Елена Бергман - Мир львинов Страница 24

Тихий шорох за спиной заставил ее обенуться. Из хижины выглянула жена Барама. Мара приветствовала ее легким поклоном. Кутаясь в шкуру и позевывая, дикарка подошла к пленнице и начала ее разглядывать. Особенно ее заинтересовало ожерелье Мары из покрытых искусной резьбой костяных шариков — подарок мужа. Любуясь украшением, женщина завистливо вздыхала, но отобрать не пыталась, и Маре стало ее жаль. Расставаться с ожерельем не хотелось, но дикарка могла стать полезной. К тому же, не обязательно дарить украшение целиком…

Сняв ожерелье, Мара развязала кожаный шнурок, спустила половину бусин и протянула женщине:

— Подарок…

Смуглое лицо женщины осветила неподдельная, совсем детская радость, и Мара заметила, что жена Барама — совсем не уродина: отмыть бы ее да причесать…Прижимая к груди костяные шарики, дикарка белозубо улыбнулась и скрылась в хижине, чтобы вскоре снова появиться — уже с бусами на шее. Вид у нее был такой счастливый, что Мара сразу перестала жалеть о собственной щедрости.

— Я — красава! — объявила женщина. — Как ты.

— Как я. — согласилась пленница. — Только ты грязная.

— Грязня? — удивилась дикарка.

— И нечесанная. — продолжала Мара, показывая на голову.

— Гребинь! — всплеснула руками женщина и опять скрылась в хижине.

На этот раз она отсутствовала довольно долго, и Маре стало любопытно. Заглянув в хижину, она увидела дикарку сидящей у костра и пытающейся разобрать спутанные волосы.

— Иди сюда, помогу… — предложила молодая женщина. Дикарка поняла. Покинув хижину, она уселась рядом с Марой на помост, свесив вниз ноги, и протянула гребень:

— Чесай!

Пленница взглянула на предложенную ей голову и едва сдержала стон — немытые космы кишели вшами.

— Нет. — сказала Мара решительно. — Сначала мыть.

Дикарка не поняла — пришлось объяснять — потом согласилась.

Без особого труда насобирав из птичьих гнезд яиц, Мара приготовила моющую смесь, перемешав желтки с соком мыльного корня и золой, и женщины отправились на речку. Вода все еще была холодной, но обе выкупались.

После Мара помогла дикарке привести в порядок волосы, расчесав их и уложив в косу вокруг головы. Волосы у жены Барама оказались роскошные: темно-русые, густые и и блестящие; прическа ей шла. Помолодевшая сразу лет на десять и похорошевшая, женщина долго разглядывала свое отражение и тихо удивлялась: — Таму я? Иж не я? Да Мия красава!

Мара радовалась вместе с ней.

Налюбовавшись, дикарка вспомнила о муже и детях:

— ТщенкИ! Барам! Нямыть… — запричитала она. — МЯсы мАла!

Маре пришлось ее успокаивать. Накопав у берега съедобных корней, пленница вымыла их в реке, добавила пучок дикого чеснока, немного петрушки, и отправилась готовить завтрак. Разрезав корни вдоль, Мара заложила внутрь травы и запекла в золе. Остатки же мяса натерла смесью из чеснока и петрушки и зажарила. Судя по запаху, должно было получиться вкусно.

На ароматы явились дети и Барам, за ними бодро ковыляла бабушка. Подозрительно обнюхав угощение, семья принялась завтракать. Хватило всем и еще осталось на ужин.

Подобревший от еды Барам громко рыгнул и только тут заметил скромно сидящую в сторонке жену.

— Ты хто? — поинтересовался он. — Гди Мия?

Мия покраснела: — Я — Мия…

Барам отмахнулся: — Нету. Ты — нет Мия! Мия — страхуля! У ней во! — и движениями рук изобразил на голове нечто, напоминающее воронье гнездо после бури. — А ты — красава!

Дальнейшее предугадать было нетрудно: разозленная тем, что ее обозвали страхулей, дикарка схватила валявшуюся у очага оленью кость и ринулась на мужа. Ох, и попало же бедному Бараму! Пришлось ему признать в бешеной незнакомке Мию, пока совсем не убили.

Мара наслаждалась сценой. Если все местные жены так лупят своих мужей…Пожалуй, ей начинало здесь нравиться!

Отвоевавшись, Мия поправила растрепавшуюся прическу и отправила свое семейство мыться, даже бабку. К этому времени на берегу речки стали собираться члены древесного племени: кое о чем прослышав, они умирали от любопытства. Процесс купания привел дикарей в недоумение. Мию вскоре узнали и начали показывать на нее пальцами. Местные женщины были поражены, как измнилась их соседка, но близко не подходили, подозревая колдовство. А Мары просто боялись.

Отмывание семейства заняло немало времени. Затем последовали просушка и выбивание шкур, и уборка хижины. К концу дня и Мара, и Мия, и даже Барам падали с ног от усталости, но был наведен хоть какой-то порядок.

Общий труд, как известно, сближает. За работой женщины разговорились, и пленница узнала от свой новой подруги много интересного. Племя, в которое она попала, называло себя ногама, и жило на деревьях давно. Дела у ногама шли не очень — недавняя война с соседями погубила чуть ли не половину мужчин и женщин, дичи в округе стало мало, и охотникам приходилось по несколько дней рыскать по лесу, с риском наткнуться на вражеских воинов, чтобы принести в селение мясо. Строгого разделения обязанностей в племени не было, и жены нередко воевали и охотились наравне с мужьями. Особенно заинтересовал Мару обычай просить согласия девушки на брак: девушка могла и отказать неугодному ей мужчине.

Мия говорила: — Мара не слушать Барама. Мара сказав да- Мара жИнна. Мара сказав нету- Мара нету жИнна. Мара хочит Барама?

Нет, Мара совсем не хотела Барама. Даже отмытый и без вшей, огромный дикарь оставался ей чужим. Но теперь она знала точно — выходить за него замуж необязательно, а здоровых детей ему и Мия нарожает…

Мие изменения в хижине пришлись по вкусу. Молодая хозяйка довольно улыбалась, оглядывая свое преображенное жилище, а Барам, весь день таскавший вверх-вниз шкуры, недовольно ворчал: — ЖИнна…Нямыть теби… Шкуры донизу…Шкуры доверху…Прыгуха…Маята одна…

Мия шикнула на мужа, Барам испуганно замолчал и отправился спать.

Мару в эту ночь кусали значительно меньше.

А наутро все семейство разбудили крики и шум. Пленница узнала голос Варму, и ее сердце забилось от страха и нетерпения — вряд ли Барам согласится добровольно отдать жИнну, которая свильнЯ и все мОгет, и даже из страхули Мии за пору часов умудрилась сделать красаву. Утешало одно — как бы ее похититель не хорохорился, Мара не соглашалась выходить за него замуж. К тому же, она еще и прыгуха, а от прыгух, как известно, одна маята.

Глава 29. Учеба — лучше, чем война

Варму, задрав голову, с удивлением разглядывал необычный поселок — до чего только люди не додумаются! Дома на деревьях…Кому расскажешь — не поверят…