Замке

Ягер был великаном, по сравнению с которым мелкая крыса с документами – просто грязное, никчемное животное. Ягер унизительно хлопал крысу-Замке по щекам, бил по носу, зажимая ее в дальний угол несущегося по пескам «фиата». Крыса панически пищала, ее голос все больше и больше терял сходство с человеческим. И вот, когда до победы оставалось уже совсем чуть-чуть, крыса-Замке вдруг сверкнула багровой чернотой своих глаз и, ощерив огромные клыки, сбросила с себя человеческое обличье. Она бросилась на Ягера, сбила его с сиденья, и, барахтаясь под тяжестью омерзительно пахнущего тела, Людвиг решил бороться до конца. Он вцепился в толстое, мускулистое тело грызуна и стиснул его изо всех сил, чувствуя, как поганая пасть уже смыкается на его горле.

– Весьма благодарен вам, штурмбаннфюрер, что вы меня удержали от падения, – вдруг сказала крыса, на глазах превращаясь в Юлиуса Замке. – Но вы не могли бы отпустить костюм? Пожалуйста…

Ягер обнаружил, что лежит на полу автомобиля, а двумя руками удерживает профессора за грудки. В машину через заднее стекло вливается яркий свет подошедших сзади грузовиков.

– У вас неплохая реакция, Людвиг. Как вы успели среагировать? Вы же спали… – Фрисснер потирал рассеченный лоб ладонью, размазывая кровь.

Замке полузадушенно пискнул, и Ягер разжал руки. Профессор облегченно вздохнул.

– Что случилось? – спросил Людвиг.

– Дьявол разберет, господин майор, то есть штурмбаннфюрер… – сквозь кашель просипел Богер. – Что-то перебежало нам дорогу.

– Так и давили бы его… – Ягер рассматривал песчаный холм, в который угодил «фиат».

– Я и давил… – пробормотал под нос Богер. – Дьявольщина… Что это было?