Ева Гончар - Рассвет над океаном Страница 24

Избегая думать, что этот вариант — ещё не самый плохой, я набираю номер Сидни.

— Мальчик мой, твои слова я передал Паркер в точности.

— И что она?

— Сказала, что не понимает их, но, по-моему, очень обрадовалась. Сразу же куда-то побежала, и с тех пор я её больше не видел.

— А сегодня… какие у неё были планы?

— Планы были вчера. Она должна была… встретиться с наркологом. Когда она пришла утром в Центр, я подумал, что они изменились.

Помолчав пару секунд, он добавляет тревожно:

— По субботам она часто бывает в Центре, но сегодня не появлялась.

— Ясно. Спасибо, Сид.

Так. Анжело! Он откликается моментально, я получаю возможность проследить за каждым вчерашним шагом мисс Паркер. Шагов этих немного. Она выглядит совсем больной, видно, что ей трудно передвигаться. После обеда она запирается в кабинете и, похоже, засыпает — пять часов изображение почти не меняется. В десять она встаёт и идёт искать Сидни, встречается с ним у Брутса, слушает его, после чего — откуда только силы взялись! — вылетает в коридор с ошеломлённым и счастливым лицом. Последнее, что удаётся увидеть — как в коридоре она сталкивается с Лайлом и он берёт её за локоть. Судя по записи с камеры, установленной в гостиной, к себе домой Мия вчера вечером не пришла. В час ночи запись обрывается, как будто эту камеру выключили.

Снова тормошу Анжело, прошу его прислать любые видеозаписи за пятницу и субботу, какие он сможет найти. Он присылает запакованный архив чудовищных размеров, который я бегло просматриваю — после десяти вечера Мия в кадре не появляется. Что случилось? Чёрт побери, что там случилось?! Бороться с паникой теперь бесполезно! «Где мисс Паркер, Анжело? Она здорова? Что с ней?»

Ответ приходит через тридцать шесть минут: «Мисс Паркер больше нет!»

28. Мисс Паркер. 12 апреля, пятница, поздний вечер

Я думала, меня выведут в ту же дверь, в какую мы вошли. Можно будет закатить скандал, сопротивляться, привлечь к себе внимание. Если со мной сейчас что-то случится, это, по крайней мере, не останется незамеченным в Центре. Но Рейнс встречается глазами с Лайлом, всё время ожидавшим приказа, и кивает на стену слева от стола. Там установлена стеклянная панель с абстрактным изображением, которую я прежде считала декоративной. Однако Лайл с усилием её отодвигает, я вижу за ней узкий коридор, о существовании которого даже не догадывалась.

О чём ещё ты не догадывалась, Паркер, за годы, проведённые в Центре?

Чистильщики синхронно делают шаг вперёд, намереваясь взять меня под руки. Не хватало ещё, чтобы они ко мне прикасались!

— Спокойно, парни, я не собираюсь сбегать!

— Покажите ей дорогу! — скрипит со своего места Рейнс.

Один из чистильщиков почётным караулом выступает по коридору впереди меня, другой — позади. Миновав три закрытых двери, мы входим в четвёртую. Я никогда не была в этой части лабораторного крыла. О её существовании я тоже не знала! Довольно унылый холл с низким потолком, чёрное ковровое покрытие, несколько бежевых диванов вдоль застеклённых стен. Блоки, заставленные лабораторным оборудованием. Кабинет с огромным монитором на столе. Запах какой-то летучей органики. В первый момент мне кажется, что все помещения пусты. Но тут из-за монитора, прижимая плечом к уху телефон, поднимается длинный и тощий человек в белом халате.

— Хорошо, мистер Рейнс, я сам ей займусь, — произносит он в трубку, отключается и смотрит на меня. — Добрый вечер, дорогая мисс Паркер! Не имел удовольствия общаться с вами раньше.

Меня трясёт от слабости и от страха, но, надеюсь, я хорошо это скрываю.

— Вечер пятницы я обычно провожу в другом месте. Так что нынешний вряд ли можно назвать добрым.

— Сегодня — простите великодушно! — вам придётся изменить своим привычкам. Извольте пройти вон туда, — он машет рукой в сторону одного из блоков. — Вашу охрану можно отпустить, здесь вам ничто не угрожает!

И меленько смеётся. Какой мерзкий голос у этого человека! Визгливый и ломкий, с неприятным незнакомым акцентом. «Доктор Глен Салливан», — читаю я на бейджике, когда он подходит ко мне. Изредка я видела его в галереях Центра и на общих совещаниях, но никогда к нему не присматривалась. Люди в белых халатах меня не интересовали. Лучше бы не присматривалась и дальше! Возраст — около пятидесяти. Коротко стриженые седые волосы с проплешиной, колючие близко посаженные чёрные глазки, крупный нос крючком, влажные красные губы, срезанный подбородок. Кадыкастая шея, по-страусиному вытянутая вперёд, сутулые плечи, узловатые пальцы. Совершает те же самые приготовления, что и Джарод сегодня утром. Отворачиваюсь, чтобы не видеть суетливых движений.

Джарод. Горячая и пряная, как глинтвейн, смесь тревоги и нежности…

Потом, Паркер, ты подумаешь о нём потом — когда не нужно будет скрывать эмоции!

— Будьте добры, сядьте на этот стул и дайте мне вашу дивную ручку, мисс Паркер!

Доктор Салливан берёт меня за запястье.

— О, да вы вся горите, моя красавица! А пульс — как у девочки, которую впервые поцеловали! Вы взволнованы? Неужели я вам нравлюсь?

От него остро пахнет ацетоном и потом.

— Меня от вас тошнит, — демонстративно морщусь и прикрываюсь ладонью.

Он опять заходится смехом.

— О вашей любезности, мисс Паркер, в Центре ходят легенды!

Моя кровь, льющаяся в пробирку. Когда я видела это в прошлый раз, мне казалось, дно достигнуто, хуже уже не будет. А может, и правда, не будет? Может, меня сейчас отпустят? И я снова встречу рассвет на «Надежде», вместе с тем, кто…

Потом, Паркер, потом!

Тебя не отпустят. Не для того тебя привели сюда в сопровождении чистильщиков, чтобы сразу же отпустить.

Я вообще не понимаю, что происходит. Мистер Рейнс хочет немедленно проверить, от него ли родила моя мама? Зачем такая спешка? Почему нельзя было подождать до утра? Что со мной будет, если подтвердится, что не от него? От нового приступа страха кружится голова.

— Ну-ну, не притворяйтесь, что вы боитесь крови, я всё равно не поверю!

Опускает пробирку в штатив и встаёт.

— Вам сейчас не помешали бы таблетка аспирина, чашка чаю и тёплая постель. Простите, что не могу предложить ни того, ни другого, ни третьего. Но диваны для посетителей — в вашем полном распоряжении.

Доктор Салливан уходит, оставляя меня запертой в душном сером холле. Ложусь на ближайший диван и понимаю, что уже с него не встану. Меня словно придавило бетонной плитой. Предыдущие полчаса я продержалась на адреналине, который выплеснуло в сосуды полученное от Сидни известие.